Леди на монете - Барнс Маргарет Кэмпбелл - Страница 19

• Предыдущая
• 19/74
• Следующая

Королева не могла скрыть своего желания тоже получить приглашение на прием к Барбаре, но приглашений не было, и однажды Екатерина как бы невзначай стала расспрашивать Фрэнсис.

– Вчера король был там очень недолго, мадам. Он сказал, что вы, должно быть, скучаете в одиночестве и ушел, когда была сыграна только половина маски, – говорила Фрэнсис, когда они осенним вечером сидели за рукоделием вдвоем в апартаментах королевы.

Донья Пенелва, единственная из португальских дам, оставшаяся при королеве после того, как остальные отбыли домой, ушла к себе, сославшись на холод в комнате, а остальных королева отослала сама, поскольку хотела остаться вдвоем с Фрэнсис. Маленькое смуглое личико Екатерины было совершенно бесстрастно, и она ничем не выдала своих чувств по поводу того, что король, рано покинувший веселое общество, к ней так и не пришел.

– Король, – сказала она, – очень устает от карточной игры, которая теперь превратилась в основное занятие по вечерам. Он не игрок и совсем не любит карты.

– Их любят только скучные люди, – как всегда решительно сказала Фрэнсис. – На меня наводит тоску даже то, что я просто смотрю на них. Они сразу же хмурятся и выражают неудовольствие, если кто-нибудь пошутит или просто скажет лишнее слово. К тому же у меня нет свободных денег, чтобы играть в карты, потому что я всегда проигрываю, если начинаю играть.

– Вы поступаете очень мудро, воздерживаясь от игры, – одобрительно сказала королева. – Королю не нравится, когда придворные дамы играют в карты, и сам он может служить для всех прекрасным примером, потому что никогда не проигрывает больше фунта или двух.

– Совсем не то, что кавалер де Грамон, – заметила Фрэнсис. – При Дворе короля Людовика кавалеры, конечно, тоже играли в карты, но он уж слишком серьезен. Только здесь я увидела, что проигрывают такие огромные деньги. Кавалер де Грамон иногда выигрывает сотни фунтов. Такое впечатление, что это вроде профессии у него.

– Вы вполне можете опустить слово «вроде», – сухо сказала Екатерина.

– Ваше Величество хочет сказать, что он таким образом зарабатывает на жизнь? – спросила Фрэнсис и почувствовала, что иголка, которой она вышивала, впилась ей в палец.

– Так говорят.

– Что касается меня, то мне гораздо больше нравится строить замки из карт, чем с их помощью рисковать своими деньгами. И кавалер де Грамон очень сердится, если кто-нибудь из присутствующих начинает мне помогать. Иногда он вообще остается за столом в одиночестве, тасует свою колоду и ждет, когда же начнется игра.

Екатерина рассмеялась. Она почувствовала внезапное желание погладить прелестную головку, которая почти касалась ее колен. У Фрэнсис была привычка, когда они оставались с королевой вдвоем, ставить свою низкую скамейку совсем рядом с ней или просто устраиваться возле ее ног на подушке. Она едва вышла из детского возраста, подумала Екатерина, и как было бы хорошо, если бы мне удалось убедить ее пореже встречаться с леди Палмер. Она не рисковала открыто сказать об этом Фрэнсис, боясь оскорбить Карла, который был очень доволен тем, что между королевой и Барбарой установились вполне дружеские отношения.

– Вы молодец. У вас есть сноровка, – заметила Екатерина. – Я не представляю себе, как можно построить такие замысловатые сооружения из карт.

– Для этого нужны очень легкие руки, – ответила Фрэнсис. – Мужчинам это редко удается. Карты рассыпаются даже от дыхания. – И добавила, удивив королеву своей мудростью: – Как мечты.

Мечты о доме, о прекрасном доме, который принадлежал бы ей. Она гораздо чаще мечтала именно о доме, чем о муже, с которым ей предстоит там жить. И хоть она не считала себя пешкой, которую, как в свое время говорила о себе ее кузина принцесса Генриетта, кто-то будет передвигать по житейской шахматной доске, у нее не было никаких романтических иллюзий. Ее мать сказала бы, что она должна принять первое же приемлемое предложение, которое будет ей сделано. Эти месяцы, которые она провела вдали от миссис Стюарт, стали для Фрэнсис передышкой.

Барбара Каслмейн многому научила Фрэнсис, и среди прочего, как держать поклонников на расстоянии с помощью жестов и улыбок, которые обещают гораздо больше, чем она намерена им дать. Она научилась не слышать и не замечать многое из того, что ей не хотелось знать, она принимала дружбу Барбары и полушутливое ухаживание Букингема, не задумываясь об искренности ни одной, ни другого.

Фрэнсис склонилась над вышивкой, а королева молча наблюдала за ней. Хотя она очень любила Фрэнсис, которая с самого начала была для нее прекрасной компанией, потому что обе они неплохо говорили по-испански, девушка часто огорчала ее. Насколько искренней была ее кажущаяся наивность? Что бы там ни говорили, она должна замечать и видеть гораздо больше, чем она сама, королева, с присущими ей экзальтированностью и добродетелью. Барбаре Каслмейн, думала Екатерина, вряд ли придет в голову пускать Фрэнсис пыль в глаза, и она, конечно, знает, старается ли Карл во время приемов у Барбары остаться с хозяйкой наедине.

Однако гордость не позволяла Екатерине унизиться до прямого разговора на эту тему, и она холодно прервала Фрэнсис, когда та, желая помочь, как обещала Барбаре, попыталась сказать о том, что ее подруга раскаивается в этой любовной связи и что ее отношение с королем – в прошлом.

Фрэнсис тяжело вздыхала, страдая над рукоделием, которое королева считала самым подходящим занятием для своих фрейлин в свободное время. Может быть, это и было очень лестно – проводить время вдвоем с королевой, но нестерпимо скучно. В этот сырой вечер другие девушки репетировали пьесу в стихах, которую должны будут сыграть после возвращения Двора в Гемптон Курт, и кто-то сейчас заменял Фрэнсис, хотя именно ей предстояло исполнить главную роль. Насколько интереснее было бы участвовать в репетиции, чем сидеть здесь с этим дурацким рукоделием, сохраняя уважительное молчание в ожидании, когда королева соизволит нарушить его.

И вдруг – совершенно неожиданно – она оживилась и вся превратилась в слух, потому что королева сообщила ей замечательную новость.

– Вдовствующая королева? Неужели она действительно приезжает в Англию? Об этом уже столько раз говорили… но вы сказали… мне показалось, что она уже в пути?!

– Да, именно так я и сказала. И если ничего не случится, она должна быть здесь на следующей неделе. Его Величество надеется, что на этот раз королева пробудет здесь подольше, потому что она не выезжала из Парижа давно, после замужества принцессы Генриетты-Анны. Она совсем недавно сообщила о своих намерениях, и было очень мало времени, чтобы привести в порядок дворец в Гринвиче. Сейчас там не очень удобно. Король говорит, что нужно Сомерсетхаус превратить в ее постоянную резиденцию.

– А принцесса не приедет с ней? – с надеждой спросила Фрэнсис. – Мы ведь росли с ней вместе… Ваше Величество. Все то немногое, что было у нас в то время, мы всегда делили поровну. И потом, мы ведь кузины.

– И близки почти так же, как сестры, – с явной симпатией заметила королева.

Фрэнсис буквально в последнюю минуту удержалась, чтобы не сказать, что она была гораздо ближе Генриетте-Анне, чем принцесса Мэри, которая умерла от оспы.

– Я видела письмо, которое она прислала королю, – продолжала Екатерина, – то самое, в котором она рекомендовала мне вас как одну из фрейлин. Это было очень великодушно с ее стороны. Она согласилась расстаться с вами – и я поступила бы точно так же – в надежде, что вы сможете выйти замуж за какого-нибудь порядочного джентльмена, даже если бы при этом у вас не было бы возможности часто бывать в Лондоне после замужества.

– Надеюсь, что мне это удастся! – воскликнула Фрэнсис, чье стремление к роскошной придворной жизни было совсем не удовлетворено. Однако у нее хватило ума скромно добавить:

– Я очень благодарна Вашему Величеству за эти намерения.

Бывали моменты, когда королева позволяла себе пренебречь формальностями, и, видимо, сейчас была именно такая ситуация.

• Предыдущая
• 19/74
• Следующая