Два героя - Гранстрем Э. - Страница 5

• Предыдущая
• 5/55
• Следующая

– Что белые? – спросили их.

– Им хорошо, – перевел переводчик, – но не всем: одних сразили болезни; другие убиты своими братьями в ссоре или пали в битве против наших врагов. Знаешь, мы очень рады твоему приезду, потому что нам пришлось пережить тяжелые времена. Наши враги Каонабо и Майрени вторглись в нашу страну со своими войсками: наша деревня разрушена, наш повелитель Гвакамари ранен. Он желал лично приветствовать тебя, но не мог идти и должен был остаться дома.

Нерадостны были эти вести; не таких ожидали испанцы; но все-таки не все было потеряно. Навидад еще существует и колонисты, конечно, познакомились со страной. Теперь колония быстро заселится, имея в своем распоряжении лошадей и рогатый скот, хлеб и овощи всякого рода.

Между тем наступило утро. Из морских волн поднялось солнце. Лучи его разлились по берегу, но он был по-прежнему безлюден.

Военный отряд испанцев высадился на берег, предводимый Маргаритом; в нем находились и наши знакомцы, Маркена и Хойеда. Испанцы направились к деревне Гвакамари, близ которой лежала колония.

Но какое мрачное зрелище представилось их глазам! Одни только кучи пепла указывали место, где стояли жалкие хижины туземцев. А Навидад? На его месте виднелись одни голые развалины, пустынное, черное пожарище. Укрепление испанцев было частью разрушено, частью сожжено. Но где же оставшиеся в живых? Индейцы одни могли бы поведать эту тайну, но они держались вдали, сторонились испанцев и, казалось, скрывали злое дело, лежавшее у них на совести.

Маргариту разными безделушками, колокольчиками и стеклянными бусами удалось привлечь к себе детей природы. Они подошли к нему и согласились даже отправиться на корабль к адмиралу.

Хорошее обращение с ними развязало им язык.

– Испанцы все умерли! – гласил их ответ. – Каонабо и Майрени всех уничтожили. Гвакамари лежит дома, раненый копьем в ногу.

– Где живет этот Каонабо? – вскричал Хойеда, топнув ногой и хватаясь за рукоятку меча: – мы отомстим за кровь испанцев!

Колумб спокойно взглянул на пылкого юношу.

– Не судите так скоро, – заметил он, обращаясь ко всем. – Разве вы убеждены в вине тех кациков? Дайте нам предварительно расспросить и расследовать дело и не пугайте нагих детей этой великолепной страны воинственными выходками. Попытаемся расположить их к себе. Не правда ли, Ролдан, – продолжал он, – ты назначен судьей новой колонии, ты умеешь судить спокойно и беспристрастно. Скажи же, не лучше ли побеждать мирным путем, чем шагать через трупы?

– Слушайтесь адмирала, – сказал Ролдан, низко кланяясь Колумбу. – Он перевез нас невредимыми через бесконечный океан, – мы должны ввериться его мудрости.

Но отойдя, он стал позади Хойеды и шепнул тому на ухо: «Он лигуриец! что значит для него пролитая кровь испанцев!»

Колумб сам вышел на берег, чтобы посетить кацика Гвакамари. Его сопровождал врач Канса, а в отряде находился и Маркена.

– Каонабо, Майрени, – бормотал Хойеда, ступая по высокой траве, – все равно, как бы ни назывались все эти негодяи кацики! Все они хищные собаки, шайки убийц, не лучше нечестивых людоедов-караибов на других островах!

– Ты прав, Хойеда, – заметил маленький коренастый испанец, по имени Кастанеда, покинувший Испанию вследствие частых столкновений с испанскими законами. – Все они заслуживают смерти. Золотые пластинки слишком драгоценны, чтобы висеть в носах и ушах этих дьяволов. Им место в наших мешках! Следует рвать им уши и отрезать носы!

– Стыдись, Кастанеда, – заметил Маркена: – они такие же люди, как мы.

– Ха, ха, ха! – смеялся Кастанеда. – Какая нежная девица! Стоит ли церемониться с этими дикарями!

Маркена покраснел. «Девица!» Как он осмелился позорить его? Он хотел было ответить, но в это время в передних рядах послышались тревожные крики.

Испанцы очутились перед индейской деревней. Шесть-семь жалких лачуг, построенных из жердей, составляли все поселение. Кругом царила тишина, не видно было ни одного индейца, они убежали при приближении испанцев.

– Обыщем-ка эти свиные хлевы! – сказал Кастанеда. – Они такие же люди, как мы, а не смыслят даже выстроить себе порядочного дома.

Испанцы разбрелись по темным хижинам.

– Негодяи! – раздался внезапно голос Кастанеды. – Вот и улики! Разве это не настоящий мавританский плащ? Смотрите, он даже свернут так, как будто он только что привезен из Кастилии. Украсть-то его они украли, а воспользоваться им не сумели! А вот и чулки! Но они предпочитают бегать босиком… Но что значит этот корабельный якорь? Уж не хотели ли они ставить на нем свои узкие неповоротливые лодки!

