Выбери любимый жанр

Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2 - Афанасьев Александр Николаевич - Страница 46

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Мудрая жена

В некотором царстве, в некотором государстве жил в деревушке старик со старухою; у него было три сына: два — умных, а третий — дурак. Пришло время старику помирать, стал он деньги делить: старшему дал сто рублей и среднему — сто рублей, а дураку и давать не хочет: все равно даром пропадут! «Что ты, батька! — говорит дурак. — Дети все равны, что умные, что дурак; давай и мне долю». Старик дал и ему сто рублей. Умер отец, похоронили его. Вот умные братья собрались на базар ехать быков покупать; и дурак поднялся. Умные купили быков, а он кошку да собаку привел. Через несколько дней старшие братья запрягли своих быков, хотят в дорогу ехать; смотря на них, и меньшой собирается. «Что ты, дурак! Куда собираешься? Али людей смешить?» — «Про то я знаю! Умным — дорога, и дуракам — путь не заказан».

Взял дурак собаку да кошку, взвалил мешок на плеча и пошел из дому. Шел-шел, на пути большая река, а заплатить за перевоз нет ни гроша; вот дурак долго не думал, набрал хворосту, сделал на берегу шалаш и остался в нем жить. Начала его собака по сторонам промышлять, краюшки хлеба таскать, и себя не забывает и хозяина с кошкой кормит. Плыл по той реке корабль с разными товарами. Дурак увидал и кричит: «Эй, господин корабельщик! Ты в торг едешь, возьми и мой товар из половины». И бросил на корабль свою кошку. «Куда нам этого зверя? — смеются корабельные работники. — Давайте, ребята, его в воду спустим». — «Эх вы какие, — говорит хозяин, — не трожьте, пускай эта кошка у нас мышей да крыс ловит». — «Что ж, это дело!»

Долго ли, коротко ли — приплыл корабль в иную землю, где кошек никто и не видывал, а крыс да мышей столько было, как травы в поле. Корабельщик разложил свои товары, стал продавать; нашелся и купец на них, закупил все сполна и позвал корабельщика. «Надо магарыч пить; пойдем, — говорит, — я тебя угощу!» Привел гостя в свой дом, напоил допьяна и приказал своим приказчикам стащить его в сарай: «Пусть-де его крысы съедят, все его богатство мы задаром возьмем!» Стащили корабельщика в темный сарай и бросили наземь; а с ним всюду кошка ходила, так привыкла к нему — ни на шаг не отстает. Забралась она в этот сарай и давай крыс душить; душила-душила, этакую кучу накидала! Наутро приходит хозяин, смотрит — корабельщик ни в чем невредим, а кошка последних крыс добивает. «Продай, — говорит, — мне твоего зверя». — «Купи!» Торговаться-торговаться — и купил ее купец за шесть бочонков золота.

Воротился корабельщик в свое государство, увидал дурака и отдает ему три бочонка золота. «Экая пропасть золота! Куда мне с ним?» — подумал дурак и пошел по городам да по селам оделять нищую братию; роздал два бочонка, а на третий купил ладану, сложил в чистом поле и зажег: воскурилось благоухание и пошло к богу на небеса. Вдруг является ангел: «Господь приказал спросить, чего ты желаешь?» — «Не знаю», — отвечает дурак. «Ну, ступай в эту сторону; там три мужика землю пашут, спроси у них — они тебе скажут». Дурак взял дубинку и пошел к пахарям. Приходит к первому: «Здравствуй, старик!» — «Здравствуй, добрый человек!» — «Научи меня, чего б пожелать мне от господа». — «А я почем знаю, что тебе надобно!» Дурак недолго думал, хватил старика дубинкою прямо по голове и убил до смерти.

Приходит к другому, опять спрашивает: «Скажи, старик, чего бы лучше пожелать мне от господа?» — «А мне почем знать!» Дурак ударил его дубинкою — и дохнуть не? дал. Приходит к третьему пахарю, спрашивает у него: «Скажи ты, старче!» Старик отвечает: «Коли тебе богатство дать, ты, пожалуй, и бога забудешь; пожелай лучше жену мудрую». Воротился дурак к ангелу. «Ну, что тебе сказано?» — «Сказано: не желай богатства, пожелай жену мудрую». — «Хорошо! — говорит ангел. — Ступай к такой-то реке, сядь на мосту и смотри в воду; мимо тебя всякая рыба пройдет — и большая и малая; промеж той рыбы будет плотичка с золотым кольцом — ты ее подхвати и брось через себя о сырую землю».

Дурак так и сделал; пришел к реке, сел на мосту, смотрит в воду пристально — плывет мимо рыба всякая, и большая и малая, а вот и плотичка — на ней золотое кольцо вздето; он тотчас подхватил ее и бросил через себя о сырую землю — обратилась рыбка красной девицей: «Здравствуй, милый друг!» Взялись они за руки и пошли; шли, шли, стало солнце садиться — остановились ночевать в чистом поле. Дурак заснул крепким сном, а красная девица крикнула зычным голосом — тотчас явилось двенадцать работников. «Постройте мне богатый дворец под золотою крышею». Вмиг дворец поспел, и с зеркалами и с картинами. Спать легли в чистом поле, а проснулись в чудесных палатах. Увидал тот дворец под золотою крышею сам государь, удивился, позвал к себе дурака и говорит: «Еще вчера было тут место гладкое, а нынче дворец стоит! Видно, ты колдун какой!» — «Нет, ваше величество! Все сделалось по божьему повелению». — «Ну, коли ты сумел за одну ночь дворец поставить, ты построй к завтрему от своего дворца до моих палат мост — одна мостина серебряная, а другая золотая; а не выстроишь, то мой меч — твоя голова с плеч!»

Пошел дурак, заплакал. Встречает его жена у дверей: «О чем плачешь?» — «Как не плакать мне! Приказал мне государь мост состроить — одна мостина золотая, другая серебряная; а не будет готов к завтрему, хочет голову рубить». — «Ничего, душа моя! Ложись-ка спать; утро вечера мудренее». Дурак лег и заснул; наутро встает — уж все сделано: мост такой, что в год не насмотришься! Король позвал дурака к себе: «Хороша твоя работа! Теперь сделай мне за единую ночь, чтоб по обе стороны моста росли яблони, на тех яблонях висели бы спелые яблочки, пели бы птицы райские да мяукали котики морские; а не будет готово, то мой меч — твоя голова с плеч!»

Пошел дурак, заплакал; у дверей жена встречает: «О чем, душа, плачешь?» — «Как не плакать мне! Государь велел, чтоб к завтрему по обе стороны моста яблони росли, на тех яблонях спелые яблочки висели, птицы райские пели и котики морские мяукали; а не будет сделано — хочет рубить голову». — «Ничего, ложись-ка спать; утро вечера мудренее». Наутро встает дурак — уж все сделано: яблоки зреют, птицы распевают, котики мяукают. Нарвал он яблоков, понес на блюде к государю. Король съел одно-другое яблоко и говорит: «Можно похвалить! Этакой сласти я еще никогда не пробовал! Ну, братец, коли ты так хитер, то сходи на тот свет к моему отцу-покойнику и спроси, где его деньги запрятаны? А не сумеешь сходить туда, помни одно: мой меч — твоя голова с плеч!»

Опять идет дурак да плачет. «О чем, душа, слезы льешь?» — спрашивает его жена. «Как мне не плакать! Посылает меня государь на тот свет — спросить у его отца-покойника, где деньги спрятаны». — «Это еще не беда! Ступай к королю да выпроси себе в провожатые тех думных людей, что ему злые советы дают». Король дал ему двух бояр в провожатые; а жена достала клубочек. «На, — говорит, — куда клубочек покатится — туда смело иди».

Вот клубочек катился-катился — и прямо в море: море расступилося, дорога открылася; дурак ступил раз-другой и очутился с своими провожатыми на том свете. Смотрит, а на покойном королевском отце черти до пекла дрова везут да гоняют его железными прутьями. «Стой!» — закричал дурак. Черти подняли рогатые головы и спрашивают: «А тебе что надобно?» — «Да мне нужно слова два перекинуть вот с этим покойником, на котором вы дрова возите». — «Ишь что выдумал! Есть когда толковать! Этак, пожалуй, у нас в пекле огонь погаснет». — «Небось поспеете! Возьмите на смену этих двух бояр, еще скорей довезут». Живой рукой отпрягли черти старого короля, а заместо его двух бояр заложили и повезли дрова в пекло. Говорит дурак государеву отцу: «Твой сын, а наш государь, прислал меня к твоей милости спросить, где прежняя казна спрятана?» — «Казна лежит в глубоких подвалах за каменными стенами; да сила не в том, а скажи-ка ты моему сыну: коли он будет королевством управлять так же не по правде, как я управлял, то и с ним то же будет! Сам видишь, как меня черти замучили, до костей спину и бока простегали. Возьми это кольцо и отдай сыну для большего уверения...» Только старый король покончил эти слова, как черти уж назад едут: «Но-но! Эх, какая пара славная! Дай нам еще разок на ней прокатиться». А бояре кричат дураку: «Смилуйся, не давай нас; возьми, пока живы!» Черти отпрягли их, и бояре воротились с дураком на белый свет.

