Проклятие любви - Гейдж Паулина - Страница 14

• Предыдущая
• 14/135
• Следующая

Нефертити невозмутимо и деловито справилась с заданием, хотя ей явно было скучно. После этого Тейе повела ее купаться на свое личное озеро. Был полдень, Ра стоял в зените, заливая ослепительным белым светом водную гладь. Женщины с удовольствием окунулись в зеленоватые, поросшие лилиями воды. Они плескались, пока служанки ждали в траве на берегу с полотенцами и балдахинами наготове, а обезьянка носилась туда-сюда, лопоча что-то. Тейе плавала, упиваясь шелковистыми прикосновениями воды, а Нефертити лежала на спине с закрытыми глазами, покачиваясь на маленьких волнах, поднимавшихся от движения Тейе, ее руки мелькали, как медные рыбки, у самой поверхности воды.

Потом они сидели бок о бок под балдахином Тейе, мокрые волосы прилипали к спине, капли воды, как бисер, поблескивали на смуглой коже.

– Хорошее празднование Опета будет в этом году, – сказала Нефертити, аккуратно снимая с бедра сухую травинку. – Осталось чуть больше двух месяцев до возвращения царевича из Мемфиса.

– Он, кажется, любит тебя, – отозвалась Тейе. – Будь с ним осторожна, Нефертити. Его чувства дают тебе большую власть над ним. Брачный договор уже готов, осталось только скрепить его печатью фараона.

Девушка сузила серые глаза, ставшие еще бледнее под ярким солнцем.

– Я готова всегда быть для Аменхотепа тем, кем ты была для Могучего Быка, дорогая тетушка. – Она улыбнулась сладчайшей улыбкой, обнажив мелкие белые зубы, и принялась высвистывать обезьянку. Та подбежала и бросилась облизывать влажные руки хозяйки.

– Вот как! – с сарказмом воскликнула Тейе. – Подобное обещание беззаветной преданности делает тебе честь. Твой отец будет счастлив. – Нефертити стрельнула глазами из-под темных, вразлет, бровей, и Тейе не сомневалась, что девушка поняла ее. – Сегодня вечером во дворце праздник в честь управителя Нефруси, – продолжала она. – По моему приказу он должен получить золото милости. Его город расположен на самой границе с Сирией, и он хорошо потрудился, помогая Хоремхебу сохранять спокойствие на границе. Хочу, чтобы ты оказала ему честь вместо меня, Нефертити, а я проведу вечер с фараоном. На помосте с тобой будут твой отец и Ситамон.

Нефертити ничего не сказала на это, только кивнула. Обезьянка заснула, растянувшись у нее на коленях.

– Когда царевич вернется, Хоремхеба отзовут в Фивы?

– Зачем? – резко спросила Тейе.

Девушка пожала плечами.

– Просто потому, что они с царевичем подружились. Наверное, Аменхотепу будет одиноко без него.

Выходит, ты не настолько уверена в своей власти над моим сыном, как мне казалось, – размышляла Тейе, – но ты достаточно умна, чтобы понимать это. Приедет ли Хоремхеб?

– Если я сочту необходимым отозвать военачальника вместе с сыном, – вслух сказала она. – Прими мой совет, Нефертити. Никогда не пытайся повлиять на мужчину через его друзей. Он или не так поймет и начнет ревновать, или у друзей вместо доверия завоюешь презрение. Мужчины не такие, как женщины. С ними лучше всегда действовать прямо.

Нефертити вспыхнула, закусив губу, и Тейе смягчилась.

– Аменхотеп очень привязан к тебе, – мягко добавила она. – Тебе не понадобится посредничество Хоремхеба.

Она пожелала Нефертити приятного отдыха, а сама отправилась в детскую, где Сменхара голышом лежал в кроватке, под охраной двух личных стражников владыки; крошечные ручки и ножки свободно лежали на покрывале, маленькие ноздри подрагивали во сне. Она коротко расспросила стражу и кормилицу, наклонившись, поцеловала мягкую темную прядку, влажную от жары, и пошла в свою опочивальню. Надо получше присматривать за Ситамон, – сонно подумала она, переворачиваясь на бок. – Пока фараон жив, она будет вести себя тихо, но она царевна крови, и ее притязания на царевича имеют законные основания. Если дать ей шанс, у нее достанет сообразительности обратиться за поддержкой ко всем древним законам, касающимся старшинства.

