Страсти Челси Кейн - Делински Барбара - Страница 91
- Предыдущая
- 91/122
- Следующая
– Мы плавали, – с готовностью ответила Челси. – Мы часами сидели на солнце, не опасаясь заработать рак кожи. Мы ходили под парусами, играли в теннис. А когда стали постарше, носились на мотоциклах по дорогам, приводя в ужас почтенных отцов семейств, правивших своими авто. Но, разумеется, мы делали это вовсе не со зла. Просто развлекались.
– И Карл с семьей приезжал сюда на лето?
– Угу. – Она плотнее завернулась в пальто. Морской ветер стал резче, и в воздухе уже чувствовалась вечерняя прохлада.
– Ты часто вспоминаешь о нем? – спросил он.
– О Карле? – Она пожала плечами. – Нет, не очень.
– Ты скучаешь без него?
– Да. Временами. Мы дружили столько лет и были очень близки духовно. Такое не забывается. А о другого рода близости с ним я, напротив, не могу вспомнить без содрогания. Мне тяжело думать о том, что я вынашиваю его ребенка, а он даже не знает об этом, что он женат на Хейли и счастлив с ней и что я могу, не желая того, послужить причиной размолвки между ними.
– Если кто-то и виноват в создавшейся ситуации, то уж никак не ты! Это у него хватило наглости морочить тебе голову и при этом строить матримониальные планы насчет Хейли!
Челси слегка подняла брови, давая понять, что в основном согласна с Джаддом, и, помолчав, спросила, глядя ему в глаза:
– Джадд, это правда, что у Мэтью Фарра интрижка с женой Монти?
– Откуда тебе об этом известно?
– Вчера вечером мне рассказали об этом в библиотеке во время чаепития. Так правда это или нет?
– По-видимому, да. Мэтью никогда не отличался порядочностью. Он давно влюблен в Джоан.
Нахмурившись, Челси спросила:
– Почему же он женился на Донне?
– Потому что Джоан вышла за его брата. И родители настаивали на том, что ему пора обзаводиться семьей. Ему было уже далеко за тридцать, и старики боялись, что его станут считать геем. Кое-кто уже начал поговаривать об этом вслух.
– Но ведь тебе тоже далеко за тридцать, и ты одинок. Почему о тебе не говорят ничего подобного?
– Потому что я – совсем другое дело, – ответил он, криво улыбнувшись. Поняв по лицу Челси, что его слова нуждаются в пояснении, он добавил: – Во-первых, я уже был женат. А во-вторых, я принадлежу к совсем иному кругу, нежели Мэтью Фарр. И мои проблемы мало кого волнуют. – Примером тому, подумал он, может служить нынешний уик-энд. Завтра он не появится на работе, это вызовет досаду, но мало кого заинтересует, где и с кем он был.
– А что тебе известно о заболевании Донны? Как она потеряла слух?
– Я ничего толком не знаю об этом, – честно признался Джадд.
– Маргарет сказала, что это произошло из-за внезапной болезни. А вчера я услыхала, что причиной всему – сама Маргарет.
Подобные слухи доходили и до него. Он не склонен был считать их беспочвенными, ведь не зря же Маргарет пережила после случившегося сильнейший нервный стресс и не случайно она с тех пор так настойчиво опекает Донну. Скорее всего, ею движет чувство вины.
– Более или менее достоверных доказательств этому нет.
– Но как такое могло случиться?
– Я, право, не знаю. Когда это произошло, я был совсем еще мальчишкой.
– Донну положили в больницу?
– Да. Ненадолго. А потом отправили в специальную школу для глухих. Когда она вернулась оттуда, мы, понятное дело, не задавали ей вопросов.
– Мне безумно жаль ее! – воскликнула Челси. – И я не знаю, как ей помочь. Мэтью обращается с ней просто бесчеловечно. Почему же Оливер не вступится за нее?
– Оливер ни во что не желает вмешиваться. Он делает вид, что ничего вокруг не замечает. Так ему удобнее и проще.
– Хантер – его сын?
– Вероятно.
– Он когда-нибудь признает это?
– Только если переживет свою Маргарет. Это заденет ее чувства, унизит и оскорбит ее.
– А то, что Хантера задевали, унижали и попросту втаптывали в грязь на протяжении всей его жизни, это, по-твоему, справедливо?
