Выбери любимый жанр

«Б» – значит безнаказанность - Графтон Сью - Страница 37


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

37

– Нет. Не звонил. Раньше мы, случалось, звонили друг другу по междугородному. Но теперь я испытываю облегчение, когда не вижу ее. – Он взглянул на меня поверх края бокала. – Вы не верите ни единому моему слову, угадал?

– Верю или не верю, какое это имеет значение? Я должна установить истину. Пока же это все досужие рассуждения.

– Понимаю. У меня нет веских доказательств, но я чувствовал, что должен выговориться. Вся эта история не дает мне покоя.

– Хотите знать, что не дает покоя мне? – спросила я. – Как вы можете жить под одной крышей с человеком, которого подозреваете в убийстве?

Какое-то мгновение он сидел, угрюмо потупившись, затем уголки его губ искривились в уже знакомой мне холодной и надменной улыбке. Мне показалось, он собирается что-то сказать, но он все молчал, потом закурил очередную сигарету и жестом показал официантке, чтобы та принесла счет.

* * *

Ближе к вечеру я позвонила Роббу. Встреча с Обри Дэнзигером оставила неприятный осадок, а после двух мартини ломило в висках. Меня тянуло на воздух, хотелось солнца и движения.

– Не хотите поехать на стрельбище? – спросила я.

– Вы где?

– В офисе, только заскочу домой – захвачу патроны.

– Тогда заезжайте за мной, – сказал Джоуна.

Я улыбнулась. У меня словно камень с души свалился.

* * *

Над горами клубились облака, похожие на отрыжку допотопного паровозика. Старая дорога шла через перевал; мой "фольксваген" жалобно чихал и фыркал, так что пришлось переключиться с третьей передачи на вторую, а потом и на первую. Мы забирались все выше; вокруг было царство шалфея и горной сирени. По мере приближения к цели мы все более отчетливо различали вдали темную зелень кустарника, упрямо штурмующего отроги. Деревьев мало. Справа склоны, поросшие калифорнийским горцем[4] с ярко-оранжевыми вкраплениями губастика и жгуче-розовыми – колючего флокса. Буйство сумаха, или ядовитого дуба, в темной зелени которого совершенно терялась бледно-серебристая полынь – его противоядие.

Когда мы достигли вершины, я взглянула налево. Мы находились на высоте 2500 футов над уровнем океана, который простирался внизу серой дымкой, сливаясь с такими же серыми небесами. Береговая линия тянулась насколько хватало глаз, и Санта-Тереза представлялась на ней чем-то нематериальным, словно на фотоснимке, сделанном из космоса. Горная цепь, обрываясь у океана, вновь возникала вдали в виде гряды из четырех небольших островков. Солнце здесь, наверху, палило нещадно, и в воздухе, напоенном летучим эфиром, было разлито благоухание камфары. Кое-где на склоне торчали обезображенные пронесшимся в этих местах два года назад пожаром стволы толоконника. Все, что здесь произрастает, ждет не дождется зноя, только тогда раскрываются семена, чтобы затем, в сезон дождей, прорасти. Природный цикл, который не терпит вмешательства человека.

Под самым гребнем узкая дорога круто забирала влево и уходила вверх, петляя между громадными глыбами песчаника, которые почему-то казались всего лишь бутафорией съемочного павильона. Я остановилась на крытой гравием стоянке, мы взяли с заднего сиденья пистолеты и патроны и вышли из машины. За полчаса нашего пути мы едва ли обмолвились хотя бы словом, но сегодня тишина нисколько не тяготила меня.

