Горец и леди - Грассо Патриция - Страница 14

• Предыдущая
• 14/68
• Следующая

– Ну, вот видишь, дорогая, – мягко, но настойчиво прервал он. – А поскольку я и есть тот самый Йен Макартур, то, значит, я твой единственный и законный муж.

– Но ты же говорил, что ты Росс Макартур, побочный сын графа Данриджа…

– Меня зовут Йен Росс Макартур, так что это правда. Хотя я наследник графа Данриджа, – улыбаясь, сказал он. – А ты моя законная жена, графиня Данридж. – Его рука потянулась, чтобы погладить ее по щеке.

И тут Бригитта, наконец, все поняла. Она резко отбросила его руку и, вне себя от бешенства, взглянула на него.

– Ах, так?.. Значит, ты лжец… обманщик… Ты вероломный предатель!.. – закричала она, подыскивая самые оскорбительные слова, чтобы сильнее уязвить его.

Йен поднялся и встал во весь рост, нависая над ней. Вид у него был угрожающий. Улыбка исчезла с его лица, а глаза, еще недавно горевшие любовью, смотрели холодно и сурово.

– Это ты осмеливаешься называть меня обманщиком и лжецом? – сказал он. – Ты, которая твердила: «Я дочь цыганского барона… У меня много слуг. Я ясновидящая…» – издевательски передразнил он ее. – И теперь упрекаешь меня в обмане?!

Испугавшись, Бригитта отступила на шаг, но Йен железной хваткой схватил ее за руку.

– Мы возвращаемся в Данридж сегодня же, – повторил он.

– Я не поеду! – с вызовом заявила Бригитта, задетая его властным тоном. Никто, за исключением разве что самой королевы, не смел, разговаривать с Деверо таким тоном. – Я возвращаюсь в Англию, – уже более спокойно добавила она. – А брак наш будет аннулирован.

– Замолчи! – взревел Йен. – Наш брак осуществился – так что о расторжении его и речи быть не может.

– Негодяй! – взорвалась Бригитта. – Ты подлый, мерзкий, гнусный негодяй! Я ненавижу тебя!

Услышав это, Йен схватил ее за плечи и яростно тряхнул, впившись пальцами в ее нежную кожу.

– Ах, так?! Ты меня ненавидишь? – опасно понизив голос, с ледяным спокойствием спросил он. – Ну что ж, моя крошка, тогда тебе предстоит узнать, каково жить с мужем, который не любит тебя.

Сорвав одеяло с ее дрожащего тела, Йен протащил ее через комнату и швырнул на кровать.

– Когда мужчина вынужден жить с женщиной, которая его ненавидит, она становится для него лишь породистой самкой, предназначенной для рождения наследников, – мрачно проговорил он. – Сейчас ты увидишь, как это делается.

– Не надо! Пожалуйста, не надо! – взмолилась Бригитта со слезами на глазах.

Йен остановился, как будто только сейчас осознав, что намеревался сделать с женщиной, которую любил.

– Черт бы тебя побрал! – выругался он и, повернувшись, выскочил из домика, хлопнув дверью.

Уязвленная до глубины души, Бригитта сжалась на кровати, глотая слезы. Потом подобрала одеяло и вновь завернулась в него. Она сидела, уставившись в одну точку, и проклинала тот день, когда впервые услышала имя Макартура.

– Какие же они вероломные обманщики! – простонала она и, не выдержав, разразилась бурными рыданиями.

Как ужасно, что она отдала свое тело и свое сердце этому Россу, который внезапно превратился в чудовище по имени Йен. Права была ее сестра Хэтти: эти горцы убивают ради развлечения. И мучают для собственного удовольствия ничего не подозревающих невинных людей!

Вернувшись в дом, Йен уселся за стол и молча смотрел на всхлипывающую Бригитту. Понемногу его начали мучить угрызения совести за то, что он так жестоко обошелся с ней. Он ведь понимал, что, несмотря на свою зрелую красоту, жена его была все еще ребенком, не знающим жизни, не знающим мужчин. Но сам-то он взрослый человек и должен был бы владеть собой. Ему следовало бы проявить больше терпения, но эти в запальчивости, брошенные ею, слова о ненависти совершенно лишили его способности здраво рассуждать. Теперь он уже сожалел об этом.