На закате Тейе вышла в сад; фараон сидел у декоративного пруда, бросая хлебный мякиш стае крикливых уток. Солнце уже опустилось за стену, защищавшую дворец со стороны западной пустыни от песка, от скал и от мертвых, покоившихся неподалеку. Еще не остывшие красные лучи, как стрелы, падали под ноги Тейе и ярким светом брызгали на платье. Слышался ритмичный шелест страусового опахала. Суреро стоял на коленях у ног фараона, а дворецкий Апуйя, склонившись, наливал воду в протянутую фараоном чашу. Струйки воды вспыхивали в лучах заката.

В нескольких шагах лежал мальчишка, растянувшись на животе, подбородок его покоился на схваченных браслетами запястьях. Тейе был виден плавный изгиб обнаженной спины, залитой розовым светом. Подойдя ближе, она поняла, что мальчишка наблюдает за золотистым скарабеем, медленно и тяжело ползущим в густой траве.

За креслом фараона толпились рабы и слуги. Когда вестник сообщил о появлении Тейе, все повернулись к ней и склонили головы. Аменхотеп взмахом руки подозвал ее, а Херуф кивком велел слугам поставить для нее кресло. Она улыбнулась фараону и присела под балдахином.

– Я отвечаю, хотя ты пока не спросила: да, мне лучше, – сказал он, бросив последнюю хлебную корку толкающимся птицам и глотнув воды. – Видишь, я даже не потею. Ра сегодня благотворен для моих костей. Суреро догадался, что ты придешь. Не пытайся отговаривать меня от празднования юбилея, Тейе. Я все уже решил.

Мальчишка нашел палочку и теперь дразнил скарабея, подталкивая его сзади, отчего жук спотыкался и опрокидывался на спину.

– Рада видеть тебя в добром здравии, муж мой, – отозвалась Тейе. – Я не собиралась отговаривать тебя от празднования юбилея. Это хороший дипломатический ход. Просто хочу напомнить, что у тебя теперь есть законный наследник трона, который должен присутствовать на церемонии.

Фараон вежливо улыбнулся ей:

– Конечно. Его понесут рядом со мной в корзине.

– Аменхотеп, решение принято. Позволь ему вступить в силу. Если ты сделаешь Смерхару законным наследником и умрешь, когда он будет еще совсем мал, Египет ждет долгая эпоха регентства со всеми вытекающими последствиями.

Он пожал плечами и озорно улыбнулся.

– Бедняжка Тейе! Тебе ни за что не справиться с регентством! Мое сердце разрывается от жалости!

Она не выдержала и рассмеялась.

– Тогда представь, что я тоже умру до его совершеннолетия.

– Ты? – Он отмахнулся от блюда со сладостями, предложенного Апуйей. – Ты черпаешь силы во власти и лести. Ты не можешь умереть, пока тебе есть чем управлять.

– Тогда подумай о том, что ты даешь Аменхотепу еще один повод для ненависти.

– О! Вот мы и добрались до сути дела! Но почему я должен заботиться о любви или ненависти вообще кого бы то ни было? Я фараон. Я бог Солеба, бог Фив, бог всего мира. Даже другие боги воздают мне почести. Этот евнух не сын мне, а божественности там не было и в зародыше.

– Я вижу, – прошипела она тихо, так, чтобы было слышно только ему, – что со здоровьем к тебе вернулся и страх. Прекрасно. Делай, что хочешь. Но решение должно вступить в силу.

– Конечно, должно. Я не стану беспокоиться о том, чтобы отозвать его. Ты же не побеспокоилась выяснить, что сказал оракул о будущем ребенка, не так ли? – Он положил пухлую ладонь ей на колено. – Он станет фараоном. Несомненно.

– Как несомненно и то, что преемник сына Хапу слишком старается угодить своему царственному господину и мало заботится о том, чтобы говорить истину! – парировала Тейе.

Яростный вопль заставил обоих повернуться к мальчишке. Скарабею наконец удалось ускользнуть от надоевшей палки: с треском раскрыв свои переливчатые надкрылья, он взлетел в воздух. Мальчишка отшвырнул палку и бросился за ним, пытаясь поймать беглеца. Тейе и Аменхотеп смотрели на странный полет огромного насекомого, пока оно вдруг не задрожало в воздухе и не рухнуло вниз, неуклюже налетев на зеленого сфинкса между грудей Тейе. Мальчишка, спотыкаясь, ринулся за ним, на мгновение забыв о том, с кем рядом он находится. Тейе, не в силах сдержать свой гнев, с размаху залепила жгучую пощечину по бронзовой щеке мальчишки, и тот пошатнулся.

• Предыдущая
• 14/135
• Следующая