«Н» – значит невиновен - Графтон Сью - Страница 11
- Предыдущая
- 11/59
- Следующая
Я обернулась в сторону коридора.
– У вас великолепный дом, – сказала я.
Она покраснела от удовольствия.
– Вам правда нравится? Он построен по эскизам Изабеллы... когда она только начинала свою карьеру.
– Она была архитектором? Я не знала.
– Ну, она не была профессионалом, но много работала в этой области. Если хотите, обойдите вокруг. Он совсем небольшой – всего триста квадратных футов.
– Да?! Я думала, он больше.
Все окна в доме были открыты, так что, обходя его, я не прерывала разговор с Симоной. Коттедж напоминал игрушечный домик, построенный для детей. Вместе с тем он имел все атрибуты большого дома. На крыше виднелась труба от камина – заглянув в окошко, я увидела и сам камин. Изнутри часть стены, лестницы и пола были отделаны кафельными плитками – цветочный узор на них был выполнен вручную. "Великолепно", – повторяла я.
Симона отвечала мне улыбкой.
Повсюду вокруг дома росли цветы. Воздух благоухал ароматом розмарина и тимьяна. От дома поднимался невысокий холм с зарослями чапараля и дубками, откуда открывался вид на горы. Я вернулась на переднее крыльцо и вошла в кухню.
– Симона, как-нибудь наведайтесь ко мне. Мой дом похож чем-то на ваш: тоже уютное место для одинокой души.
Пока она нарезала хлеб, я продолжила осмотр. Мебель в доме была старинной – массивный письменный стол, резные стулья, угловой шкаф с дверками из голубоватого стекла, кровать, поблескивающая медью, над которой хорошо поработали. Лишь ванную комнату отделяла стена, прочие части составляли одно просторное помещение. Все было пронизано воздухом, светом, согрето уютом. Каждая мелочь была продумана и подобрана, словно воплотилась только что, сойдя со страниц журнала по домоводству. Окна были в передней и в боковых стенах коттеджа, глухая задняя стена упиралась в холм, отделяющий один дом от другого.
Я подсела к столу и стала наблюдать, как Симона делает сэндвичи. Тарелки и салфетки она передала мне, чтобы я их расставила. Интересно, если она не была архитектором, то как ей удалось создать такое чудо? Я сказала вслух то, о чем подумала.
– Она была чем-то вроде стажера у местного архитектора. Не спрашивайте, как она к нему попала и как он согласился. Когда нужно, Изабелла умела войти в доверие.
– Да, ей повезло, – признала я.
– Именно там она встретила Дэвида. Он стал работать на ту же фирму, что и она. Этого архитектора зовут Питер Вейдман. Вы уже беседовали с ним?
– Нет, но я собиралась заехать к нему по дороге от вас.
– Понятно. Он и Иоланда, его жена, живут совсем близко отсюда, примерно в одной миле. Он прекрасный человек, сейчас на пенсии. Он действительно многому научил Изабеллу. У нее была художественная натура, но никакой самодисциплины. В сущности, она была дилетантом и дальше рассуждений вокруг великолепных идей не шла. Она быстро теряла интерес к тому, что у нее не получалось, за исключением, пожалуй, только этой идеи.
– Какой?
– Она начала делать эскизы миниатюрных домов. Мой был первым в этой серии. Каким-то образом о нем узнали в "Санта Тереза мэгэзин" и поместили большое фото. Посыпались письма, заказы. Каждый хотел иметь такой домишко.
– В качестве дома для гостей?
– Да, для гостей, или для детей, или для художественных мастерских. Прелесть еще в том, что вы можете расположить такой дополнительный домик в любом уголке вашего участка. Она и Дэвид вышли из фирмы Питера как раз тогда, когда дело начало набирать обороты. Они оба увлеклись этой затеей и за очень короткое время сколотили целое состояние. Об Изабелле много писали, особенно в престижных журналах. Кроме того, она выиграла кучу премий. Успех был колоссальный.
– А что Дэвид? Он тоже нашел себя в этом деле?
– Да, она же была без него как без рук, поскольку сама ничего не смыслила в серьезном бизнесе. Она только набрасывала эскизы, приблизительные поэтажные планы. У Дэвида было специальное архитектурное образование, он занимался проектированием, всеми этими кальками, спецификациями. На нем был также маркетинг, реклама... словом, вся черновая работа. Разве вам об этом никто не рассказывал?
