Я и мое отражение - Тихонова Карина - Страница 37

Я оглянулась.

Второй охранник разговаривал по мобильнику. Нетрудно догадаться с кем. Докладывал тетушке оперативную обстановку.

Интересно, что все-таки сейчас произошло? И кто был этот мужчина, принявший меня за Женю?

Наверное, я этого никогда не узнаю.

Охранник договорил, выслушал распоряжения, несколько раз кивнул головой. Сложил мобильник, сунул его в карман, неторопливо направился к нам.

Подошел к машине, уселся на переднее сиденье и коротко скомандовал шоферу:

– Домой!

– Почему домой? – вылезла я с новым провокационным вопросом. – Я еще не нагулялась!

Мне никто не ответил. Машина плавно летела по хорошей дороге, мягко шуршали шины, за окном проносился чужой, обманчиво приветливый город.

Мы прибыли домой через полчаса, сохраняя то же ледяное молчание. Дворецкий, едва открыв дверь, проинформировал меня:

– Елена Борисовна ждет в своей комнате.

Я ничего не ответила и пошла наверх.

Вошла к себе, упала на кровать и закрыла глаза. Нужно подумать, что это был за мужчина.

Конечно, он знал Женю. Не очень хорошо, иначе меня бы он с ней не спутал.

Да, это был не очень близкий знакомый. Например, ему неизвестно, что Женя попала в аварию. Иначе он обязательно спросил бы, как мне удалось так быстро поправиться. Но он спросил совсем о другом. Он спросил, почему я в городе. И не боюсь ли я, что «она» снова меня сцапает.

«Она» – это, разумеется, тетушка.

«Снова сцапает».

М-да. Надо полагать, что Женя пыталась убежать из дома. И делала это неоднократно, но тетушка ее находила и возвращала назад.

Я в задумчивости потерла нос.

Почему охранник погнался за моим неизвестным собеседником? Может быть, тот помогал Жене убегать из дома?

Может быть.

– Ты, что, не поняла, что я тебя жду? – спросил ледяной голос тетушки.

– У меня голова болит, – ответила я, не открывая глаз.

– Поднимайся, – велела родственница коротко.

Я села на постели. Заставила себя открыть глаза и увидела тетушку, сидевшую напротив.

– Что он тебе сказал? – спросил она без всяких предисловий.

– Кто? – удивилась я вполне невинно.

Тетушка на мгновение закрыла глаза, но тут же снова открыла их. Она была очень бледной. Здоровье шалит, что ли? Вполне возможно! Возраст обязывает!..

– Не валяй дурака, – сказала тетушка, не повышая голоса.

– Кто он такой? – спросила я в свою очередь. Хотя на ответ не рассчитывала.

– Он работал в этом доме, – неожиданно пояснила тетушка. – Сторожем на воротах. Именно он выпустил Женю в тот вечер из дома. Он видел, что она… в неадекватном состоянии, но все равно открыл ворота.

– И вы хотите его поймать и наказать, – договорила я.

– Вот именно, – подтвердила тетушка.

– Благородно! – похвалила я.

– Что он тебе сказал? – повторила тетушка свой вопрос.

Осторожно, Лерка! Не стоит откровенничать с врагом!

Я пожала плечами.

– Ничего особенного он мне сказать не успел. Только спросил, как дела.

Тетушка усмехнулась и тут же снова посерьезнела.

– Не пори чепуху! – велела она сурово. – О чем вы говорили?

– Ни о чем, – ответила я, снова пожимая плечами. – Я даже рот раскрыть не успела, чтобы ему ответить. Налетели твои церберы, он убежал. Вот и все.

– Понятно, – констатировала тетушка. – Не желаешь откровенничать.

Я промолчала. Меня охватила такая душевная усталость, что притворяться просто не было сил.

– Ладно, – сказала тетушка. Поднялась с кровати и повторила:

– Ладно.

Подумала и добавила:

– В город ты больше не поедешь.

Я подняла глаза и посмотрела ей прямо в лицо.

– Не дави на меня, – сказала я, чувствуя, как душу охватывает холодное бешенство.

– А то что?

– А то я поломаюсь, – ответила я, не отводя взгляда. – А тебе ведь нужно, чтобы я была целенькой?.. До шестнадцатого ноября?

Тетушка заметно смутилась и отвела взгляд. Впрочем, тут же взяла себя в руки.

– Не будем горячиться, – сказала она примирительно.

