Гарем - Грассо Патриция - Страница 23

• Предыдущая
• 23/81
• Следующая

На белом прибрежном песке темнела одинокая лодка, возле которой собралась группа мужчин. Они о чем-то переговаривались между собой, а в стороне Халид и Малик также вели беседу вполголоса, не желая, чтобы кто-нибудь их подслушал.

– Ты приедешь в Стамбул на торг? – спросил Халид, возвращая другу отстиранную Эстер одежду.

– По первому твоему знаку. – Малик поклонился. – Я буду там, где ты скажешь. В их разговор вклинился Абдулла:

– Сиятельный Халид-бек! И люди, и багаж готовы.

– Хорошо. Я тебя жду во дворце через несколько дней, а если вдруг ты понадобишься раньше, я позаимствую у Михримы одного из ее почтовых голубей.

Когда Абдулла отошел за пределы слышимости, Малик задал тревожащий его вопрос:

– Кому понадобилась смерть Мурада?

– Никому, кого бы я мог заподозрить, – пожал плечами Халид.

Неподалеку обдуваемые предутренним ветерком две английские девицы прощались друг с другом, возможно, навсегда.

– Я вернусь и освобожу тебя, – прошептала Эстер на ухо кузине.

– Не испытывай терпение принца, – посоветовала умудренная недавно приобретенным опытом Эйприл. – К тому же он гораздо более привлекателен, чем Хорек.

– О! Значит, ты тоже признала, что Форжер похож на Хорька?

Эйприл печально улыбнулась.

– На что ты надеешься, кузина? Если мы когда-нибудь, с божьей помощью возвратимся в Англию, королева обязательно выдаст тебя замуж за кого-нибудь похуже графа де Белью!

– Обо мне не беспокойся, – заявила Эстер. – У меня есть план.

– Какой?

– Я решила вообще покончить с мужчинами!

– Убить их всех? – вытаращила глаза наивная Эйприл.

– Нет, это невозможно. Но я отдам себя в услужение господу.

– Ты уйдешь в монастырь? – Нелепость подобного предположения вызвала у Эйприл приступ смеха, который резко нарушил тишину занимавшегося утра.

– Что тут смешного? – поинтересовалась Эстер.

– Ничего. Ты и монахиня! Просто смешинка попала в глаз. Прости. Нам не скоро придется увидеться… так давай распростимся по-хорошему.

– Я виновата перед тобой, – промолвила Эстер. – И буду тосковать по тебе.

– Господин Малик владеет дворцом в Стамбуле и обрадуется, если ты нас навестишь.

– А другие его женщины обрадуются твоему появлению? – задала провокационный вопрос Эстер.

– Думаю, что мы найдем общий язык. В гареме есть и француженки, и итальянки. Это поможет моему образованию. – Эйприл была настроена оптимистично по поводу своего будущего.

– Сомневаюсь. Они тебя тотчас отравят из ревности, – столь подлое заявление было не в характере Эстер, однако она не удержалась от ядовитых слов.

Ей тотчас стало стыдно. Она была готова припасть к ногам кузины, вымаливая прощение, но подобравшийся неслышно Абдулла помешал ей сделать это.

– Хватит прощаний. Пора в путь.

– Почему я обречена расставаться с теми, кого люблю? – задала Эстер трагический вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Потому что ты моя собственность, – услышала она ответ подошедшего Халида, и его тяжелая рука опустилась ей на плечо. – Взбунтуйся, и за бунт ты будешь наказана всенародно, – предупредил ее Халид. Его голос прозвучал как рык льва, зато голосок Эйприл напоминал щебет птички.

– Мы еще увидимся с тобой, Эстер. В Стамбуле или где-нибудь еще.

Эстер, под присмотром Халида, препроводили в лодку. Разбежавшись, воины столкнули лодку на воду, и шестерка гребцов взялась за весла. Эстер помахала рукой оставшейся на берегу кузине.

– Прощаться с прошлым всегда нелегко, – глубокомысленно произнес Халид.

Эстер смотрела на удаляющийся берег и уменьшавшуюся с каждым гребком весел фигурку Эйприл у кромки воды. Обернувшись, она видела мощные спины гребцов и ятаган, пристегнутый к поясу Халида. Этот этап она проиграла, но отчаиваться было еще рано. Так утешала себя Эстер.

Высокий борт «Саддама» представлял собой отвесную стену, с которой свешивалась тонкая веревочная лесенка.

