«К» – значит кара - Графтон Сью - Страница 19

• Предыдущая
• 19/79
• Следующая

Я молча смотрела на нее: Дана оказалась из того, достаточно многочисленного разряда людей, кто в разгар самого напряженного и эмоционального разговора способен вдруг начать рассуждать на совершенно отвлеченные темы. Я даже растерялась, не зная, что ей ответить. Ничего, подожду, пусть до нее наконец дойдет, что если Венделл объявится живым и здоровым, то страховая компания потребует выплаченные ей деньги назад.

Наверное, мне не стоило об этом даже думать. Потому что Дана, похоже, уловила эту мысль в тот самый миг, как она пришла мне в голову.

– Погодите-ка! Что вы хотите сказать? Я только что получила полмиллиона долларов. Надеюсь, страховая компания не думает, что я собираюсь вернуть эти деньги?

– Ну, это вам придется обсудить с ними. Обычно, если человек оказывается жив, они не выплачивают страховку. На этот счет они довольно капризны.

– Погодите, погодите. Но ведь если Венделл жив – конечно, я в это ни на секунду не верю, – то есть, если выяснится, что он действительно жив, это же ведь не моя вина!

– Но и не их.

– Я столько лет ждала этих денег! Без них я буду просто разорена. Вы даже не представляете себе, какую борьбу я выдержала. Мне пришлось одной, без чьей-либо помощи, поднимать двух мальчишек.

– Пожалуй, вам бы стоило обсудить все со своим адвокатом, – посоветовала я.

– С адвокатом? Чего ради?! Я ничего не совершила. Я настрадалась как не знаю кто из-за этого Венделла, черт бы его побрал, и если вы можете хоть на минуту допустить, что я отдам эти деньги назад, то вы просто ненормальная! Хотите получить их назад, так и требуйте их с него!

– Миссис Джаффе, я ничего не решаю за "Калифорния фиделити". Я только расследую то, что меня попросили, и представляю отчет. У меня нет никакого влияния на их действия...

– Я никого не обманывала! – перебила Дана.

– Никто вас в этом и не обвиняет.

– Пока, – сказала она, приставив ладонь к уху как бы для того, чтобы лучше слышать. – Мне в конце вашей фразы слышится увесистое "пока", разве не так?

– Не знаю, что вам слышится. Я убеждаю вас только в одном: поговорите с компанией сами. Я здесь лишь по одной причине: мне казалось, что вы должны знать о происходящем. Если Венделл попытается с вами связаться...

– О Господи! Да перестаньте вы! Чего бы ради ему со мной связываться?!

– Возможно, он прочитал в мексиканских газетах о том, что натворил Брайан.

Эти слова заставили ее мгновенно замолчать. Она смотрела на меня пустым, преисполненным паники взглядом, каким глядит женщина на приближающийся поезд, когда у нее не заводится заглохший на переезде автомобиль.

– Этого я не хочу обсуждать. – Голос ее стал на несколько тонов ниже. – Извините, но по-моему, все это какое-то сплошное недоразумение. Я бы просила вас уйти. – Она встала, и я тоже поднялась почти одновременно с ней.

– Эй, мама?

Дана вздрогнула.

По лестнице спускался ее старший сын, Майкл. Увидев нас, он остановился.

– Извини, я не знал, что к тебе пришли.

Он был высок, худощав и строен, с большой копной шелковистых волос, давно уже нуждавшихся в стрижке. Узкое лицо с большими темными глазами под длинными ресницами было весьма привлекательным. Одет он был в джинсы, тренировочную майку с изображением герба какого-то несуществующего колледжа, и в высокие кроссовки.

Дана приветливо и широко улыбнулась сыну, силясь не показать, что она чем-то расстроена.

– Мы уже заканчиваем. Что случилось, малыш? Проголодались?

– Решил пойти пройтись. У Джульетты кончились сигареты, а малышу нужны памперсы. Хотел спросить, не нужно ли тебе чего.

– Можешь прихватить молока на завтрак. А то оно заканчивается у нас, – ответила Дана. – Купи обезжиренного и кварту апельсинового сока, если тебе не трудно. Деньги на кухне в столе.

– У меня есть, – ответил он.

– Не трать свои, дорогой. Сейчас я принесу. – Дана направилась в сторону кухни.

