Выбери любимый жанр

Плау винд, или Приключения лейтенантов - Давыдов Юрий Владимирович - Страница 14


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

14

Глава 13

На мызе Макс

Стояла пора бабьего лета. Покой убранных полей, петушиный распев на зорях и сытое вечернее мычание стада, скрип гладкого колодезного ворота, неспешные разговоры о нынешнем урожае, о том, какая выдастся зима, о дровах и варенье… Благодать деревенской тишины после трехлетнего грохота волн.

Бывший капитан «Рюрика» не оставлял своих проектов. Негоже одним британцам искать Северо-западный путь. Никак негоже, особливо теперь, когда российский флот возобновил дальние вояжи. Англичане англичанами, да и нам не отстать бы.

Он писал «Краткое обозрение предполагаемой експедиции». Пусть корабли сперва достигнут Сандвичевых островов. Там, в солнечном архипелаге, повреждения исправят и трюмы пополнят. Потом один корабль возьмет курс на Берингов пролив, двинется далее «Рюрика» и оставит за кормой давний рубеж Джеймса Кука, а коли Нептун будет столь милостив, откроет и ворота Северо-западного пути. На сквозное же плавание – из океана в океан – покамест уповать затруднительно… А тем временем другой корабль предполагаемой экспедиции пересечет Великий, или Тихий, и приблизится к Южной матерой земле, к Антарктиде.

Разумеется, высказывался далее составитель плана, будет, пожалуй, справедливым, ежели первый корабль вверят именно лейтенанту Отто Коцебу…

Поля, проселки, мызы были уже укрыты снегами, когда капитан поскакал на почтовых в столицу. Обернулся он быстро – меньше чем в месяц. Тоненькие листочки – письма Коцебу своему флотскому учителю Ивану Федоровичу – рассказывают о похождениях нашего моряка в столице.

«Вы будете немало удивлены, – сообщал он Крузенштерну, – но мое путешествие в Петербург уже закончено, и дела совершенно успешны». И Коцебу поведал Ивану Федоровичу об этих успешных делах. Прежде всего он представил проект графу Румянцеву. Николай Петрович, говорит Коцебу, «нашел сочинения исключительно хорошими, несколько раз обнял, поцеловал меня и сказал: „Это должно заинтересовать государя“. А Коцебу добавляет, что ему, мол, кроме одобрения Румянцева, иной похвалы и не надобно. Потом капитан имел аудиенцию у морского министра маркиза де Траверсе.

Маркиз, настроенный несколько недоверчиво, заговорил наконец всерьез. «Мне кажется, – насмешничает Коцебу, – он понял что „Рюрик“ с пользой совершил свое путешествие». И обходительный маркиз с манерами лукавого царедворца любезно предложил Коцебу принять под свою руку будущую экспедицию в Берингов пролив.

А до поры до времени Коцебу нежился в деревенском уединении. Жарко играли печи, наполняя опрятные комнаты тихим сосновым теплом. За окнами сизые метелицы наметали сугробы. Неслышно катились дни.

Коцебу в мыслях своих возвращался к «Рюриковичам».

Бестревожно думал об ученых и штурманах: этим жизнь хороша. Но у матросов, у нижних-то чинов… Каково им теперь? Что-то с теми, кому он, капитан, столь многим обязан? Опять тянут лямку строевой службы с ее мордобоем и линьками, на которые так щедры господа офицеры.

Коцебу письменно просил Николая Петровича выхлопотать отпуск бывшим своим соплавателям. Однако отпуск героям «Рюрика» никак не выходил: нужно было высочайшее соизволение. А известно: «до бога высоко, до царя далеко»… И Коцебу жаловался Крузенштерну: «Я уже хлопотал, чтобы матросы, которые находятся в Ревеле, не делали слишком тяжелые работы, но некоторые командиры развлекаются тем, что мучают именно этих людей».

В феврале 1819 года, когда метели перемежались оттепелями, Коцебу пригласили в столицу, к маркизу. Беседа вновь шла об экспедициях в Берингов пролив и в Антарктиду, в подготовке которых участвовали Крузенштерн, вице-адмирал Сарычев – цвет тогдашних «зееманов», то бишь ученых моряков.

Заканчивая аудиенцию, министр поднял на Коцебу блеклые, почти белые глаза, молвил ласково:

– Вы получите корабль. Непременно. А может быть, и два.

И лейтенант, счастливый, веселый, вернулся на свой эстонский хутор. Жди весны, Отто. А потом – в Кронштадт. И настанут хлопотливые предотъездные дни, когда не чуешь под собою ног и ругаешься с портовыми ревизорами, и когда так хорошо жить на свете…

…Был апрель. Дорога еще не просохла. Ямщик-эстонец в шапке с кожаным козырьком степенно правил лошадьми. Шишмарев ехал на мызу Макс. На душе у него было скверно.

