Маленькая белая лошадка в серебряном свете луны - Гоудж Элизабет - Страница 37

• Предыдущая
• 37/50
• Следующая

Прошло несколько дней, когда Мария не видела ни Робина, ни Эстеллы, и судя по тому, что никто не готовил ей по утрам одежду, она понимала, что сегодня от нее не потребуется участие в новых приключениях. Рольв тоже, казалось, отошел от дел, и по-видимому думал, что она может немного сама присмотреть за собой. Стояла чудесная весенняя погода, на деревьях появились листья и цветы, а птицы пели изо всех сил.

Встав поутру, Мария первым делом бежала к южному окну своей комнаты посмотреть на нарциссы, разливавшиеся роскошными реками и озерами света среди таинственной тени темных, зловещих елей.

Потом она бежала к западному окну, чтобы взглянуть на розарий, лежащий теперь в мягкой дымке распускающейся зеленой листвы, в которой яркие краски птичьих крылышек полыхали,, как огонь.

Потом она шла к северному окну и долго и серьезно рассматривала темную массу соснового бора за черепичной крышей. Несколько раз на заре она слышала, как в лесу кричит петух, и этот звук был похож на вызов.

– Ну-ну?, – доносилось оттуда. – Ку-ка-ре-ку. Что вы там поде-ре-ку? Что вы там поде-ку-ку?

Но поскольку у нее не было никаких идей, что же делать со злобой Людей из Темного Леса, она не могла ответить на вызов. Приходилось только ждать. Но она не бездельничала, пока ждала, она настраивала себя, готовясь сделать что-нибудь, когда будет что делать. Она пыталась не бояться заранее и обнаружила, что такое ожидание и размышление само по себе неплохое занятие.

Кроме того, она занималась уроками с мисс Гелиотроп, каждый день ездила верхом на Райский Холм проверить, все ли в порядке с овцами и ягнятами, которые больше не были мерривезеровскими, разговаривала с детьми, которые часто играли в мощеном дворике под буками. Дети из Сильвердью теперь приспособили монастырь под вторую детскую. Не то, чтобы они изменили своей привязанности к церкви, но они решили оставить церковь на холодные и мокрые дни, а на Райский Холм ходить в хорошие и теплые. Теперь они не боялись оставаться здесь. Они знали в глубине души, что Райский Холм отдан обратно Богу, и злые Люди из Темного Леса не могут больше сюда прийти.

Робин, думала Мария, ощущает это так же, как другие дети, потому что он больше не приходит охранять овец. Она не встречала его там. Она его потеряла, но догадывалась, что он где-то занят чем-то полезным, и она снова увидит его, если наберется терпения.

Маленький мощеный дворик теперь был похож не на руины, а на любимую и ежедневно посещаемую церковь. Ноги детей и взрослых, которые тоже часто поднимались теперь сюда, закончив дневные дела, проложили под буками тропинку к проему в стене.

Старый Пастор поставил два больших горшка с розовыми геранями на каменный алтарь перед огромным мечом с крестообразной рукояткой, принадлежавшим сэру Рольву, и по одному с каждой стороны от проема в стене. Богоматерь с Младенцем всегда получали в подарок множество цветов, так же, как в церкви внизу.

Деревенский плотник сколотил скамейку, чтобы взрослые могли присесть и отдохнуть после того, как они взбирались на холм. Деревенский каменщик починил стену, а деревенский кровельщик, лучший на всю округу, за один день установил столбы и стропила и настелил соломенную крышу, чтобы защищать маленький дворик от дождевых капель, падающих с деревьев.

Неизвестные люди приносили разные сокровища, глиняный горшок, чтобы ставить цветы перед Богоматерью, ветви конского каштана с цветами, чтобы украшать стены, новую веревку для колокола. Когда кто-то молился в этом месте, он звонил в колокол, как когда-то делали монахи, чтобы люди внизу в долине знали, что делается на холме.

Однажды, катаясь верхом с сэром Бенджамином, Мария взяла его с собой на Райский Холм, чтобы он посмотрел, что там делается. Когда он увидел овец и вспомнил, что теперь он не будет больше получать с них денег, он немного насупился, но как только Мария ввела его во дворик, он сразу же развеселился. Он снял шляпу, как в церкви, и в восхищении осматривался кругом, а когда они уходили, он помедлил у горшков с геранями и принюхался.

– Хорошо пахнут, – сказал он. – Здоровый запах.

