Талант быть счастливой - Хант Айрин - Страница 23

• Предыдущая
• 23/32
• Следующая

Он сделал вид, что не слышал ее вопроса. Казалось, что он был сильно увлечен своим чтением. У Марни опасно засверкали синие глаза. Она встала и вырвала из его рук газету.

– Сколько?

Гай, затягивая время, медленно поднял голову и посмотрел на нее. В его глазах светилась угроза.

– Это не твое чертово дело! – медленно произнес он. – Если я был настолько глуп, что позволил ему выкачивать у меня деньги, то это не значит, что так будет продолжаться и дальше.

– Но…

– Прекрати, Марни, – он внезапно вскочил на ноги и швырнул на пол газеты. – Прекрати, пока я по-настоящему не разозлился. Мне остался до этого крошечный шажок. Я тебя предупреждаю!

– Нет! – возмутилась Марни.

Она схватила его за руку, когда он попытался уйти из комнаты.

– Гай, скажи мне, насколько глубоко мы завязли в долгах тебе!

– Достаточно глубоко, чтобы держать тебя на поводке, Марни! За это можешь не беспокоиться!

– Боже мой! – у Марни побелело лицо, и она упала на диван, где до этого роскошествовал Гай. – Я ничего не знала, – прошептала она. – Джеми не сказал мне ни слова, что он занимал у тебя деньги!

– Послушай, – вздохнул он, – если тебе будет легче, я тебе скажу, что именно Джеми предложил мне, чтобы они переехали в Оуклендс, чтобы он снова стал работать на меня, и именно он предложил мне свой гараж, чтобы частично расплатиться за те суммы, которые занимал у меня. Он просто начинает чему-то учиться, Марни, – добавил он мрачно. – Он наконец пытается отвечать за свою жизнь и за свои поступки. Пусть учится. Пусть отвечает. Он использовал и тебя, и меня, и наши чувства друг к другу слишком долго!

– А Клэр! – спросила Марни. – Почему она должна страдать?

– Никто не будет страдать, – тихо сказал Гай. – Они должны отвечать за свои действия и поступки. Если ты подумаешь об этом, Марни, – спокойно продолжал он, – то ты увидишь, что все не так плохо. Клэр будет жить рядом с тобой и Оуклендсе. Тебе будет легче опекать ее, ведь так? А теперь, – быстро добавил он, – поехали к тебе на квартиру. Я хочу приехать в Оуклендс до темноты.

Они ехали в мрачной тишине. Марни никак не могла поверить, что ее брат посмел обратиться к Гаю с просьбой о деньгах. «А Гай? – подумала она, хмурясь. – Почему он дал деньги человеку, которого обвинял в том, что тот разрушил его семейную жизнь?»

«Ты сама знаешь ответ, – прошептал ей голосок в ее голове. – Он это сделал из-за тебя».

Он никогда прежде не был в ее квартире. Она сразу пошла в спальню, чтобы поменять нижнее белье. Марни надела короткую прямую шелковую юбку яблочно-зеленого цвета, такой же свободный жакет и белую шелковую блузку. Потом начала паковать вещи.

Она слышала, как Гай расхаживал в ее студии-гостиной. Он так нахально перебирал там ее личные вещи, как будто у него было на это полное право. Она крепко сжала губы, ее возмутила его бесцеремонность. Она до того разозлилась, что просто бродила по спальне и швыряла вещи в приготовленные чемоданы, не думая о том, как они будут выглядеть, когда она начнет их распаковывать.

Когда Марни вошла в комнату, он стоял перед ее последним творением. Он наклонил набок голову и внимательно смотрел на портрет.

– Хорошая вещь, – сказал он, не поворачиваясь в Марни. – Кто это?

– Амелия Свенгстре, – коротко ответила она. Потом не удержалась и добавила с улыбкой. – Кота зовут Диккенс!

– Неподходящее имя для такой маленькой прелестной киски, – насмешливо заметил он.

– Он так не думает, – Марни подошла к нему. – Он спит каждую ночь на книгах Диккенса, которые Амелия приказала переплести в настоящую кожу… Полное собрание сочинений. Я могу отправить портрет ей? – коротко спросила она. – Или бедная Амелия будет так же, как и мои остальные клиенты, разочарована?

Гай повернулся, посмотрел на Марни холодным взглядом и попытался что-то прочесть у нее на лице. Марни утром не стала поднимать вверх волосы, и они пышными и яркими волнами окружали ее лицо и падали на плечи. Их великолепно подсвечивали лучи солнца, проникавшие через окно.