Легко вспрыгнув на плечо Халида, выпрямившись и ухватившись за нижнюю ступень, Эстер принялась взбираться на борт, как истая дочь морей, а вернее, как цирковая акробатка.

Турецкие матросы и гребцы подивились ее ловкости и одобрительно зацокали языками. Впрочем, смолкли тотчас же, заметив неодобрение во взгляде Халида, Эстер добралась почти до палубы, но тут силы ее иссякли. Халид, следующий за ней по веревочной лестнице, слегка пошлепал ее по заду, а затем, перекинув, словно охотник свой трофей через плечо, доставил девицу наверх. В награду он получил болезненный след на шее и руках от острых девичьих ноготков.

Поставив свою добычу на ноги, Халид с удивлением вгляделся в ее побледневшее личико.

– Тебе плохо?

– Нет. – Эстер решительно помотала головой и бросила взгляд на опустевший берег. Ее кузина исчезла, будто растаяла в воздухе.

– Ты боишься?

– Я никогда не была так далеко от дома и так одинока, – честно призналась Эстер.

– Тебе нечего бояться. Ты путешествуешь под моей охраной.

– Благодарю. – Улыбка Эстер была ядовитой. – Я чувствую себя прекрасно, когда меня опекает столь доблестный воин.

Халиду хотелось залепить ей пощечину, но он сдержался. В конце концов, добиваться от пленницы, насильно удерживаемой в чужой стране, признательности и полного доверия было бессмысленно.

– Я голодна, – заявила Эстер. – Пожалуйста, разреши мне удалиться в мою каюту. Я займусь стиркой твоих шаровар, чтобы успеть закончить ее до наступления очередной трапезы. Ведь уморить меня голодом не входит в твои планы?

Капитанская каюта была ей уже знакома. За время долгого плавания Эстер вполне освоилась здесь. Во всяком случае, в каюте были стулья и нормальная кровать, а не только подушки и ковры. Через два иллюминатора сюда проникал солнечный свет.

Первым делом, оставшись одна, Эстер приникла к круглому окошку. Никто не махал ей с берега, никто не провожал ее в неизвестность. Когда она еще увидится с кузиной? Скорее всего на небесах после кончины.

Может быть, Эйприл права? Принц гораздо более привлекателен, чем Хорек, а королева, Елизавета вполне способна выдать Эстер замуж за еще большего урода. Кроме того, ее и Халида сковывает одна дьявольская цепочка. На одном конце – узница, на другом – ее тюремщик.

Боже, о чем она думает? Ведь он поганый иноверец и чудовище. С отвращением Эстер избавилась от мерзкого яшмака. Ни в чем не повинную черную ткань она повторно растоптала ногами, затем опустила шаровары Халида в таз с теплой водой, заблаговременно подготовленный слугами, и принялась за стирку, размышляя при этом, какое мрачное ее ожидает будущее.

В положенное для завтрака время Халид сам внес в каюту поднос с кушаньями. Он застал Эстер вновь приникшей к окошку. Замышляет ли она опять бегство – теперь уже с корабля?

– Твои штаны постираны, – угрюмо заявила она.

– Тогда поешь.

– Я не голодна.

– Еще недавно ты утверждала обратное. Капризничать рабыне не дозволено. Учти, что я вношу поднос сюда в первый и в последний раз и больше никто не войдет в каюту до тех пор, пока я не закончу свои дела в Стамбуле и мы не прибудем в мой дом.

– Раз так, я поем.

– Я знаю, что тебе не нравится кушать в одиночестве, поэтому составлю тебе компанию.

Халид примостился на миниатюрном стуле, и они в молчании приступили к еде.

Эстер первой нарушила тишину:

– Как долго ты будешь держать меня в заточении?

– А как долго ты собираешься прожить на этом свете? – задал Халид встречный вопрос с улыбкой, которая привела ее в бешенство.

– Значит, я стану твоей рабыней до конца жизни?

– Ты ею уже стала.

– Я отказываюсь быть заточенной в твоем гареме, – объявила Эстер.

– Я не держу гарем.

– Почему же? – удивилась Эстер. Со слов кузины она знала, что местные мужчины имеют множество жен.

– Я не могу сейчас позволить себе полюбить женщину, – поведал Халид то ли всерьез, то ли в шутку.

– Воистину несчастна будет та, кто все же займет когда-нибудь место в твоем угрюмом сердце, – высказалась Эстер.

• Предыдущая
• 23/81
• Следующая