– Раньше я ненавидела розовый цвет, – сказала Мария. – Но теперь… они так красиво смотрятся здесь… так что я думаю изменить свое отношение к розовому.

– Не думай… изменяй его, – сказал сэр Бенджамин резко, даже сердито. – Ненавидеть розовые герани не за что. Все цвета от солнца, и все хороши. Прибереги свою ненависть для темного – для зла. Теперь, ради всего святого, пойдем домой. Ты держишь меня тут уже битый час, и у нас есть все шансы опоздать к обеду.

Всю дорогу домой он был ужасно раздражен, чего раньше Мария за ним не замечала, но она была довольна, потому что теперь знала, что он тоже, как и Эстелла, сожалеет о той ссоре. После хорошего обеда с ростбифом, подливкой, йокширским пудингом, жареным картофелем, зеленью, соусом из хрена, яблочными тарталетками, сливками, сыром, сливовым пирогом и пивом к нему снова вернулось хорошее настроение.

На следующее утро Марии приснился сон о том, что резной полумесяц над ее головой слетел вниз как бабочка и поцеловал ее в нос. Когда она открыла глаза, она увидела приготовленный костюм для верховой езды и догадалась, что это Эстелла поцеловала ее. За завтраком сэр Бенджамин заметил, что она в костюме для верховой езды, и широко улыбнулся.

– Прекрасный день, – сказал он. – Великий день. Слишком хорош, чтобы провести его за книгами. Дайте ей отдохнуть денек, мисс Гелиотроп. Пусть побегает на свободе – пойдет, куда захочет, поделает, чего захочет. Можешь пойти в сад, Мария. Я поместил туда часть овец, они очень хорошо смотрятся. – Он вздохнул: – Теперь мне придется держать больше овец, потому что благодаря твоему вмешательству те, что на Райском Холме, безвозвратно потеряны.

Но когда Мария поглядела на него, она поняла, что на самом деле сэр Бенджамин не сердится на нее из-за овец, так весело поблескивали его глаза.

Она, однако, была несколько удивлена, что он в таком хорошем настроении, несмотря на то, что сегодня утром случилась невероятная трагедия. Мармадьюк Алли оставил дверь в кладовку незапертой, и Рольв пробрался внутрь и съел целую баранью ногу, припасенную к обеду, огромный кусок говядины и пирог с почками, приготовленные на ужин, и всю ветчину, припасенную к завтрашнему завтраку… Никогда раньше его не замечали за такими делами.

Мисс Гелиотроп согласилась на день отдыха, и закончив завтрак, Мария с Тишайкой, Виггинсом и Рольвом, кинулась к стойлу седлать Барвинка, потому что ей хотелось взять в сад и пони, чтобы потом покататься – похоже, предполагалось, что сегодня она будет ездить верхом. Потом предводительствуемая Барвинком и сопровождаемая остальными зверями, она прошла через туннель в огород, где все деревья были уже в цвету, а огромный тутовник оделся в зелень. Она долго медлила на одной из узких тропинок между грядками и взглянула в окошко над туннелем, там, как и раньше, стояли ярко-розовые герани.

– Я взгляну на них попозже, когда покончу с Людьми из Темного Леса.

Затем она прошла в дверцу в восточной стене, которая не была заперта, и вышла в сад. Она давно здесь не была, и даже вздохнула от восторга, когда увидела бело-розовые цветы, которые королевским балдахином раскинулись у нее над головой. Последние дни было так тепло, что все фруктовые деревья расцвели много раньше, чем обычно, когда еще последние кустики первоцветов доцветали у старых скрюченных древесных стволов.

Беззаботный весенний ветерок, осыпавший яблоневый цвет, донес до нее трель веселой мелодии с другого конца сада. Она пошла туда и увидела Робина, сидящего на траве под самым большим и самым красивым из всех цветущих деревьев. Прислонившись спиной к стволу, он наигрывал на дудочке. Ветви дерева над его головой были полны птиц, малиновок, дроздов, скворцов, синиц, ворон, зябликов, чуть не лопающихся от собственного пения. Там же прыгали несколько кроликов, это было похоже на танец в такт музыке, и Тишайка тоже принялась танцевать. Виггинс несколько раз перекувырнулся, виляя хвостом, как он делал, когда был щенком. Рольв и Барвинок, слишком солидные для того, чтобы танцевать или прыгать, тоже приняли участие в общем веселье – Рольв завилял хвостом, а Барвинок заржал от радости на самой высокой ноте.

• Предыдущая
• 37/50
• Следующая