Один выстрел - Чайлд Ли - Страница 9

• Предыдущая
• 9/38
• Следующая

– Вы знали кого-нибудь из погибших?

– Нет. Думаю, то были самые обычные люди. Просто они оказались не в том месте и не в то время.

Ричер снова промолчал.

– Я видела вспышки, – сказала Хелен. – Там.

– Вспышки от выстрелов, – уточнил Ричер.

Он отвернулся от окна. Хелен протянула ему руку:

– Хелен Родин. Извините, я не представилась.

Ричер пожал ей руку. Ладонь была теплой и твердой.

– Просто Хелен? Не Хелена Алексеевна или что-то в этом роде?

Она снова изумленно посмотрела на него:

– Откуда, черт возьми, вы это узнали?

– Встречался с вашим папой. Только что, в его офисе.

– Почему вы пошли к нему? Джеймса Барра защищаю я. А вы свидетель защиты. Вам следовало говорить со мной, а не с ним.

Ричер промолчал.

– Дело против Джеймса Барра очень прочное, – продолжала Хелен.

– Откуда вы узнали мое имя? – спросил Ричер.

Она нажала на пусковую кнопку магнитофона, стоявшего у нее на столе. Ричер услышал незнакомый голос: «Отрицать обвинение не получится». Хелен нажала на кнопку «пауза».

– Его первый адвокат, – пояснила она. – Смена защитника произошла вчера.

– Как? Он вчера был уже в коме.

– Моим клиентом является сестра Барра.

Хелен снова запустила пленку, и зазвучал голос, которого Ричер не слышал четырнадцать лет. Именно таким он его и запомнил – низким, напряженным и дребезжащим. Это был голос человека, который редко говорит. Голос произнес: «Найдите Джека Ричера».

Ричер был ошеломлен.

Хелен Родин нажала на «стоп» и посмотрела на часы:

– Не уходите, поприсутствуйте на встрече с клиентом.

Она предъявила его, как фокусник – кролика из цилиндра. Первым в офис вошел мужчина, и Ричер сразу решил, что он бывший коп. Его представили как Франклина, частного детектива.

– Вас непросто найти, – заметил он Ричеру.

– Ошибаетесь, – возразил тот. – Невозможно.

– Не хотите рассказать почему? – спросил Франклин.

В его глазах читались вопросы типа: «Будет ли от него польза как от свидетеля? Кто он такой? Поверят ли ему присяжные?»

– Просто хобби, – ответил Ричер. – Мне так нравится.

Вошла женщина в строгом костюме. Лет, вероятно, под сорок. Видно было, что она измотана и страдает бессонницей. Она казалась доброй и порядочной, даже миловидной. То, что она сестра Джеймса Барра, было ясно с первого взгляда. Тот же цвет глаз и волос и женский вариант того же лица.

– Розмари Барр, – назвалась она. – Очень рада, что вы нас нашли. Рука судьбы. Теперь у нас что-нибудь получится.

Ричер промолчал.

В офисе Хелен Родин не было комнаты для совещаний, поэтому все четверо втиснулись в кабинет. Хелен села за стол, Франклин присел на угол стола, Ричер прислонился к подоконнику, а Розмари Барр прохаживалась по комнате.

– О'кей, – начала Хелен. – Стратегия защиты. Как минимум мы хотим добиться, чтобы его признали невменяемым. Но станем метить выше. Насколько выше, будет зависеть от ряда факторов. В связи с чем, я уверена, мы все хотим услышать, что имеет сообщить мистер Ричер.

– Не думаю, что вам это понравится, – заметил Ричер.

– Почему же?

– Потому что вы пришли к неверному заключению. Я пришел сюда не для того, чтобы помочь Джеймсу Барру.

Все молчали.

– Я пришел похоронить его.

– Но почему? – спросила Розмари Барр.

– Потому что он уже делал это. И одного раза достаточно.

Ричер прислонился спиной к оконной раме и повернулся вполоборота, чтобы видеть площадь и своих слушателей.

– Наш разговор конфиденциален? – уточнил он.

– Да, – ответила Хелен Родин. – Это встреча с клиентом. Ничто из сказанного здесь не может быть разглашено.

– Этично ли вам выслушивать плохие известия?

– Вы собираетесь свидетельствовать в пользу обвинения? – спросила Хелен Родин.

– Не думаю, что понадобится. Но буду, если возникнет необходимость.

– Тогда мы их в любом случае узнаем. Мы возьмем с вас письменные показания до суда.

– Джеймс Барр был снайпером, – начал Ричер. – Не лучшим в армии, но и не худшим. Просто хорошим профессиональным снайпером.

Он сделал паузу и посмотрел в окно, на новое здание, в котором был вербовочный пункт.

– В армию идут четыре типа людей, – продолжил он. – Для первых, как для меня, это семейная традиция. Второй тип – патриоты, рвущиеся послужить своей стране. Третий тип – те, кому просто нужна работа. А к четвертому принадлежат те, кто хочет убивать. Армия – единственное место, где это можно делать легально. Джеймс Барр принадлежал к четвертому типу. Глубоко в душе он думал, что убивать будет весело. Но ему ни разу не выпала такая возможность. Когда я служил в военной полиции, я был очень дотошным следователем и раскопал о нем все. Он тренировался пять лет. Я изучил его журналы учета и насчитал, что за это время он сделал почти четверть миллиона выстрелов, и ни одного из них – по врагу. В Панаму в 1989 году он не попал. Требовался ограниченный контингент, поэтому многие пролетели. Его это взбесило. Потом 1990-й, операция «Щит пустыни». Его направили в Саудовскую Аравию, но в операции 1991 года «Буря в пустыне» он не поучаствовал. Барр сидел там и счищал песчинки с винтовки. После «Бури в пустыне» его послали в Кувейт на зачистку.

– Что там произошло? – спросила Розмари Барр.

– Он сорвался, то и произошло, – ответил Ричер. – Ирак вернули в стойло. Он огляделся и увидел, что война закончилась. Он готовился шесть лет и ни разу не выстрелил в противника, и это ему уже никогда не светило. Он усиленно тренировал в себе способность вызывать зрительные образы. Умение представить себя наводящим координатную сетку на продолговатый мозг в той точке, где спинной мозг расширяется у основания головного. Представить, как ты медленно дышишь и нажимаешь на спуск, выдерживаешь паузу в долю секунды, когда пуля стремится к цели, и видишь розовое облачко, вылетающее из затылка. Все это он как бы видел воочию много раз. Но ни разу не видел на самом деле. А ему хотелось.

Все молчали.

– Тогда однажды он вышел в город в одиночку. Устроился и стал ждать. А потом застрелил четырех человек, выходивших из жилого здания.

Хелен Родин смотрела на Ричера во все глаза.

– Он стрелял со второго этажа многоэтажной автостоянки. Она находилась напротив входа в здание. Жертвами стали американские унтер-офицеры в штатском.

– Неправда, – возразила Розмари Барр. – Он не стал бы этого делать. А если бы сделал, его бы посадили. Но вместо этого он получил почетное увольнение и медаль за кампанию.

– Поэтому я и здесь. Там была серьезная проблема. Я шел по следу и в конце концов вышел на вашего брата. Но это был очень запутанный след. Он все время уводил нас в сторону. По одной из таких побочных линий мы и раскопали кое-что о четверых погибших. Они занимались гнусными делами.

– Какими? – поинтересовалась Хелен Родин.

– Эль-Кувейт был отличным городом. Там даже у бедных имелись «ролексы», «роллс-ройсы», мраморные ванные комнаты с кранами из цельного золота. Многие на время бежали, но все добро оставили.

– И?

– Четверо убитых унтеров занимались тем, что обычно делают завоеватели. Думаю, так они это рассматривали. Мы же рассматривали это как изнасилование и вооруженный грабеж. Мы нашли в их сундучках столько награбленного добра, что впору было открывать филиал «Тиффани».

– Так что же произошло?

– Дело неизбежно приобрело политический смысл. Залив считался на сто процентов морально безупречной операцией. Кувейтцы были нашими союзниками. В конце концов нам приказали покрыть четверых унтеров и похоронить эту историю. Что также означало отпустить Джеймса Барра на все четыре стороны. Привлеки мы его к суду, его адвокат выступил бы с заявлением о лишении жизни, оправданном обстоятельствами. Он бы заявил, что Барр отстаивал честь армии грубым, но эффективным способом. В рамках слушания все тайное стало бы явным. Нам приказали не рисковать.

• Предыдущая
• 9/38
• Следующая