вернуться

168

Место записи неизвестно.

AT 1651 (Счастье от кошки) + 465 C + 465 B (Гусли-самогуды). Истоки первого сюжета прослеживаются с IV в., когда анекдот о богатстве, приобретенном путем продажи кошки, получил распространение в Италии и других странах Средиземноморья. От XIII в. дошли письменно зафиксированные рассказы персидского историка Васифа и составителя хроники на латинском языке Альберта фон Штаде о случае, который будто бы произошел в 1175 г. во время заморского путешествия венецианских купцов в краю, где развелось множество мышей, но не было кошек: кошка была продана там купцами очень дорого. В XVII в. в связи с тем, что в гробнице лондонского мэра Ричарда Виттингтона, умершего в 1423 г., была обнаружена похороненная вместе с хозяином кошка, стал популярен слух, что Виттингтон в юности, будучи моряком, баснословно дорого продал кошку в стране, где не знали кошек. Сюжет получил затем бытование в форме сказки и за пределами Англии (см. Luingman, S. 325—326). Такие сказки учтены в AT в фольклоре многих стран Европы, некоторых стран Азии (Турции, Индии, Индонезии), а также в записях на французском и испанском языках, сделанных в Канаде и Южной Америке от потомков европейских переселенцев и от негров. Русских вариантов — 4, украинских — 4, белорусских — 4. Имеются сказки о счастье от кошки и в фольклоре других народов СССР, например, латышей (Арайс-Медне, с. 210). Контаминируемый с сюжетными типами 1651 и 465 A тип 465 B учтен в AT в финском, польском и русском материале. Русских вариантов — 13, украинских — 3, белорусских — 3. Из вариантов сюжета о гуслях-самогудах отметим также латышские (Арайс-Медне, с. 72) и башкирский, в котором он контаминирован с типом 465 C, как и в сказке сборника Афанасьева (Башк. творч., II, № 51). Развитие сюжета о красавице-жене в сказке Афанасьева начинается с эпизода, традиционного для восточнославянских вариантов типа 465 C: герой получает жену от бога — чудесную рыбку, она оборачивается прекрасной женщиной. Своеобразно разработан эпизод обмена героем гуслей-самогудов на дубинку-самобойку, которая убивает разбойника и злого короля.

После слов «Здравствуй, милый друг!» (с. 131) Афанасьев в сноске привел несколько вариантов к отдельным эпизодам:

«Вариант 1: «Хорошо! — говорил ангел. — Вот тебе просвира, ступай на море, сделай удочку, наложи на крючок часть просвирки да закинь в воду — и вытащишь себе жену мудрую».

Дурак побежал на? море, из своих волос свил удочку, привязал крючок, на крючок часть просвиры нацепил, закинул в воду и вытащил красивую златоперую рыбку. «Что мне делать с нею? — думает про себя. — Говорил ангел божий, что жену со дна моря вытяну, а вместо того малая рыбка попалась!» Как бросит ее на берег — и в ту же минуту заместо рыбки явилась девица красоты неописанной.

Вариант 2: Жил-был купец, у него было три сына: два — умные, третий — дурак. Вот купец помер; братья разделили поровну все имение, только один пятак без разделу остался — как его разделить на три ровные части? Дурак промотал все свои деньги, приходит к братьям и говорит: «Давайте теперь пятак делить». Братья засмеялись и отдали ему пятак: «Бери себе весь!» Дурак пошел на рынок, купил себе удочку, закинул в реку и вытащил щуку. (Щука превращается в красную девицу).