– То есть последняя реплика не считается?

– Не считается, – подтвердила тетушка. – Можешь ездить на прогулки, когда захочешь.

– Хорошо.

Я снова улеглась на подушку и закинула руки за голову. Тетушка немного помедлила и направилась к двери. Я присела на постели и сказала:

– Кстати!

Тетушка обернулась и остановилась.

– Когда заходишь в мою комнату – стучи, – сказала я.

Тетушка не ответила. Опустила голову и покинула помещение. Дышать стало значительно легче.

Остаток дня я провела в своей комнате. Включила телевизор, пересмотрела несколько фильмов из Жениной видеотеки. Смотрела невнимательно, в голове бродили разрозненные мысли, тревожные, как солдаты, потерявшие свою часть. Я попыталась собрать их воедино, но потерпела неудачу.

Что ж, нет так нет.

Я выключила телевизор и отправилась спать.

Ночью я проснулась от тревожного четкого сигнала, посланного мне мозгом:

– В комнате кто-то есть!

Я присела на постели. Сердце заколотилось, как у испуганной птицы.

Дыхание. Я совершенно отчетливо почувствовала чужое дыхание прямо напротив моего лица.

Не раздумывая, потянулась к тумбочке, на которой стояла лампа, но мою ладонь перехватила чья-то холодная сухая рука.

Я хотела закричать, но вторая рука плотно закупорила мой рот. И в ухо мне понесся раздраженный шепот:

– Тихо, тихо! Это я!

Я не видела говорившего, но узнала его по запаху хорошей туалетной воды, смешанной с запахом хорошего табака.

Дядюшка.

Я оторвала чужую ладонь от своих губ. Почему-то ее прикосновение вызывало у меня омерзение.

– Что вам надо?

– Не включай свет, – ответил дядюшка. – Если она узнает, что я здесь, – я пропал.

Подумал и поправился:

– То есть мы пропали.

Я вылезла из-под одеяла, подошла к темному окну и распахнула шторы. В комнате стало немного светлей.

Дядюшка сидел на моей кровати и смотрел на меня. Белки его глаз блестели, как будто были фаянсовыми.

– Зачем пришли? – спросила я шепотом.

Он молча похлопал ладонью по постели рядом с собой. Я поняла это по-своему и разозлилась:

– А не жирно будет?

– Ты меня не поняла, – обиделся дядюшка. – Поговорить надо.

– А-а-а…

Я вернулась назад и уселась на кровать в некотором отдалении от родственника.

– Говори, – велела я. – Только держись на расстоянии, а то я за себя не отвечаю.

Родственник ненадолго замолчал, а я подумала, что напрасно разговаривала с ним так грубо. Делать дядюшку своим врагом вовсе не в моих интересах.

– Извините, пожалуйста, – сказал я, переходя на «вы». – Я очень испугалась.

Дядюшка не ответил.

– Ну? – поторопила я. – Говорите, зачем пришли?

Дядюшка вздохнул.

– Я думал, что нравлюсь тебе, – пожаловался он.

– Нравитесь, – согласилась я. – Но у меня сейчас есть проблема поважней. Например, как живой остаться.

– Вот-вот!

Дядюшка оживился и придвинулся поближе.

– Вот-вот! – повторил он громким шепотом. – Ты это правильно заметила: «Живой остаться!»

– Вы хотите мне помочь?

– Хочу! – ответил дядюшка. – И могу!

– Почему? – спросила я в упор. – Почему вы готовы пойти против своей жены?

Дядюшка на секунду замялся.

– Ну-у-у… У меня есть для этого основания…

– Елена Борисовна не одобряет вашего увлечения молодежью, – догадалась я.

– Не только.

Голос дядюшки стал холоден.

– Между прочим, это не я молодежью увлекаюсь. Это молодежь мной увлекается.

– Ну, разумеется! – не сдержалась я.

– Тихо!

Дядюшка схватил мою руку и прижал палец к губам. Я вырвала руку и замерла.

Тишина.

– У нее слух, как у рыси, – прошептал дядюшка и придвинулся ближе.

Я сделала попытку отодвинуться, но наткнулась на изголовье кровати.

– Нужно говорить очень тихо, – шепнул дядюшка.

Встал, бесшумно подошел к двери и приложился к ней ухом. Несколько минут мы оба молчали. Затем дядюшка оторвался от двери и на цыпочках вернулся обратно.