– А разве я говорил о справедливости? Я объяснял тебе, каково положение вещей. Только и всего.
– Почему же Хантер не отстаивает свои права? Ведь он по натуре далеко не слабак. Он может принудить Оливера признать его своим сыном. Будь я на его месте, я бы просто взбесилась от ненависти и отчаяния!
– Он и бесится. Ты разве не заметила?
– Тогда почему же он ничего не предпринимает, чтобы выйти из этого тупика?
– А ты не хочешь адресовать этот вопрос себе самой?
– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила она.
– Ты вот уже четыре месяца живешь в Нотче. И задолго до того, как переехать туда, ты узнала, что родилась в этом городе. Почему же ты до сих пор не попыталась выяснить, кто твои родители?
Она нахмурилась и снова стала смотреть в сторону моря. Казалось, мысли ее унеслись в безбрежную даль океана. Наконец она смущенно проговорила:
– Это не так легко, как ты думаешь. Иногда желание узнать правду охватывает меня с неодолимой силой, лишает сна и покоя. Но в остальное время я просто радуюсь своей налаженной жизни, и мне не хочется Ничего в ней менять.
– А насчет ключа ты ничего не пыталась узнать? – Она упомянула о серебряном ключе, когда пыталась оправдаться перед Джаддом после их памятной поездки в Балтимор. – Может быть, поиски надо начать именно с него?
– Не знаю.
Ему не верилось, что она так до сих пор ничего и не предприняла.
– А ты не думаешь, что он подойдет к одному из частных банковских сейфов?
– Ах, что ты! Это вовсе не такой ключ. Мне сказали, что он почти наверняка от какой-нибудь музыкальной шкатулки.
Джадд что было сил вцепился в столбик веранды и не мигая глядел на Челси. Перед взором его вставала знакомая, много раз виденная картина.
– Ты что-то вспомнил? – с надеждой спросила она.
– У старого Зи в парикмахерской есть занятные часы. Если кто-нибудь из малышей боится стрижки, Зи заманивает такого трусишку в свое кресло обещанием завести эти часы. – Челси резко выпрямилась в качалке, и Джадд поспешно добавил: – Но он не может быть твоим отцом. Во время войны он сражался в рядах Сопротивления, был ранен и с тех пор страдает бесплодием.
– Ты уверен?
– Он много раз говорил об этом моему отцу. Он сочувствовал Лео из-за того, что Эмма бросила нас, но все время повторял, что сам он лишен возможности иметь детей и что его это очень, очень печалит.
Челси откинула голову на спинку кресла.
– Так что же ты собираешься делать с этим ключом? Он был уверен, что, выяснив, откуда взялся серебряный ключ, Челси разгадает тайну своего рождения, узнает, кто ее родители и почему они отказались от нее. И тогда ей больше незачем будет оставаться в Норвич Нотче.
– Не знаю, – беспомощно отозвалась она.
– Хочешь, я этим займусь? – Называй это помощью или легким толчком, какая в конце концов разница? – сказал он себе. – Мне это не составит особого труда.
Челси была удивлена и даже, пожалуй, немного испугана. Она неуверенно взглянула на Джадда.
– Я никому не скажу, что он принадлежит тебе, – продолжал он.
– Ты будешь действовать осторожно?
– Разумеется!
Она замолчала, обдумывая его предложение.
– Да что тебя смущает, Челси?! – не выдержал Джадд.
– Ведь этим должна заниматься я сама, а не ты!
– Но ты потеряла уже столько времени. – Он соскочил с перил и принялся расхаживать по веранде. – А разве ты располагаешь им? Подумай, ведь человек, пославший твоей матери этот ключ, возможно, доживает свои последние дни! Ты хочешь лишиться и этой зацепки, так?!
– Нет.
Сделав несколько шагов по направлению к двери в дом, он остановился и сказал:
– Я сам в некотором роде жертва подобного же безответственного отношения ко времени. Я все откладывал решительный разговор с Лео и теперь, боюсь, мне придется отложить его уже навсегда. Не повторяй моей ошибки, Челси. – Открыв дверь, он сдержанно произнес: – Я приготовлю чего-нибудь поесть. Когда проголодаешься, милости прошу к столу.
Этим вечером Челси не могла думать ни о чем серьезном. Она чувствовала себя еще слишком слабой после своего неожиданного и странного недомогания.
- Предыдущая
- 91/122
- Следующая