Вариант 3: Была себе вёска [деревня] не так-то большая, а дворов пяцьдзесят, і у расстаяніі поўверсты быў памешчык прыбагацейшы, і было у его неізлічымо скота, і хадзіў скот без пастуха і гэтым мужыкам шкоду рабіў. Гэтые мужыкі сабралісь у карчму на зборышчэ і гавораць дружка на дружкі: «Ах, браццы! Што нам с гэтым паме?шчыкам рабіць? Гдзе на яго прасіць? Нарадзім-ка пастуха». Сядзіць у карчме чалавек очень стары, слушаець іх рэчы і гаворыць: «Найміце міне, гаспада пачтенные! Я чалавек стары, ні загуляю, ні ўсну, і вам верно карауліць буду». Яны гавораць: «Што ты хочіш? Дадім табе сто рублев, а кушаць будзеш па очарадзі». Ну, гэтый старык ходзіць за скатом круглый год, і показалісь яму последніх тры дня цяшкіх да году; просіць ён у мужыкоў, штобы заплацілі за службу. Яны говораць: «Ты не даслужыў тры дні; мы табе не заплацім». Ён гаворыць: «Я й так пайду, бо мне тры дні паказалісе большэ, как круглый год». Мужыкі далі яму тры грошы і тры фунта хлеба на дарогу: «I то ласка наша, што і гэтае табе далі!» Палучыўшы сію награду, старык ушоў. Вот прыходзіць ён у цёмнодремучый лес і находзіць хату, падашоў пад акошко і спрашываець: ёсць лі хто ў той ізбе? Атзываецца стародревняя старуха. «Пажалуста, стародревняя старуха, укрой ад цёмной ночы». — «Міласці прашу, добрый чалавек!» Пусціла яго: ён ей ўсе рассказаў. Яна гаво?рыць: «Начуй, мілы[й]!» Паутру ўстаўшй, ён умыўся і богу памаліўся. «Ну, пайдзем же, мілы[й], — гаворыць старуха, — будзем шукаць праўды і крыўды». Адайшлі яны ад хаты нескалька шагов у лес і находзяць студню (колодезь). Гэтая студня перловым замком заперта. Баба гаво?рыць: «Старык! Маіш ты тры грошы, брось у воду». Ён бросіў і думаець у думе: «Госпадзі! какой я нісчастный, что служыў круглый год за тры грошы, і те у воду бросіў». А старуха яго думки знае і гаво?рыць: «Ты, чалавек, сагрэшыў перед богом! Ты свае счастье палучыў». I ўдруг васходзіць да іх скарб денег: яна, іх узяўшы, высыпала на мураўку — казна залатая незлічымая, і разлічыла [разделила] яна её на чатыры часті. «Ну, старык, вот гэтая часць первая твая — гдзе хочіш, туда і дзень; другая часць мая — за маі труды; трэцью часць, ак пайдзеш па свету, дары бедным — ўсю до гроша раздай; а як раздасі, то за гэтую часць купіш ладану і завезёш на гару, весь разом скінеш і запаліш — то гасподь дасць табе, чаго ты жалаешь». Старык па её прыказу так і зарабіў. I выходзіць да яго ангел: «Старык, чаго ты жалаеш ад госпада, што ты такой запах на весь свет пустіў? Айлі ты жалаешь у царстве небесном быць?» Старык да ангела гаворыць: «Хоця я богу не умею маліцца, но у міне грошы есць: буду бедных дарыць, і за міне будуць бога маліць, і я буду у царстве небеснам. А прашу далажыць госпаду, што я не знаю з’роду, як у пары жыць». Прыходзіць ангел до бога. Господь у яго спрашиваець: «Што ён табе гаварыў?» «Госпади! ён вашаю ласкаю згардзіў: пожалаў, што ён ад роду не знае, як у пары жыць». Господь гаворыць: «Нада яму даць за яго церпенье. Ступай, скажы яму: пущай ён ідзе ў чыстые паля, ў завадные луга, ў шолкавые травы; там знайдзе озеро: гдзе цяперь тое озеро, там быў бальшой сабор; гэтаго сабора священнік прагрэшыўся, і гэтот сабор праваліўся з усім народом: гдзе ў том саборы былі дэверы, там цяперь мост, а гдзе быў парог, там есць даска. Пущай ён лезе пад тую даску. Прылецяць у гэтае озеро тры райскіх качкі [утки] купацца, сядуць над яго галавою, скінуць на адном з сібе перушки — і зрабіцца з іх тры панны: пущай ён выбірае сабе любую ў супружество». Вот прылецели тры качкі і пашлі купацца, а тот старык глядзіць на іх, што яны красаты неапісанной і невабразімай, і думаець: каторую сабе ўзяць? Рост і красата — ўсё единственно. Пратянуў руку і узяў за середне перушка: яна увідзіла і гаворыць да сваіх сёстраў: «Сестрыцы маі радныя! Прасціте, бо я ужэ не ваша». — «Бог с табою! Не ад каго то есць — ад бога», — гавараць тые і узяўшы сваі перушкі, палецелі ў сваё места. А яна вылезла з вады, стала над мастом і гаво?рыць: «Акажысь, хто ты ёсць такой!» Удруг старык вылазіць з-под маста; яна і гаворыць: «Ах, трупе, ты, трупе! што ты здумаў сабе на старосці лет?» Ён каже: «Я й сам не рад, што цяперь зрабіў!» — «Ну, ведзі міне на сваю родзіну, гдзе ты радзіўся і зрос; нам треба жыць і гареваць». Не дахадзя ён свайго двора, відзіць — стаіць грушовы пень, і гаварыць: «Гэто мае поле!» — «Кагда гэто твае поле, то мы здесь астанемся...» (Записано в Новогрудском уезде Гродненской губ.)».