Мы внесли необходимую плату и заткнули в уши комочки ваты, чтобы не оглохнуть. Я захватила с собой еще и специальные наушники против шума. После злополучного инцидента у меня начались проблемы с ушами, и я старалась их беречь. В наушниках было слышно, как я втягиваю носом воздух – обычно на подобные вещи как-то не обращаешь внимания. Я погрузилась в тишину, где-то далеко-далеко раздавалось биение моего сердца, словно кто-то двумя этажами ниже стучал в стену. Мы прошли на стрельбище, под козырек, похожий на навес для автомобилей. Кроме нас там был всего один человек – со спортивным пистолетом 45-го калибра, на который Джоуна, едва увидев его, положил глаз. Они завели разговор о регулируемых спусковых крючках и прицелах, а я занималась тем, что вставляла патроны – восемь штук – в магазин моего скромного пистолетика. Эта штуковина без названия досталась мне в наследство от моей собственной тетки. Тетка никогда в жизни не была замужем и, когда я осталась без родителей, взяла меня к себе. В шесть лет она учила меня шить и вязать крючком, а в восемь впервые привезла сюда и показала, как стрелять в цель, в качестве упора подложив мне под руки гладильную доску, которую привезла в багажнике. С тех самых пор, как я переехала к ней, я была очарована запахом пороха. Часами просиживала на крыльце и била молотком по рассыпанным веером пистонам, терпеливо извлекая – порцию за порцией – этот восхитительный аромат. После моих занятий крыльцо было усеяно кружочками красной бумаги и испещрено серыми – размером с дырку в ремне – оспинами от сгоревшего пороха. Так продолжалось два года, по прошествии которых тетка не выдержала, решив приобщить меня к настоящему делу.

Джоуна захватил с собой оба "кольта", и я попробовала пострелять из каждого, но они показались мне тяжеловатыми. Орехового дерева ручка "трупера" была точно каменная и тянула ладонь книзу, а четырехдюймовый ствол мешал целиться. При каждом выстреле рука у меня дергалась, как коленка, когда психиатр бьет по ней молоточком, а лицо обдавало гарью от порохового выхлопа. С "питоном" дела шли не намного лучше, поэтому, когда в ладони у меня оказалась моя собственная пушка, я почувствовала себя так, словно пожала руку старому другу.

В пять мы собрали свое барахло и отправились в старую почтовую таверну, примостившуюся в укромном тенистом уголке неподалеку от стрельбища. Мы пили пиво, закусывая хлебом и печеной фасолью и болтая о том о сем.

– Как продвигается твое дело? – спросил Джоуна. – Нашла что-нибудь еще?

Я покачала головой:

– Кое-что есть. Мне хотелось бы обсудить это с тобой. Только не сейчас.

– У тебя усталый голос.

Я улыбнулась.

– Со мной вечно одна и та же история. Мне подавай немедленных результатов. Если за два дня не добиваюсь успеха, у меня начинается депрессия. А как ты?

Джоуна пожал плечами:

– Скучаю по детям. Выходные я всегда проводил с ними. Хорошо, что ты позвонила. Спасла от хандры.

– И заставила наблюдать, как хандрю сама.

Он похлопал меня по руке и слегка сжал ее в ладони, тем самым выражая свое сочувствие. И я ответила на его пожатие.

Около половины восьмого вечера мы были у его дома. Джоуна вышел, и я поехала к себе. Устав от постоянных мыслей об Элейн Болдт, я села на диван и принялась чистить свою пушку. Пахло оружейным маслом; я неторопливо разобрала, протерла и снова собрала пистолет, и моя тревога постепенно улетучилась. После этого я разделась, закуталась в плед и взяла книгу по дактилоскопии. Я читала, пока сон не сморил меня.

* * *

В понедельник утром по дороге в офис я заглянула в агентство "Санта-Тереза трэвел", где побеседовала с некоей Люпэ, особой, являвшей собой забавную смесь чикано и негра. Выглядела она лет на двадцать с лишним; смуглая кожа, темные, с золотым отливом, коротко стриженные курчавые волосы; маленькие, прямоугольной формы очечки, приличный темно-синий брючный костюм с галстуком в полоску. Показав ей то, что осталось от билета Элейн, я изложила свою просьбу. Моя догадка подтвердилась. Элейн вот уже несколько лет была их постоянным клиентом. Однако, внимательнее осмотрев копию билета, Люпэ насторожилась. Сдвинув очки на кончик носа, она – поверх них – устремила на меня недоуменный взгляд. У нее были золотистые, как у лемура, глаза, придававшие ее облику нечто экзотическое. Пухлые губки, аккуратный прямой носик. Длинные, овальные ногти, на вид крепкие, как когти. Может, в другой жизни она была каким-нибудь норным зверьком? Жестом, выдававшим растерянность, она поправила очки.

вернуться

4

Калифорнийский горец – дикая разновидность гречихи.

37
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело