Гордячка - Марш Эллен Таннер - Страница 84

Отойдя от окна, он снял сапоги и рубашку, помылся. Вытеревшись полотенцем, снова в беспокойстве подошел к окну и, заложив руки за спину, постоял там некоторое время. Хотя на душе у него полегчало оттого, что Сэйбл избежала встречи с Себастьяном Фабуа, самому капитану такая встреча еще предстояла. Уже завтра вечером он будет в Уэльсе, лицом к лицу с человеком, который за пятнадцать лет до этого лишил его причитавшегося ему наследства.

По осунувшейся щеке Моргана заходил желвак, когда он вспомнил, как горько ему было остаться без родного дома! Сколько раз он говорил себе, что прошлого не вернешь и что Пенлис Уэллс для него больше не существует! Но в действительности он сам себя обманывал и понял это в ту минуту, когда Бенджамин Дизраэли намекнул ему, что, возможно, его настоящим отцом был сотрудник русского консульства Андрей Вилюйский, бывший отцом и того молодого лейтенанта, который спас Моргану жизнь в Крыму.

Когда Сергей на борту «Вызова» оправился после ранения, он был счастлив поговорить о своем отце. Да, действительно, Андрей служил в русском консульстве в Париже. Затем царь отозвал его на родину из-за скандалов, в которых тот постоянно был замешан. Сергей вспомнил, что у отца была куча любовниц и среди них – валлийка по имени Гвенна Хауэлл.

Морган ясно помнил испытанный им шок, когда с губ Сергея сорвалось имя его матери, хотя он уже давно ожидал этого. Сергей недоверчиво выслушал рассказ Моргана о его жизни, после чего капитан сообщил, что собирается съездить в Париж, чтобы выяснить, не поженились ли Гвенна Хауэлл и Андрей Вилюйский.

– Этого не может быть, – Заявил Сергей. – Если они поженились, то почему он оставил ее? И как вышло, что по возвращении домой он снова женился и у него родился еще один сын? Уверяю вас, Морган, я по праву ношу фамилию Вилюйский, и этот факт никто, включая вас, не может оспорить.

– Я и не собираюсь делать этого, – беззаботно отвечал Морган, почувствовав вдруг странную привязанность к еще бледному, но решительному офицеру, лежавшему в его каюте, к человеку, которого он уже начинал воспринимать как брата. – Я лишь хочу удостовериться, – резко добавил он, – что Гвенна Хауэлл была в законном браке с вашим отцом, что прояснит тайну моего рождения. Моя мать не была безнравственной женщиной, и я не могу поверить, что она с легкой душой оставила Париж и вернулась в Уэльс одна. И кроме того, я хочу выяснить, почему она, выйдя за Томаса Кэри, не рассказала мне о моем настоящем отце.

– Неужели она никогда не говорила об этом? Морган горестно покачал головой.

– Томас трагически погиб во время пожара, когда мне было восемь, и мать забрала меня в Пенлис Уэллс. А несколько лет спустя, когда в Уэльсе появился Себастьян Фабуа, она умерла, не успев рассказать мне правду.

Вглядываясь в темные крыши зданий Илфракомби, Морган вспоминал прошлое, и оно в этот вечер казалось таким же близким, как береговая линия Уэльса. Он обожал своего деда с самого первого дня появления под крышей его дома, и Ллуэллин Хауэлл научил его любить Пенлис Уэллс так же, как любил его сам. С самого начала было очевидно, что Ллуэллин готовит внука занять его место: Морган усердно постигал азы обязанностей будущего хозяина огромного поместья. Он учился следить за работой карьеров, где добывались песок и известняк. Их добыча обеспечивала доход, достаточный для того, чтобы не уронить доброе имя Пенлис Уэллса даже на отдаленных рынках сбыта этого сырья. Кроме того, там были арендаторы, обрабатывавшие землю Хауэллов с тех времен, когда с Вильгельмом-Завоевателем прибыл первый норманнский барон, ставший уэльским лордом Марчем. С той поры глава рода Хауэллов нес ответственность за благосостояние и жизнь своих людей, защищая их в борьбе за независимость от английских сюзеренов.

Арендаторы Пенлис Уэллса держали стада овец в суровых горах, и овечья шерсть была важной статьей дохода. Глаза Моргана заблестели, когда он вспомнил те долгие дни, когда они с дедом уезжали в горы, вспомнил, как там бывало холодно и как шли окоты и стрижка овец… Да, он полюбил Пенлис Уэллс так же преданно и самозабвенно, как и его дед, и чувствовал себя способным, когда это потребуется, взять в руки бразды правления хозяйством. Но все изменилось после того, как в их жизнь вошел Себастьян Фабуа.