– Картина закончена? – спросил он.

– Разве ты сам не видишь? – насмешливо бросила она.

Она не желала прямо признаваться ему, что портрет близок к завершению, и только взгляд эксперта мог сказать, что там оставалось еще кое-что доделать. Но Гай никогда не был специалистом в портретной живописи.

Он не обратил внимания на ее насмешку.

– Ты хочешь закончить ее?

– Конечно! – резко сказала ему Марни.

Этот глупый вопрос вызвал у нее презрение.

Он спокойно пожал плечами.

– Тогда придется запаковать ее и перевезти в Оуклендс, – сказал он. – Но что касается остального…

Он поднял правую руку. Марни увидела в ней большую черную книжку, куда она записывала свои заказы и всякие деловые предложения и встречи.

– Всем остальным придется отказать!

– Но… это же моя книга заказов! – воскликнула она. – Что ты с ней хочешь сделать?

– Я ее взял, чтобы в будущем связаться… – протянул он.

– Как связаться и с кем?

– С теми несчастными, кого нам придется разочаровать, – ответил он с олимпийским спокойствием. – Я скажу, чтобы мой секретарь написал им вежливые письма и отказал им…

– Я могу это сделать сама, – заявила Марни, пытаясь забрать у него книгу.

Он медленно отвел руку в сторону.

– Нет, ты не будешь этого делать, – бросил он, снова глядя на Амелию и ее кота. – Я тебе не верю, Марни, – пояснил он. – Ты не сделаешь то, что нужно сделать. Поэтому этой работой займется мой надежный секретарь.

– Господи, как же я презираю тебя! – пробормотала Марни, отходя от него.

Он снова пожал плечами, как будто его это не касалось.

– Ты все упаковала? – спросил он ее.

– Да.

Ей внезапно захотелось разрыдаться, стоя посреди студии, где все было перевернуто вверх дном. Она оглянулась вокруг как ребенок, которого вынуждают распрощаться со всем, что было таким удобным и спокойным в его жизни…

Она была здесь счастлива, если только можно назвать счастьем тихие волны мира и покоя, которые накатывали на нее одинокими вечерами, и удовлетворение работой. Марни удалось создать для себя такую обстановку. Она поняла, что создала для себя остров, отделенный от бурь мира. Она жила здесь одна все последние четыре года – и это было похоже на жизнь на острове покоя. Это было особенно приятно после года жизни с Гаем в джунглях, где правили пороки, безнравственность и где Гай царил как в своем королевстве.

– Все остальное будет доставлено вместе с картиной, – решил Гай. – Давай мне твои чемоданы, и мы отправимся в путь.

Слезы стояли комком в ее горле, когда она увидела, как Гай поднял ее чемоданы и поднес их к двери. Он повернулся к ней и увидел, что она тихо стоит посреди комнаты. У нее было белое и печальное лицо.

– Гай… – умоляюще прошептала она.

Но она и сама не знала, что она хотела сказать.

У него потемнело лицо, и глаза злобно сузились. Он резко отвернулся от нее.

– Я отнесу чемоданы вниз в машину, – буркнул он.

Гай вышел из квартиры, и Марни осталась одна. Она почувствовала себя такой несчастной и одинокой, какой не была никогда.

Он не вернулся назад, и Марни понимала почему. Он ждал, что она сама придет к нему. Если ему придется снова прийти сюда и вытащить ее из квартиры, это будет означать, что она не сломлена и продолжает сражаться с ним до последнего. Что она пытается сохранить собственное «я».

Если она сама выйдет из квартиры – тогда он одержит еще одну, пусть и маленькую, победу! Маленькую – потому что оба понимали, что у нее все равно не было другого выбора.

Гай сидел в машине, стекло было опущено, и его рука лежала на руле. Он выглядел красивым и угрожающим. Его профиль чеканно выделялся на фоне освещенной солнцем стены дома на другой стороне улицы. Он не повернул голову и не посмотрел на вышедшую Марни. Та закрыла за собой дверь викторианского дома, в котором была ее квартира.

Он сделал вид, что не видит, как она обошла машину, чтобы открыть дверцу и сесть рядом с ним. Он не двигался, пока Марни не уселась поудобнее, застегнула ремень безопасности. Потом она откинула гриву волос со лба. Когда наконец Марни угомонилась, он нажал кнопку, и стекло плавно пошло вверх. Потом выпрямился, включил зажигание, и машина тронулась.

• Предыдущая
• 23/32
• Следующая