Черт подери, Крузенштерн обещал послать Отто утешительное письмо. Письмо письмом, но ему, Глебу, не худо бы напрямик объясниться с Отто Евстафьевичем. Анафемски неприятное дело, а надо, если по совести и чести, надо ехать. И вот он едет, и вот уж неподалеку эта самая мыза Макс.

Поди ж ты, нежданно-негаданно показала фортуна тыл его милому другу. Как все это приключилось, Шишмареву, в общем-то, понятно. Гаврила Андреевич Сарычев, вице-адмирал, недолюбливает Крузенштерна и неприязнь свою простирает на многих его земляков. На Отто в том числе. Да и Крузенштерн, по правде сказать, пересолил. Во главу всей экспедиции прочил именно «своих» – Коцебу, Беллинсгаузена. Вот Гаврила Андреевич и восстал. Нашелся и предлог: Коцебу, говорил Сарычев, отменный мореходец, но здоровьем своим внушает опасения. И генерал-штаб-доктор того же мнения. Крузенштерн было спорить, но поди-ка переспорь Гаврилу-то Андреевича. А податливому маркизу лишь бы тишь да гладь… М-да, как «все это» приключилось, Шишмарев понимал. Но вот как «все это» он объявит своему старинному приятелю? Приготовить надо Отто… Сперва про здоровье… Так и так, мол, здоровье, друг, – наивысшее благо, прочее приложится, жизнь-то еще не прожита, ну и так далее. Оно ведь точно: со здоровьем у Евстафьича швах… Что там ни толкуй, а тринадцатое число… Пусть иные отшучиваются, а нет ничего хуже, как в понедельник с якоря сниматься, и хуже тринадцатого ничего нет. И опять вспомнился Шишмареву распроклятый шторм, после которого капитана «Рюрика» одолела тяжкая болезнь…

Ямщик свернул с тракта, проехал аллеей меж черных, сквозивших на весеннем солнце деревьев и осадил лошадей.

На крыльце стоял Коцебу. Увидев Глеба, он и обрадовался, и удивился. «Ну, помогай, господи», – подумал Шишмарев, вываливаясь из коляски. Они обнялись и расцеловались.

Кабинет был убран просто. Бюро красного дерева, потертый сафьяновый диван, два стула. И трофеи «кругосветки»: костяные наконечники гарпунов с берегов Аляски, сосуд, сплетенный из кореньев на каком-то из атоллов Тихого океана, индейский колчан со стрелами, подаренный в Сан-Франциско.

– А хорошо у тебя в дому-то, – вздохнул Шишмарев, усаживаясь в кресло. – Одного недостает…

– Уже, – весело усмехнулся Отто.

– Когда поспел?

– Недавно.

– Позвольте спросить, сударь?

– Амалия Цвейг.

– Ревельская?

– Ревельская.

– Скоро ли?

– Нет, Глеб, не скоро.

– Отчего же?

– Нетрудно догадаться.

Шишмарев пожал плечами. Отто рассмеялся:

– Когда вернемся, повенчаюсь. А перед отплытием – прошу на обручение.

Шишмарев прикусил губу: «Перед отплытием»… Бедняга ни о чем не догадывается… Отто не заметил замешательства Шишмарева, спросил весело:

– Ну-с, а вы когда же, государь мой? Надеюсь, Лизонька?

Лизонька… Он любил ее, но пока ходил на «Рюрике», Лизонька улепетнула с каким-то мичманом в Севастополь. Шишмарев махнул рукой:

– Срок не вышел, брат. Правда, родительница приглядела соседскую, да я шаркнул ножкой, а матушка в сердцах брякнула: «Экой болван».

Отто смеясь погрозил пальцем:

– Смотри не засидись в женихах.

Он провел Шишмарева в столовую. Денщик накрывал на стол. Шишмарев узнал Ванюху Осипова, матроса «Рюрика».

– Здравия желаю, ваше высокородие, – сказал денщик, подставляя Шишмареву стул.

– Этому, надеюсь, неплохо, – кивнул на него Коцебу и взял графин с вином. – Желаешь? А! Извини, душа моя. Ну прошу здешней. – Он переменил графин и налил Шишмареву водки. – Нда-с, Осипову, надеюсь, не худо. О прочих того сказать не могу.

– То есть?

– Попали наши с тобою матросики… Как это говорится? В ежовые рукавицы? Вот, вот. Не пойму отчего, но особенно достается тем, кто с нами плавал. То ли счеты со мною бог весть за что сводят, то ли еще что, а слышал, нашим несладко. Я уж начальству писал, просил хоть несколько облегчить участь. Ведь три года не в Кронштадте, не в Ревеле – в океане. Труды тяжкие. Никто и слова в ответ. Вот так, братец. Ну, думаю, начнем сборы в поход, кликнем наших, старых. Верно?

14
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело