Знак ведьмы - Говард Роберт Ирвин - Страница 4
- Предыдущая
- 4/10
- Следующая
Торжество победы оживило Конана, кровь быстрей побежала в жилах. Он все еще мог убивать — следовательно, он жил. Весь его организм противился смерти.
— Клянусь Митрой!
Человеческий голос или галлюцинация?
— Никогда в жизни ничего подобного не видел!
Отряхнув с глаз пот и кровь, Конан увидел в полумраке четырех всадников, глядевших на него снизу.
Трое из них, тонкие, в белых одеждах, были, несомненно, зуагирами — кочевниками из-за реки. Четвертый был одет так же, но принадлежал к другому народу — Конан сумел разглядеть это в густеющих сумерках.
Ростом он, пожалуй, не уступал Конану, да и шириной плеч, хоть и не был так массивен. Короткая черная борода, волевая нижняя челюсть, серые глаза, холодные и проницательные, как лезвие.
Всадник уверенной рукой осадил коня и сказал:
— Митра свидетель, этот человек мне знаком.
— Да, господин, — отозвался голос с гортанным выговором зуагиров. — Это киммериец, который был капитаном королевской гвардии!
— Вот, значит, как избавляются от фаворитов, — проворчал всадник. — Кто бы мог помыслить такое о королеве Тарамис. Я бы предпочел долгую кровавую войну — тогда бы и мы, люди пустыни, могли поживиться. А сейчас подошли к самым стенам города и нашли только эту клячу, — он кивнул на коня в поводу у одного зуагира, — да еще этого издыхающего пса!
Конан поднял залитое кровью лицо.
— Если бы я мог спуститься с этой палки, ты сам бы стал у меня издыхающим псом, мунгатский ворюга! — прошептали почерневшие губы.
— О Митра, эта падаль меня знает! — удивился всадник.
— Ты же один такой в округе, — проворчал Конан. — Ты Гарет, атаман тех, кто объявлен вне закона.
— Точно! И родом я из мунганов, ты верно сказал. Хочешь жить, варвар?
— Дурацкий вопрос, — ответил Конан.
— Человек я тяжелый, — сказал Гарет, — и в людях ценю лишь мужество. Вот и посмотрим, истинный ли ты муж или взаправду издыхающий пес.
— Если мы начнем его снимать, нас увидят со стен, — предостерег один из кочевников.
Гарет властно сказал:
— Уже совсем стемнело. Бери-ка топор, Джебал, и руби крест у самого основания.
— Если крест упадет вперед, его раздавит, — возразил Джебал. — А если назад, у него башка расколется и все внутренности отобьет.
— Выдержит, если достоин ехать со мной, — нетерпеливо бросил Гарет. — А если нет, то и жить ему незачем. Руби!
Первый удар боевого топора в подножие креста отозвался в распухших ладонях и ступнях Конана пронзительной болью. Снова и снова бил топор, и каждый удар поражал измученные пыткой нервы. Конан закусил губу и не издал ни стона. Наконец топор врубился глубоко в дерево, крест дрогнул и пошел назад. Конан собрал все тело в единый узел твердых как сталь мускулов, а голову крепко прижал к брусу. Длинный брус грохнулся о землю и подскочил на локоть. Адская боль на мгновение ошеломила Конана. С трудом он понял, что железные мышцы уберегли тело от серьезных повреждений.
Одобрительно хмыкнув, Джебал склонился над ним с клещами, которыми выдергивают гвозди из подков, и ухватил шляпку гвоздя в правой ладони. Клещи были маловаты. Джебал сопел и пыхтел, пытаясь расшатать упрямый гвоздь, крутил его туда-сюда в древесине и в живой ране. Кровь текла между пальцами киммерийца, который лежал недвижно, как труп — только грудь тяжело вздымалась.
Наконец гвоздь поддался, Джебал торжествующе поднял вверх окровавленную железку и бросил ее в пыль, перейдя к другой руке. Все повторилось. Затем кочевник занялся ступнями Конана. Но варвар сел, вырвал клещи у Джебала, а его самого отшвырнул крепким толчком.
Кисти его опухли и стали чуть не вдвое больше обычных, сгибать пальцы было мучением. Но киммериец, хоть и неуклюже, сумел вытащить гвозди из ступней — они были забиты не так глубоко.
Он поднялся, качаясь на распухших, обезображенных ногах. Ледяной пот катился по его лицу и телу. Он стиснул зубы, чтобы перенести боль — начались судороги. Равнодушно смотревший на него Гарет указал на краденую лошадь. Конан, спотыкаясь, побрел к ней. Каждый шаг причинял страшную боль, на губах богатыря выступила пена. Изуродованная ладонь нащупала луку седла, окровавленная ступня с трудом нашла стремя. Сжав челюсти, киммериец оттолкнулся от земли, чуть не сомлев при этом — и очутился в седле. Гарет стегнул коня хлыстом, тот поднялся на дыбы и едва не сбросил изученного всадника на землю. Но Конан обернул поводья вокруг кистей рук и сумел осадить коня, да так, что чуть не сломал ему челюсти.
Один из номадов вопросительно поднял флягу с водой, но Гарет сказал:
— Пусть потерпит до лагеря. Здесь всего-то десять миль. Выдержит без воды еще столько же, если он вообще способен жить в пустыне.
Всадники помчались к реке. Конан глядел на мир налитыми кровью глазами и мена засыхала на его почерневших губах.
3
Странствуя по Востоку в неустанной погоне за знаниями написал мудрец Астрей письмо своему другу, философу Алкемиду, оставшемуся в родной Немедии. Все сведения народов Запада о полумифическом для них Востоке основаны были именно на этом послании.
Вот что писал Астрей:
«Ты даже представить себе не можешь, старина, что за порядки установились в этом маленьком царстве с тех пор, как королева Тарамис впустила в его пределы Констанция с его наемниками — об этом я уже упоминал в предыдущей весточке. С того дня минуло семь месяцев, и, похоже, этой несчастной землей завладел сам дьявол. Тарамис, по моему мнению, начисто лишилась рассудка. Славившаяся прежде доброжелательностью, справедливостью и милосердием, ныне она выказывает совершенно противоположные качества. Интимная ее жизнь — это сплошной скандал, да и можно ли назвать ее таковой, коли королева и не пытается даже скрыть распутства, царящего при дворе. Она дает волю любым своим желаниям, устраивает пользующиеся дурной славой застолья (правду сказать — оргии) и заставляет участвовать в них несчастных придворных дам — и девиц, и замужних. Сама она даже не потрудилась сочетаться браком со своим любовником Констанцием, который восседает рядом с ней на троне, словно законный владыка. Его офицеры, следуя примеру вождя, преследуют всякую понравившуюся им женщину, не глядя на ее происхождение и положение.
Бедное королевство стонет под тяжестью чудовищных налогов и податей. Ограбленные до нитки селяне питаются кореньями и капустой, купцы ходят в лохмотьях — это все, что осталось после сбора налогов от их богатств. Да они и тому рады, что голова уцелела.
Предвижу недоверие твое, почтенный Алкемид; знаю, что усомнишься в моем рассказе, предвзятым его сочтешь. Верно, такое было бы немыслимо ни в одной из стран Запада. Но всегда помни об огромной разнице между Западом и Востоком, особенно этой его частью. Ты знаешь, что Хауран — небольшое королевство, находившееся некогда в составе империи Коф. Сравнительно недавно обрело оно желанную независимость. Ближайшее окружение Хаурана составляют подобные ему маленькие державы, несравнимые с великими государствами Запада, или обширными султанатами Дальнего Востока, однако весьма влиятельные по причине необыкновенного богатства. К тому же в руках их все караванные пути. Среди этих держав Хауран расположен дальше всех на юго-восток и граничит с пустынными просторами земли Шем. Название государство получило по имени столицы — это самый большой город в стране. Хауран защищает плодородные земли и пастбища от набегов кочевников, словно сторожевая башня.
Земля здешняя столь обильна, что дает урожай трижды в год. Равнины к северу и западу от города густо населены. У того, кто привык к громадным поместьям Запада, эти крошечные поля и виноградники могут вызвать улыбку. Однако зерно и фрукты текут из них, словно из рога изобилия. Население занимается в основном крестьянским трудом. Люди это мирные и безоружные — тем более, что сейчас им вообще запрещено иметь оружие. С давних времен живут они под защитой столичного гарнизона и совершенно утратили боевой дух. Крестьянское восстание, которое непременно бы вспыхнуло в подобных условиях на Западе, здесь невозможно. Хлебопашец гнет горб под железной рукой Констанция, а чернобородые шемиты неустанно снуют по полям с батогами — точь-в-точь надсмотрщики черных рабов на плантациях южного Зингара.
- Предыдущая
- 4/10
- Следующая