– Это береговая находка, – заметил Хойеда, – якорь с первого адмиральского судна «Санта-Мария», погибшего близ этих берегов.

– Стойте! – воскликнул Маркена, – здесь что-то висит в циновке. Товарищи, это никак окорок!

Он вынул нож и распорол циновку, но тотчас с ужасом отшатнулся назад.

– Что, малютка, испугался! – насмешливо произнес Кастанеда, быстро подходя к нему. – Дайте-ка нам взглянуть, что тут такое. Э!.. человеческая голова!.. Но она снята не с испанских плеч – это безбородая голова индейца. Должно быть в этой чудесной лачужке, в этом грандиозном храме был повешен кацик, король этой деревни. Ну, пусть его висит! Ну что, Маркена, нравятся тебе такие похороны?

Захватив с собой найденные вещи убитых в Навидаде колонистов, испанцы вышли. В других хижинах были сделаны такие же находки, а затем отряд двинулся к резиденции Гвакамари.

Такие же бедные лачужки представились и здесь глазам испанцев.

– Нечего сказать, в чудесную страну привел адмирал дворян Кастилии! – сказал Кастанеда, подходя к Хойеде.

– Тише, он ведь вице-король, – иронически заметил Ролдан. – Впрочем, не следует судить раньше времени!.. Может быть, этот король Гвакамари восседает на золотом троне или лежит на кровати из чистого золота.

Колумб вошел в хижину, где находился больной; за ним последовали Ролдан, Хойеда, Маркена и врач Канса.

Хотя кровать индейца и не была из чистого золота, тем не менее она изумила испанцев. Такой висячей кровати они еще не видели. Это была большая сетка из крепко скрученных бумажных веревок, прикрепленная концами к косякам хижины.

– Это любопытно, – заметил Кастанеда, – я с удовольствием сбросил бы оттуда этого молодца, чтобы попробовать, как там спится.

Изумление испанцев было весьма понятно: они здесь впервые видели гамак.

С помощью толмачей адмирал стал расспрашивать Гвакамари об участи переселенцев. Тот сваливал всю вину на Каонабо и Майрени; он сам при этом был ранен камнем в ногу.

– Он обманывает нас, – заметил Хойеда. – Двоюродный брат его рассказывал, что его ранили копьем, а он говорит, что камнем.

– Доктор, – сказал Кастанеда, – вы бы осмотрели рану.

Канса предложил вылечить индейского вождя. В хижине было, однако, слишком темно, чтобы осмотреть поврежденную ногу и Гвакамари вышел из хижины, опираясь на Колумба.

Нога была перевязана, Канса снял повязку, но тщетно искал он следов какой-нибудь раны, между тем как Гвакамари продолжал жаловаться на нестерпимую боль.

– Он лжет! – вскричал Кастанеда.

– Он виновник гибели Навидада! – воскликнул Хойеда.

– Да что, друзья, – заметил шепотом Ролдан, – ведь то были испанцы, а не лигурийцы.

– Адмирал, – сказал Хойеда, выступая вперед, – доказательство виновности кацика налицо. Его нужно задержать. Кровь наших братьев взывает о мести! Нужно проучить их. Эти дикари должны узнать, что нельзя безнаказанно убивать испанца.

Колумб отрицательно покачал головой.

– Разве деревня его не сожжена и сам он не вынужден скрываться в этой пустыне? Многое говорит против него, но многое и за него. Надо быть справедливым. Когда я в первый раз посетил эту страну и Господь ниспослал мне тяжелые испытания, Гвакамари был мне другом; этого я никогда не забуду. К тому же вы не поняли, о чем я с ним говорил: он жаловался на обиды, причиненные его людям испанцами.

Адмирал замолчал и задумался. Перед его умственным взором развертывалась ясная картина гибели Навидада, его первой колонии. Вместо того, чтобы завести с туземцами дружелюбные сношения, испанцы стали обходиться с ними жестоко. Первой жертвой был, несомненно, Гвакамари, которого они вместе с его подданными покорили себе, отняли у них все золото и сделали своими рабами. Он, Гвакамари, вынужден был терпеливо переносить обиды и жестокости испанцев. Они же, ограбив владения его, распространили дальше свои хищнические набеги и напали на владения соседних сильных кациков, но при этом плохо рассчитали свои силы. В Навидаде осталось всего 39 человек испанцев, тогда как отдельные племена кациков могли выставить против них сотни воинов. Понятно, что испанцы в столкновениях с туземцами понесли потери: трупы на берегах Монте-Карло доказывают это. Ободренные успехами, индейцы задумали наконец совершенно освободиться от притеснителей, заключили между собой союз и ночью напали на Навидад. Во время битвы погибло и селение Гвакамари вместе с поселением испанцев. Истребив неприятелей, притесненные вздохнули свободно. Гвакамари, вероятно, благоразумно оставался лишь безучастным свидетелем этой борьбы. Так думал Колумб и в душе оправдывал поведение Гвакамари.

• Предыдущая
• 5/55
• Следующая