Укрощенная любовью - Монтегю Жанна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/87
• Следующая

– Я буду делать так, как мне нравится, черт возьми! – не слишком любезно ответил он, продолжая пожирать ее горящими глазами.

Он только что пришел из библиотеки, где Грег без конца восхищался Беренис вместо того, чтобы обсуждать проблему Дарби Модифорда. Кажется, она околдовывала всех мужчин, которых встречала. Его терзали мрачнейшие сомнения по поводу того, стоит ли позволять ей вращаться среди распутных отпрысков местной знати. Еще больше злило его то, что он безумно хотел ее, хотя каждое ее слово, адресованное ему, было, по существу, тонко завуалированным оскорблением. Это же смешно! Он всегда славился тем, что оставался свободным от привязанностей, не заходя слишком далеко в отношениях с женщинами, и вот теперь он по-настоящему мучается из-за этой ветреной, дерзкой девчонки!

Он резко повернул голову в сторону Далси, рявкнув:

– Поди прочь! Далси была возмущена.

– Но, сэр, мадам нуждается во мне, чтобы закончить одевание! – протестовала она, глядя на Беренис в ожидании поддержки.

Он повелительно махнул на нее рукой, повторяя:

– Прочь! Прочь, ты, девка, не то я отправлю тебя на рынок, как рабыню!

Взглянув последний раз на свою госпожу, Далси выскользнула за дверь. Беренис сидела в быстро остывающей воде, онемевшая от столь откровенного произвола. Придя в себя, она дала волю раздражению:

– Это возмутительно! Как вы смеете приказывать моей служанке? Бог мой, так вот как американцы относятся к своим женам! У меня что, нет никаких прав?

– Очень мало.

Он вскочил на ноги, и, казалось, заполнил всю комнату – высокий, в рубашке с широкими рукавами, бежевых бриджах и ботфортах. Он подошел и стал рядом с ванной, глядя на сидящую в ней мокрую, обнаженную девушку. Ее красота тревожила и волновала его, затрагивая те самые струны души, которые реагировали на все редкостное и прекрасное. Но это еще сильнее возбуждало страсть и желание – горючую взрывную смесь, которая брала верх над всеми его добрыми намерениями.

Он рассматривал лицо Беренис. Встретив ее вопросительный взгляд, скользнул по изящному изгибу шеи, голым плечам, блестящим от воды, по округлостям груди, едва виднеющейся из-под пышных хлопьев мыльной пены. Волосы были заколоты на макушке, и маленькие завитки соблазнительно топорщились у основания шеи на затылке. Он протянул руку и погладил пальцами это нежное чувствительное место. Ему хотелось продолжать ласкать ее мягкое женственное тело, прижать к себе и дать выход тому эмоциональному напряжению, которое больно сдавливало ему сердце. Но он знал, что сначала ему вновь придется спорить с ней. Неужели это единственный путь? Наступит ли когда-нибудь такое время, когда она сама придет в его объятия, прося прощения за свое поведение, признаваясь, что любит его? Только тогда он сможет изгнать демона, вселившегося в него, и познать покой. Но она отвергала его. Казалось, говорить с ней все равно, что разговаривать со статуей – она была такой холодной, такой замкнутой…

– Вы чудовище, сэр! Необузданный дикарь! Вы думаете, я позволю так со мной обращаться? – зашипела она.

Боль пронзила его, и понимая, что поступает грубо и жестоко, он, тем не менее, прорычал:

– Я здесь хозяин! Ты будешь делать то, что я прикажу!

Ярость и возмущение словно придали Беренис энергии. Она схватила со стула большое белое полотенце и, прикрываясь им, встала. Затем, быстро завернувшись в полотенце, вышла из ванны. Вода стекала по икрам, образуя лужи на ковре.

– Я никогда не встречала такого ужасного человека, как вы, – сказала она, царственно удаляясь, хотя колени ее дрожали.

Себастьян посмотрел ей вслед, на ее гордо выпрямленную спину, на покачивающиеся, манящие своей полнотой бедра.

– Ты не можешь даже представить, каким ужасным могу я быть, если потребуется! – выкрикнул он, в два прыжка настиг ее и развернул к себе лицом.