– Нет, ни слова, – сказала я. – Я общалась только с Кеннетом Войтом и прочитала кучу досье. Фактически вы первая, с кем я беседую. Как Барни относился к тому, что вся слава доставалась Изабелле?
– Наверное, он переживал, но что мог сделать? Он понимал, что его карьера закончилась. Впрочем, то же самое относится и к Питеру Вейдману.
Симона передвинулась к обеденному столу с тарелкой сэндвичей и с чайником чая со льдом. Мы принялись за еду. Между ломтиками тонко нарезанного хлеба выглядывали листья салата.
– Кресс-салат, – пояснила Симона.
– Мой любимый, – пробормотала я. Салат действительно оказался очень вкусным. – У вас есть фотография сестры?
– Конечно. Подождите, я сейчас принесу.
– Не торопитесь. Как же вкусно! – проговорила я с набитым ртом, но она уже встала и вскоре вернулась с фотографией в серебряной рамке.
– Мы с ней были двойняшками. Родились одновременно, но не очень похожи. Здесь ей двадцать один год.
В первый раз я увидела Изабеллу Барни. Она была безусловно красивее Симоны. Округлое лицо, темные волосы до плеч, карие выразительные глаза, прямой нос, довольно широкий рот, чуть-чуть косметики. На фотографии она была в темной майке с полукруглым вырезом.
– Вы с ней похожи. А кем были ваши родители?
Я отдала фотографию, и Симона поставила ее на стол. Изабелла взирала на нас в течение всего разговора.
– Родители? – сказала Симона. – И отец и мать были художниками, людьми довольно эксцентричными. Мать получила большое наследство, и они с отцом никогда не имели нужды в деньгах. Однажды они поехали на два месяца в Европу и остались там на десять лет.
– Чем они там занимались?
Она откусила от сэндвича, прожевала и лишь затем ответила:
– Просто путешествовали. Не знаю. Ездили из страны в страну и рисовали. Кочевали, как цыгане. Может быть, им просто надоело общество, которое их тут окружало. Они сбежали. Так же, как это сделал Хемингуэй. Они вернулись в тот момент, когда началась вторая мировая война, и каким-то образом осели в Санта Терезе. Возможно, где-то прочитали об этом месте и им понравилось его название. К этому времени деньги поистратились, и отец решил заняться инвестициями. У него это получалось, и, когда родились мы, с деньгами снова не было проблем.
– Кто из вас старше, вы или Изабелла?
Симона допила чай и промокнула губы салфеткой.
– Первой родилась я, через тридцать минут – Изабелла. Матери было сорок четыре года, никто и подумать не мог, что она родит близнецов. Она вообще не беременела, и, когда прекратились менструации, она подумала, что наступил климакс. Ко всему прочему, она придерживалась теории естественного развития и отказывалась от услуг врача до последней минуты. Только после пятнадцати часов схваток отцу удалось отправить ее в больницу. Я родилась буквально на пороге родильного отделения. После этого мама засуетилась, считая, что роды позади. Доктор-акушер также ни о чем не подозревал. Ожидали, что отойдет послед, а родилась Изабелла.
– Ваши родители живы?
– Они умерли с разницей в один месяц. Нам в то время было девятнадцать. В тот же год Изабелла в первый раз вышла замуж.
– Вы были замужем?
– Нет, мне вполне хватило впечатлений от замужества сестры.
– Войт был ее вторым мужем?
– Да. Первый погиб во время прогулки на яхте.
– Вы были с сестрой двойняшками. Значит, и характеры у вас были похожи?
– О, нет! Нисколько. Что касается характеров, то трудно найти нечто более противоположное, чем я и Изабелла. Она унаследовала от родителей их талант, а вместе с ним и все пороки, сопутствующие этому таланту. У нее были потрясающие способности, но все давалось ей слишком легко, чтобы быть серьезным. Она овладевала каким-нибудь жанром и тут же теряла к нему всякий интерес. Так было с рисунком, живописью. Она занималась всем понемножку. Было даже увлечение ювелирными украшениями, скульптурой. Потом массу усилий и времени она посвятила рисункам для тканей. И снова остыла. Она всегда стремилась к чему-то новому. В какой-то степени затея с миниатюрными домами была для нее спасением. Впрочем, не исключено, что и это наскучило бы ей, проживи она дольше.
- Предыдущая
- 11/59
- Следующая
