Неисправимый повеса - Энок Сюзанна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/74
• Следующая

Эви отодвинула занавеску, изнывая по глотку свежего холодного воздуха. В «Олмаке» всегда было очень душно. На другой стороне улицы смутно виднелся силуэт всадника, и на мгновение он показался ей странно знакомым. Но прежде чем она смогла в этом убедиться, он ускакал. И все же… Эви одернула себя. Сент ни в коем случае не мог находиться вблизи такого добропорядочного места, как дворец «Олмак». И в любом случае у него не было никаких оснований прятаться в тени там, на улице.

— Эви, ты меня слушаешь?

Эвелина опомнилась и выпустила занавеску из пальцев.

— Прости, Джорджи. Что такое?

— Я говорила, что сегодня Сент-Обин чуть было не затеял драку в палате лордов. Во всяком случае, так мне сказал Тристан.

— О, ради Бога, Джорджиана, он постоянно устраивает что-нибудь в этом роде. Какое мне дело?

— Ты по крайней мере могла бы признать, что ради тебя я подвергся большой опасности; Эви, — раздался звучный голос виконта Дэра с другой стороны.

Джорджиана оцепенела.

— Нет, ничего подобного. Уйди сейчас же.

— Нет, ничего подобного, — миролюбиво повторил он и поклонился. — Всего хорошего.

— Подожди! — Эвелина схватила его за руку. — Что ты имел в виду, сказав «ради тебя»?

— Я… э-э… — Виконт посмотрел на жену. — Я ничего не имел в виду. У меня умственное расстройство.

— Пожалуйста, Дэр, скажи мне, что происходит. Понимаешь, я пытаюсь с ним работать, и я не хочу, действительно не хочу, чтобы ты все усложнял.

Отважный виконт вздохнул.

— Я только сказал ему, чтобы он перестал тебе докучать. Ты не та женщина, что его обычно привлекают, поэтому я предположил, что у него в отношении тебя дурные намерения.

— Не думаю, что хоть когда-нибудь его намерения были добрыми, — проворчала она. — Я очень признательна тебе за участие, но, как я уже сказала, если я собираюсь продолжать свое дело, мне нужно с ним сотрудничать. Пожалуйста, больше ничего не делай ради моей пользы.

Он утвердительно кивнул темноволосой головой.

— Только потом не говори, что я не предупреждал тебя, Эви. Он позволяет себе такие вещи, что я выгляжу просто ангелом.

— Да, как ни трудно в это поверить, — добавила Джорджиана, взяв виконта под руку. — Это я виновата, Эви. Я попросила Тристана поговорить с ним. Я беспокоилась о тебе.

— Будь спокойна. Я могу о себе позаботиться.

Без сомнения, они ей не поверили. Очевидно, даже ближайшие друзья считают ее беспомощной и способной только на то, чтобы улыбаться, вести приятные разговоры и шутить, если возникнет необходимость. Сент был не лучше, но у него по крайней мере не было оснований думать иначе. Он мог выманить у нее один или два поцелуя, но если это была его цена за разрешение работать в приюте, она согласна платить. И если бы ей удалось добиться от него доброго слова, она бы считала, что риск оправдан.

Оркестр заиграл очередной вальс, и Эви без труда удалось убедить Джорджиану и Тристана присоединиться к остальным танцующим. Люсинда не пришла на бал, и Эвелина неожиданно оказалась в непривычном одиночестве. К несчастью, это продлилось недолго.

— Эви, — произнес брат, направляясь к ней в компании пожилого джентльмена, — ты знакома с герцогом Монмутом? Ваша светлость, моя сестра Эвелина.

— Очарован! — прогромыхал герцог, и Эви присела в реверансе.

— Я только что рассказал его светлости о твоем увлечении шахматами, Эви.

Шахматы ? Она терпеть не могла шахматы.

— Да, правда, хотя боюсь, у меня к ним больше любви, чем склонности.

Герцог одобрительно кивнул, и пряди его седых волос поднялись дыбом.

— Я всегда говорил, что шахматы женщинам не по уму. Рад видеть хотя бы одну юную леди, которая признала это.

Эви улыбнулась сквозь стиснутые зубы.

— Как вы добры, ваша светлость. Значит, позвольте предположить, вы искусный игрок?

— Я чемпион Дорсетшира.

— Великолепно!

Боже милостивый! Древний игрок в шахматы с растрепанными волосами.

— Его светлость специально искал знакомства с тобой, Эви, — сказал Виктор со снисходительной улыбкой. — Полагаю, вы можете прогуляться с ним по залу, поскольку никто из вас не любит танцевать вальс.

Эви сдержала вздох. Шахматы и никаких танцев. Несомненно, она умрет от скуки.

— С большим удовольствием, ваша светлость.

По крайней мере ей не пришлось беспокоиться о своем участии в разговоре. Герцог не только умел хорошо играть в шахматы, но и знал, из какого материала лучше всего изготавливать шахматные доски, знал происхождение этой игры и даже владел самым дорогим комплектом фигур.

Она одобрительно кивала и улыбалась в подходящий момент, не переставая мысленно посылать проклятия в адрес Виктора. Он и раньше так делал: находил подходящего кандидата себе в поддержку, выяснял его любимое развлечение или хобби и приписывал их ей. Она всегда терпеть этого не могла, но теперь, когда почувствовала, что может заниматься куда более полезными и важными делами, просто возненавидела все это.

Эви была так поглощена улыбками и кивками, что едва не пропустила момент, когда герцог начал прощаться.

— Благодарю вас за весьма содержательную беседу, ваша светлость, — с улыбкой сказала она, приседая в глубоком реверансе. Как только его взлохмаченная шевелюра скрылась в толпе, она отправилась разыскивать Виктора.

— Отлично исполнено, Эви, — сказал он, предлагая ей бокал лимонада.

Она отказалась с недовольной гримасой.

— Ты мог бы хоть предупредить меня. Я почти ничего не смыслю в шахматах.

— Я бы научил тебя, если бы считал, что ты проявишь хоть каплю внимания.

Эви откашлялась. Она сознательно терпела все это. Может быть, если она попытается убедить его…

— Виктор, я провела некоторое исследование, — начала она. — Ты имеешь представление о том, сколько в Лондоне сирот? Что, если…

— Нет, нет и нет. Я провожу избирательную кампанию, а не реформы. И предполагаю, что ты должна помогать мне.

— Этим я постоянно и занимаюсь.

— Тогда прекрати разговаривать с Сент-Обином и брось заниматься изысканиями. Если тебя так интересуют дети, то выходи замуж и обзаведись своими.

— Я так и собираюсь поступить.

— Я здесь не для того, чтобы пререкаться с тобой. Между прочим, тебе не следует стоять, подпирая стену. Твоя популярность отражается на мне.

— Но мне показалось, что я не люблю вальс, — ответила она, жалея, что отказалась от лимонада. Даже теплый, он принес бы облегчение в душной атмосфере бального зала.

— Ты не любишь вальс только в присутствии Монмута, — сказал ее брат, потягивая лимонад. — Или же если Сент-Обин отирается поблизости.

— Гм. Сент-Обин по крайней мере не лжет всем обо всём, чтобы манипулировать людьми.

В тот же миг она поняла, что этого не следовало говорить, но было уже слишком поздно. Виктор отставил бокал с лимонадом и, схватив сестру за руку, отвел ее в сторону.

— Я был, насколько возможно, терпелив относительно тебя и Сент-Обина, — пробормотал он. — Я уверен, что ты считаешь себя умной, независимой и тому подобное. Но, как брат, я вынужден тебе сообщить, что ты просто выставляешь себя лицемеркой и полной дурой.

Слезы огорчения наполнили глаза девушки, но она сумела их удержать. Она не позволит брату почувствовать удовлетворение от того, что довел ее до слез.

— Ты всегда считал меня глупой, — ответила она, — но я вовсе не дура и не лицемерка.

— Значит, ты оставила свои попытки помогать беднякам, сиротам и нищим в Лондоне?

Ха! Если бы он только знал.

— Нет. И никогда не оставлю.

Ее брат мрачно улыбнулся:

— Тогда тебе не помешает узнать, что повеса, с которым ты прямо на моих глазах выставляешь себя напоказ, ведет сейчас с принцем Георгом переговоры о том, чтобы снести сиротский приют, а на его месте устроить парк. Тебе не удастся сохранить оба твоих увлечения, Эви, если только ты не лицемерка. И не дура.

Эви уставилась на Виктора, не в состоянии даже вздохнуть. Ее брат солгал. Это единственное объяснение.

• Предыдущая
• 26/74
• Следующая