Беренис была стеснена в движениях, потому что приходилось крепко держать полотенце. Близость Себастьяна возбудила ее. Этот пьянящий мужской запах наполнил все ее существо и согревал кровь, пробуждая сильное желание, которое так и подталкивало ее броситься к нему в объятия, но Беренис не собиралась поступать подобным образом. Через двойной слой полотенца и его узкие бриджи она чувствовала его уже знакомое возбуждение, которое было красноречивее любых слов.

Одной рукой он касался ее затылка, другой скользнул вниз к бедрам, прижимая ее к себе. Беренис боялась собственных чувств и в то же время страстно желала раствориться в нем, раскрыться навстречу ему, обладать им и принадлежать ему. Жар желания загорелся внутри нее, и Себастьян почувствовал эту неожиданную податливость, которая сделала ее тело тяжелым в его руках.

– Как хорошо, что я женился на тебе, Беренис, – прошептал он, прильнув губами к ее уху. – Иначе я не смог бы сделать тебя своей наложницей. Ты создана для любви. Не отрицай этого… Дай выход своей страстной натуре! Поверь, я могу дать тебе больше счастья, чем ты можешь себе представить…

Эти слова неожиданно вывели ее из туманного, полубессознательного состояния, и ярость вспыхнула с новой силой.

– Женился! Ты называешь это браком? Несколько фраз, которые пробормотал священник над женщиной, у которой не было выбора! Прекрасный брак!

Себастьян знал только один способ заставить замолчать этот язвительный язык. Его рот сомкнулся на ее губах и, не прерывая этого глубокого поцелуя, он подхватил ее на руки, а затем бросил на кровать, растянувшись рядом. Но Беренис отвернулась от него.

Она лежала на боку, закинув руки за голову. Ее длинные темные волосы, мерцающие красноватыми отблесками света, рассыпались по плечам, наполовину скрывая лицо. Видя ее такой тихой, незащищенной, беспомощно, словно сломанная кукла, раскинувшей руки, Себастьян почти перестал испытывать влечение и, что было ему совершенно несвойственно, вдруг захотел коснуться ее щеки целомудренным поцелуем и на цыпочках выйти из комнаты. Он остановил это побуждение.

«Откуда ты знаешь, что она не притворяется? – гневно спрашивал он себя. – Ведь уже ясно, что под этой девственной оболочкой находится горячий котел кипящей страсти…» Он положил руку на ее плечо. Беренис застонала и покачала головой, прижав колени к груди. Только так могла она удержаться, чтобы не обхватить руками его шею и не притянуть его к себе. Она чувствовала, как рука Себастьяна скользила вниз по ее спине, исследуя нежные изгибы округлых ягодиц. Она уткнулась лицом в подушку, сжав кулаки. Она не сдастся, не примет это бремя, которое навяжут собственные чувства, если позволить себе предаться этому невыразимому безрассудству – наслаждаться им, хотеть его! Он погубит ее, если она даст ему такую власть. У нее не будет ни минуты покоя, никаких желаний, кроме одного: всегда быть рядом с ним, мучаясь, ревнуя, сходя с ума от любви. Она не сможет вынести такую судьбу.

Прикосновения Себастьяна стали безгранично нежными, обезоруживая ее, соблазняя помимо ее воли. Он притянул ее к себе, невзирая на сопротивление, и на несколько минут они слились воедино. Беренис ощущала все его тело: мускулистую грудь, прижавшуюся к ее спине, плоский и твердый живот, длинные крепкие ноги, повторяющие линию ее согнутых ног. Одна его рука нашла ее грудь, дразня соски, в то время как Беренис мучительно пыталась разорвать сеть желания, которая настойчиво опутывала ее.

Его губы ласкали ее шею, плечо, и она словно падала, тонула в омуте страсти. Это началось снова – физическое желание брало верх, желание принадлежать ему. Она чуть не вскрикнула протестующе, когда он оставил ее на секунду, чтобы сбросить одежду. Но он быстро вернулся, снова начал ласкать ее, и ее бедра расслабились, раскрываясь навстречу его руке. Неукротимый огонь бушевал в ней, и она слышала собственный голос, умоляющий его не останавливаться. Он дал ей то, чего она хотела. Его пальцы создавали тот сумасшедший ритм, который поднимал ее на лихорадочную высоту, доводя до экстаза. Затем, все еще кружась в вихре наслаждения, она почувствовала, как он вошел в ее зовущее тело, крепко держа руками за бедра. Каждая клеточка ее существа, казалось, затрепетала от радости, когда она ощутила, что он достиг высшей точки.

• Предыдущая
• 38/87
• Следующая