Майкл спустился вниз и стянул свой пиджак со столба винтовой лестницы, вокруг которого тот был обернут. Он нерешительно кивнул мне, вероятно, приняв за одну из клиенток матери. Кстати, несмотря на то, что я дважды побывала замужем, у меня ни разу не было официальной свадебной церемонии. Ближе всего к такому торжеству я подобралась, когда училась во втором классе и как-то на карнавал нарядилась невестой в стиле Франкенштейна. У меня были клыки, краска изображала кровь вокруг рта, а тетя разрисовала мне все лицо черными, неровными, грубо зашитыми шрамами. Фата у меня была прикреплена к волосам заколками, большинство из которых я к концу вечера растеряла. Платье по покрою напоминало костюм балерины... нечто вроде пачки из "Лебединого озера", но с юбкой по щиколотку. Тетя украсила его блестками и насажала на нем закорючек из клея, которые обсыпала купленной в мелочной лавке золотой и серебряной краской. Никогда в жизни я не чувствовала себя так изумительно одетой. Помню, как смотрела на себя в тот вечер в зеркало – такую торжественную, в ореоле сияния, и думала, что наверное, у меня уже никогда в жизни не будет такого сказочного платья. По правде говоря, у меня действительно не было ничего столь же великолепного, но до сих пор я тоскую не по платью, а по испытанному тогда состоянию.

Дана вернулась в гостиную и сунула в руку Майклу двадцатидолларовую бумажку. Они обменялись несколькими короткими фразами: Дана давала сыну какие-то дополнительные поручения. Дожидаясь, пока они закончат, я взяла одну из вставленных в серебряные рамки фотографий. Изображенный на ней парень, по-видимому, старшеклассник, выглядел совсем как Венделл, только молодой, похожий на толстого петушка и с плохой стрижкой.

Майкл отправился в магазин, и Дана подошла к столику, возле которого я стояла. Она взяла у меня из рук фотографию и поставила ее на место.

– Это кто? Венделл в школе? – спросила я.

Дана рассеянно кивнула.

– В Коттонвудской академии. Она давно уже закрылась. Их выпуск был последним. Я отдала его школьный перстень Майклу. А Брайану, когда придет срок, отдам перстень Венделла из колледжа.

– И когда придет этот срок?

– Ну, когда произойдет что-нибудь особенное, важное. Я убеждаю ребят, что мы с отцом часто разговаривали на тему о том, как они чего-нибудь добьются.

– А вам не кажется, что это несколько натянуто?

– Если я считаю Венделла мерзким ничтожеством, это еще не означает, что дети должны думать так же, – пожала она плечами. – Я хочу, чтобы перед ними был пример мужчины, пусть и не настоящего. Им нужно у кого-то учиться.

– И поэтому вы рисуете им некий идеал?

– Возможно, я и не права. Ну, а что мне остается делать? – спросила она, и лицо ее покраснело.

– Действительно. Особенно когда он выкидывает подобные номера.

– Понимаю, что изображаю его лучшим, нежели он заслуживает, но не могу же я разоблачать отца в глазах его сыновей.

– Я вас понимаю. Наверное, на вашем месте сама поступала бы точно также, – сказала я.

Она вдруг сделала импульсивное движение и взяла меня под локоть:

– Пожалуйста, оставьте нас в покое. Я не знаю и не понимаю, что происходит, но не хочу, чтобы во все это оказались втянуты дети.

– Если бы это зависело только от меня, я бы вообще вас не трогала. Однако мне кажется, что вам бы стоило самой все им рассказать.

– Почему?

– Вас может заставить сделать это Венделл, и заставить насильно, тогда не исключено, что результат окажется очень нехорошим.

К тому времени, когда я дотопала до яхт-клуба Санта-Терезы и пробилась через окружавшую его толпу купающихся, было уже почти десять часов. Выйдя от Даны Джаффе, я рванула по сто первому шоссе прямо к себе домой, и сейчас же принялась лихорадочно перебирать вешалки со шмотками, которые когда-то пожертвовала мне Вера. Согласно ее просвещенному мнению, я просто серость и зануда в манере одеваться, поэтому она пытается учить меня основам того, что считает "шиком моды". Вера помешана на ансамблях, составленных так, будто всю оставшуюся жизнь вам предстоит спать на вентиляционных решетках. Жакетка, под ней фуфайка, под фуфайкой туника, и под туникой штаны. При таком облачении единственное, чего мне не хватает, так это тележки из универсама, чтобы возить за собой свои пожитки.

• Предыдущая
• 19/79
• Следующая