Варяжский десант - Горюнов Андрей - Страница 30
- Предыдущая
- 30/82
- Следующая
Оставалось пятнадцать гребков…
– Эй! – крикнули слева, с ладьи Кальва.
Все посмотрели туда.
На баке, возле своего правого борта, стоял торжествующий Кальв.
Торжествующий Кальв держал свою левую кисть в своей правой руке.
– Кальв умный! – крикнул Кальв. – Кальв отрубил левую руку! Кальв победит!
Высунув язык, Кальв поболтал им, дразня Сигурда, а затем, спрятав язык назад, в рот, покрутил себе у виска пальцами своей отрубленной кисти.
Сигурд, покраснев от ярости, как помидор, судорожно глотал воздух, не в силах найти нужных слов и подходящих случаю выражений.
Кальв подмигнул ему и, надув щеки, издал губами неприличный звук…
Сигурд отвернулся, скрипя от злобы зубами.
Оставалось меньше десяти гребков.
Все взоры были устремлены на быстро приближающуюся кромку прибоя.
Все ждали финала, развязки.
Кальв, уже замахнувшись своей левой кистью, стоял на баке у правого борта, весь изогнувшись, напружинясь, готовый, разогнавшись, в три прыжка метнуть руку с самого носа, – только в последний момент, только наверняка.
– Нет! – взревел вдруг Сигурд. – Не быть тебе властелином!
Крутнувшись на месте раненым носорогом, он с потрясшей всех очевидцев мощью метнул свою кисть, работая левой рукой как пращой.
Однако то, что Сигурд кидал левой, не могло не сказаться: могучий бросок оказался неточен. Вместо того чтобы полететь прямо по курсу, на берег, опережая ладью, кисть полетела сильно левее – в сторону ладьи Кальва, идущей по-прежнему впереди на четверть корпуса.
Ударив изо всех сил Кальва по уху, кисть Сигурда отрикошетила под острым углом, упав метрах в пяти впереди Кальва на палубу-днище его ладьи.
Удар по уху был настолько силен и внезапен, что Кальв, едва не упав, от неожиданности и боли разжал слегка правую руку и выронил кисть левой за борт…
– Ой!
Но было поздно.
До берега оставалось пять гребков.
Лидирующий Бьярни, взяв свое личное, украшенное охрой и кисточками беличьих ушей весло, начал грести – не столько чтобы придать дополнительный импульс ладье, сколько играя на публику.
Кальв поднял с палубы-днища кисть правой руки Сигурда и, показав ее Сигурду, жестом спросил: кинуть ее, твою руку, на берег?
Брови Сигурда взлетели вверх, изумленно изогнувшись. В глазах вспыхнуло неверие, непонимание, враждебность…
– Кинуть? – Кальв повторил жест и, пользуясь тем, что ладьи сблизились на три длины весла, громко крикнул: – Будешь властелином?! Кинуть?
Во взгляде Сигурда засветилась надежда, сменившись отчаянной радостью.
– Кинуть! Кинуть!!! – Сигурд закивал головой яростно, как цирковая лошадь, принимающая аплодисменты зрителей.
Кальв понимающе кивнул Сигурду в ответ и, положив кисть его руки на брус фальшборта, демонстративно брезгливо смахнул ее в море, как мусор: «Что здесь за гадость лежит?» После чего, глядя Сигурду прямо в глаза, Кальв весь напрягся, набычился и, сделав до ужаса страшное лицо, оглушительно громко испортил воздух.
– Ой-я-я! – крикнули справа гребцы.
Форштевень ладьи Бьярни чиркнул по гальке; ладья на полкорпуса вылетела на берег, и в ту же секунду Бьярни нырнул с ее носа рыбкой – на пляж.
Совершив изящный кувырок через голову, Бьярни сел и радостно застучал ладонями обеих рук по гальке:
– Это – Земля Бьярни!
Кальв и Сигурд стояли каждый на своем баке. Обычай требовал, чтобы Владыка Земли пригласил их на берег, к себе, – погостить…
Старый шкипер Торхадд склонился к уху Сигурда:
– Ты совершил большую ошибку, ярл. Зачем ты сам кидал руку? Приказал бы кинуть мне или Барду. Важно ведь было, чья рука коснется земли первой, но совсем не важно было, как это произойдет…
– И что же с того? – сухо спросил Сигурд, сохраняя каменное выражение лица.
– Нумудак… – ответил старик и отошел.