У закаленного морем капитана, стоявшего в эту минуту у затемненного окна крошечного постоялого двора, время не стерло в памяти острые черты лица Себастьяна, его проницательные черные глаза под прядями всклокоченных темных волос. В один погожий день Себастьян Фабуа появился в их доме и привез письмо, написанное рукой матери Моргана ее тетушке Луизе в Париж. В письме, написанном семнадцать лет назад, она ссылалась на «интересное положение», в котором оказалась, и постоянный страх, что об этом может узнать отец. Она просила совета, признаваясь, что любит отца будущего ребенка, но не желает обременять его отцовскими обязанностями. Морган так и не узнал, где Себастьяну удалось найти это письмо, однако, поскольку Луиза была его свояченицей, вполне возможно, что оно попало к нему случайно.

Случайно! Даже теперь его душа наполнялась ненавистью. Подозревал ли Себастьян, как вроде бы невинное письмо может отразиться на судьбе обитателей Пенлис Уэллса? Входили ли в его расчеты гибель и разруха, или они стали невольным следствием затеянной им зловещей игры?

– Ваш ужин, сэр! – Войдя в комнату с подносом в руках, хозяин остановился как вкопанный, увидев, что широкоплечий гость стоит спиной к нему, у окна, в темноте. – О, сэр, нужно зажечь лампу! – воскликнул он, поставив поднос и хлопоча у стола.

Ему повезло, что Морган очнулся от своих тяжких раздумий до того, как была зажжена лампа, – выражение лица капитана могло бы напугать его до смерти.

– Надеюсь, вам понравится, сэр, – объявил он, поднимая с блюда крышку и демонстрируя хорошо запеченную утку с аппетитным желе и молодым картофелем. Энергично раскупоривая принесенную бутылку, он добавил: – Я позволил себе захватить напиток из моего лучшего винограда, так как у меня такое ощущение, что вы ценитель хороших вин.

Морган отошел от окна, и свет упал на его лицо. Хозяин оторопел, подумав, что еще не встречал людей такого грозного вида. И хотя гость казался вполне джентльменом, и, несомненно, состоятельным, во всем его облике было что-то одержимое – какая-то опасная целеустремленность, от которой не жди ничего хорошего.

– Вам больше ничего не понадобится? – справился он, наполняя рюмку искрящейся жидкостью.

Морган скрестил руки на груди.

– Пожалуй, нет.

– Ладно, сэр. На всякий случай я еще загляну.

– Этого не требуется, – послышался глухой голос позади него. – Я собираюсь лечь пораньше и не хочу, чтобы меня беспокоили.

– Слушаюсь, сэр! Доброй ночи, сэр!

Он уже спускался по лестнице, когда услышал, как на двери гостя звякнула щеколда, и покачал головой. «Странный человек», – подумал он. Пру повезло, что ей не пришлось обслуживать его. Да, холодный блеск в глазах гостя не предвещал ничего хорошего для тех, кто решится перечить ему.

Размышляя о том, что ждет его на следующий день, Морган пренебрег уткой и взялся за вино. Быстро осушив рюмку, он налил себе еще. Если Сэйбл решила отказаться от поездки в Уэльс, он-то все равно не откажется от своего маршрута. Прежде чем подумать о будущем, нужно похоронить призраки прошлого. Это относится и к Себастьяну Фабуа. Его пальцы побелели, сжимая бутылку, а на лице появилось выражение, которое устрашило бы даже его собственный экипаж. Да, подошло время полностью рассчитаться с прошлым, и слава Богу, что при этом не будет присутствовать Сэйбл!

Сэйбл… Мысль о ней заставила его улыбнуться. Да, он серьезно поговорит с ней, когда увидит! Как она решилась пойти на такой риск – поехать в Уэльс одной, чтобы встретиться с человеком, о котором ничего не знает? Неужели она считает, что ее обаяние послужит ей гарантией безопасности, спасет от таких людей, как Себастьян Фабуа? «Как же ей повезло, что она решила повернуть домой, – сумрачно подумал он. – Что же касается того, чтобы вновь увидеть се…» Он сделал рукой неопределенный жест и осушил еще одну рюмку. Нет, он не поедет в Корнуолл на встречу с ней. Этим он только вновь навлечет на нее гнев Чарльза Сен-Жермена. Его решение расстаться с ней в тот день, когда Дмитрий явился за Сэйбл, будет окончательным и бесповоротным.