После слов «сам государь, удивился» (с. 131) отмечено: «В других списках царь влюбляется в его жену и задает дураку трудные задачи, с тем, чтобы извести его, а красавицу взять себе».

После слов «где его деньги запрятаны?» (с. 132) приведен вариант приказа царя: «сходи на тот свет и снеси моему покойному отцу поклон от меня».

После слов «дурак взял их под мышку и пустился домой» (с. 133) отмечено: «В другом списке вместо полотенца жена дает дураку цветок: «Заткни, — говорит, — этим цветком уши — и ничего не бойся!» Дурак так и сделал. Стал мастер в гусли играть — все заснули, а дурак сидит, его и сон не берет. «Молодец! — говорит мастер. — Умел высидеть не дремлючи, возьми себе гусли».

К мотиву встречи дурака с разбойником (с. 133) дан вариант: «Повстречался с дураком гайдамака: «Давай меняться!» — «На что?» — «Вот на эту торбу, что у меня за плечами», — «А что в твоей торбе?» — «Только скомандуй — сейчас выскочат из нее семьсот казаков и пойдут рубить во все стороны». Поменялись; дурак отошел с полверсты и одумался; жаль ему стало гуслей — не с чем к королю показаться! Тряхнул торбу — выскочило семьсот казаков. Говорит им дурак: «Нагоните гайдамаку, разнесите его кости по чистому полю и отберите у него гусли-самогуды». Что приказано, то и сделано... (После, воротившись домой, дурак с помощью этой торбы осиливает злого короля)».

После слов «убила злого короля до смерти» (с. 134) указаны два варианта эпизода расправы с королем:

«Вариант 1: Добывши гусли-самогуды, дурак приходит к царю; гусли начинают играть, а царь плясать пошел. Уж он плясал, плясал, пот с него градом льет, ноги приустали, руки примахалися; рад бы остановиться, да не может... И до тех пор играли гусли-самогуды и до тех пор плясал царь, пока совсем не умер...»

«Вариант 2: Дурак заложил свои уши цветком, пришел к королю и заставил играть гусли-самогуды. Только заиграли гусли, как и сам король, и его бояре, и стража придворная — все заснули; дурак снял со стены булатный меч и убил короля...» Этот эпизод напоминает «Одиссею»: встречу Одиссея с поющими сиренами.