Через пару минут Бьярни уже обнимал Кальва с Сигурдом на берегу, утешая их:
– Главное – не победа, главное – участие!
– Что ж? – Николай откинулся в кресле хронопилота, обдумывая увиденное. – По-моему, все неплохо. Они, конечно, забавные ребята, эти викинги.
– На Руси их звали варягами.
– Я знаю.
– Что будем делать дальше?
– Дальше? Пока я не видел самого главного: где они прокололись. Почему высадка не удалась? Все, что ты мне показал, ничего не объясняет – их действия были естественны и вполне понятны.
– Не удивляет… Они ж твои прямые предки: ведь слово «Русь» происходит от древнешведского roths, ruotsi – гребцы. Войско Олега, с которым он отправился в поход на Киев в 882 году, состояло из варягов и прочих ребят, называвшихся «русью». Олег Киев захватил – вот и возникла Киевская Русь, и русские, конечно, одновременно с нею возникли – новая национальность – «русские». В девятом веке новые «русские» были просто помесью викингов со славянами. А значит, русские – это, в первую очередь, лень, понты… плюс жажда справедливости – славянские черты, а кровавые разборки, тяга к странствиям и воровство – от викингов. Вот это Русь и есть – сплошная мутота и распальцовка. Верно, Николай Николаевич?
– Да! Почти в самую точку.
– А что, ты разве не обиделся? – поинтересовался поросенок.
– Ничуть. Это правда. Но только одна ее половина. Ведь есть еще и романтизм, и неискоренимая вера в лучшее, есть терпимость, житейская смекалка, способность погибнуть за идею. И доброта. И вера в то, что Бог не в церкви, не на небе, а в душе. Наоборот, ты четко сформулировал задачу. Если бы викинги, они же варяги, осели бы тут, в Америке, ассимилировались бы так же, как у нас, в Киеве, то есть породнились бы с местными… Могло бы выйти что-то разумное… А сколько, кстати, времени продержались варяги на североамериканском берегу?
– Данная экспедиция? Чуть меньше двенадцати часов.
– Не может быть! – удивился Аверьянов. – Скажу честно, мне показался опасным лишь один момент: они причалили в замкнутой бухте, очень маленькой, не больше ста метров в глубину и закрытой от всего остального берега скальной стенкой. Место, конечно, уютное, есть и ручей, да. Но с боевой точки зрения – тут естественная западня, каменный мешок. Прижмут со всех сторон, деваться некуда.
– Вот так и вышло! – кивнул поросенок. – Но было еще одно существенное обстоятельство…
Посреди галечного пляжа бухты ярко горел огромный костер, сложенный из пяти сухих деревьев, вынесенных, видно, в океан ближайшей большой рекой в весенние половодья, но выкинутых весенними штормами на сушу: из земли вышли, в землю же и уйдут…
Пир шел горой: ярл Бьярни «случайно» нашел у себя на ладье две бочки хмельного, о которых «забыл» среди тягот последних переходов.
Всем было ясно, что Бьярни, нуждавшийся в сильных рабочих руках для освоения новой земли, начал сразу же после высадки сманивать к себе гребцов и рабов Сигурда и Кальва.
Среди владельцев этих сильных рабочих рук, занятых в данный момент кубками и черпаками, уже витали предполагаемые цены на только что возникшем рынке труда: воину следовало платить эйрир серебра, а старшим и рулевым на ладье – в полтора раза больше.
После четвертой братины этого показалось мало.
– Что есть эйрир? – спросил Аверьянов поросенка, нажав на штрих-кодере «Пауза».
– Двадцать семь граммов.
– Всего-то ничего, как гайка. Не густо, я согласен! – кивнул Николай, нажимая «Пошел».
Выпив пятый раз за здоровье Бьярни, решили увеличить плату: эйрир золота каждому воину и три с половиной эйрира золота – рулевым.
– И пусть всем построит дома и выдаст припасы бесплатно! – крикнул вдруг кто-то.
Пирующие на мгновение замолкли, обдумывая выступление, а затем, стараясь перекричать друг друга, стали выражать восторг, единодушно соглашаясь с разумным и уместным дополнением.
– И вот еще что! – перекрывая всех, продолжил тот же заводила, предложивший пункт о домах и припасах. – Эйрир золота воину и три с половиной рулевым – это правильно, это разумно… Осталось решить, деревья бури оружия, – это плата за год, за сезон – лето, зима, весна, осень – или за день?
- Предыдущая
- 30/82
- Следующая