Приведен вариант окончания сказки: «Послал царь дурака за гуслями-самогудами. Долго шел он, долго странствовал; подходит к избушке на курьих ножках. В избушке старуха сидит. «Здравствуй, добрый молодец! Куда идешь?» — «Иду доставать гусли-самогуды». — «Ах, родимый, трудно их достать. Ты сам ни за что не добудешь: есть у меня сын Волк-самоглот, разве он тебе поможет. Подожди немного, он сейчас домой будет; спрячься пока за печкою». Только дурак спрятался, прилетел Волк-самоглот: «Здесь, — говорит, — русским духом пахнет!» — «Это ты, сынок, по русским землям летал, русского духу набрался, он тебе и чудится». — «Нет, матушка, у тебя чужой человек сидит; скажи-ка ему: пусть выходит да поиграет со мною в карты». Вышел дурак из-за печки и садится играть в карты. «Смотри же, — говорит ему Волк-самоглот, — чур не спать! Если уснешь — сейчас тебя проглочу». — «Хорошо», — отвечает дурак, а самого так сон и клонит — никак не может удержаться. Пока Волк-самоглот карты сдавал, он почти совсем уснул. «Что ты, спишь али дремлешь?» — спрашивает Волк-самоглот. Отвечает дурак: «Не сплю, не дремлю, думу думаю». — «О чем твоя дума?» — «Много прошел я лесов дремучих и везде видел больше кривого дерева, чем прямого: отчего так? (Вариант: «О чем твоя дума?» — «Хочу загадать тебе загадку: какого дерева в лесу больше — сухого или сырого?») — «Постой-ка, я полечу, да сам посмотрю! Если неправду сказал — смерть твоя!» Волк-самоглот полетел по свету леса осматривать, а дурак лег спать. Только выспался, прилетает Волк-самоглот! «Правда твоя, — говорит, — кривого дерева больше!» Снова сели играть в карты; играли, играли, опять начал сон клонить дурака, глаза так и слипаются. «Что ты спишь али дремлешь?» — «Не сплю, не дремлю, думу думаю». — «О чем твоя дума?» — «Много плавал я по рекам, по морям и везде видел больше малой рыбы, чем большой: отчего так?» — «Будто и правда? Я больше твоего летал, всякие дива видел, а этого не приметил. Постой-ка, полечу да сам посмотрю! Если ты неправду сказал — смерть твоя!» Волк-самоглот полетел по свету реки да моря осматривать, а дурак спать лег. Только что выспался, прилетел Волк-самоглот. «Ну, — говорит, — правда твоя, малой рыбы больше». Опять сели играть в карты; играли, играли, дурак не вытерпел — совсем заснул. Волк-самоглот разбудил его: «Что, заснул? Теперь съем тебя со всеми косточками». — «Ах, Волк-самоглот! Прикажи прежде баню истопить, дай мне вымыться: сам видишь, какой я с дороги — весь в грязи да в пыли! Не узнаешь и вкусу в моем мясе...» Волк-самоглот приказал истопить баню. Дурак помолился богу и пошел мыться. Много прошло времени, а он все моется. Прибежал Волк в баню: «Долго ли будешь копаться? Мне ждать некогда». — «Сейчас! Дай хоть утереться», — сказал дурак, вынул шитое полотенце и стал утираться. «Где ты взял это полотенце?» — «Жена дала». — «Давно бы так сказал! Ведь твоя жена мне родною сестрою доводится... а я ведь этого не знал, чуть не съел тебя». Повел его Волк-самоглот в избу, посадил за дубовый стол, пили-ели, добрые мысли имели. Дурак рассказал тут, как его царь за жену преследует, трудные задачи задает — с белого света сжить хочет. «Вот и теперь велел добыть гусли-самогуды». — «Подожди, я тебе помогу!» — сказал Волк-самоглот и полетел за тридевять земель, в тридевятое царство; в том царстве был сад, а в саду на двенадцати цепях висели гусли-самогуды. Волк-самоглот сорвал гусли с двенадцати цепей и полетел назад. Государь той земли бросился за ним в погоню... Волк-самоглот увидел реку, с одного конца нырнул, на другом вынырнул — и был таков! Отдает дураку гусли-самогуды. «Ступай, — говорит, — домой с богом, и я за тобой пойду». Дурак взял гусли, идет дорогою, а за ним Волк-самоглот, словно собака бежит. Приходит к царю, а у царя князья и бояре собраны. Посмотрел царь на гусли-самогуды и говорит: «Штука славная, да что толку в ней! Мне жена его всего в свете дороже. Рассудите князья и бояре, что теперь делать?» Князья и бояре присудили отрубить дураку голову. Царь взялся было за меч, а Волк-самоглот разинул пасть — и проглотил его самого. Дурак сделался царем и жил со своею прекрасною царицей и с Волком-самоглотом долго и счастливо».