Нагнувшись, Йен потянулся, чтобы погладить лисенка, но Хитрец вдруг оскалил зубы и угрожающе зарычал. А затем прыгнул на кровать к своей хозяйке, злобно сверкая глазами.

По мере того как утихал гнев в душе, Йену захотелось приласкать жену, но разум возобладал над этим сердечным порывом. Бригитта должна научиться слушаться и уважать мужа, его молодая жена сама должна сделать первый шаг к примирению, а уж потом и он проявит к ней участие. А если она этого не сделает?.. Но Йен отказывался даже вообразить себе такое. Этого просто не могло быть.

Впервые за все время они провели ночь порознь – она, всхлипывая во сне на кровати, а он без сна, завернувшись в свой плед, на полу.

– Вставай!

Услышав сквозь сон этот приказ, Бригитта покрепче зажмурила глаза и притворилась, что спит. Перевернувшись на бок, она натянула на голову одеяло.

– Вставай, я сказал! – Йен сдернул с нее одеяло, и, ошеломленная, она села, сердито уставившись на него.

Несмотря на свои опухшие покрасневшие глаза, Бригитта выглядела очень соблазнительно, словно только что встала с ложа любви. Йен почувствовал, как им вновь овладевает желание, но усилием воли сдержал этот порыв. Впереди у них дальняя дорога, целый день придется ехать верхом, а потом у него будет еще много ночей, чтобы не спеша, с чувством удовлетворить свои желания.

– Каша готова, – сказал он, с сожалением отворачиваясь от жены. – Поторопись. Нам пора выезжать.

Бригитта спустила ноги с кровати и встала. Взяв свою рубашку, она натянула ее через голову и с хмурым видом села за стол. У нее совершенно не было аппетита.

«Росс – нет, Йен – он лгал мне, – молча, размышляла она. – Он разыграл меня, как дурочку».

– Я выйду на минуту, – резко сказал Йен, он вообще теперь был весьма холоден и даже грубоват, – а ты быстрее собирайся.

Перед тем как выйти, он задержался в дверях и долгим взглядом посмотрел на жену, но она так и не подняла на него глаза.

Слезы гнева и отчаяния душили ее, но Бригитта сдержала себя. Она, давясь, доела овсянку, потом оделась и занялась уборкой в комнате в тщетной надежде отогнать печальные мысли. Не хотелось думать о той долгой и несчастной жизни, которая ей предстояла. «Мне только семнадцать лет, – трагически размышляла она, – и сколько же еще мне придется терпеть своего мужа, пока смерть наконец не освободит меня от него?» Будущее рисовалось ей в мрачных тонах, но и настоящее было ничем не лучше – ведь она лишилась человека, которого успела уже полюбить. «Что за чушь! – оборвала она себя. – Росс никогда не существовал». Ах, что за дурой она была!

Йен вернулся и погасил все еще тлеющий огонь в очаге. Они вышли из охотничьего домика, лисенок не отставал от них.

– Ты будешь вести себя тихо всю дорогу. Иначе я свяжу тебя и перекину через седло, словно тюк, – пригрозил Йен. – Ты поняла?

Бригитта только кивнула в ответ.

Он помог ей сесть в седло и уже было собрался вскочить на коня позади нее, но Бригитта его остановила.

– Хитрец не сможет пробежать такое большое расстояние. Подай мне его, пожалуйста.

Йен хмуро посмотрел ей прямо в глаза.

– Лисенок останется здесь.

– Что? – Этого она никак не ожидала.

– Что слышала, – холодно сказал он. – Зверь останется в лесу, где ему и положено жить.

– Хитрец мой друг!

– Не смей разговаривать со мной таким сварливым тоном, – предупредил Йен. – Данридж не подходящее место для лис. Там у тебя найдутся более важные дела, и вряд ли останется время для капризов.

– Ну, пожалуйста, – взмолилась она. – Хитрец ведь не выживет здесь один. – Йен, не обращая внимания на ее слова, вскочил в седло. Она тихо пробормотала: – Я тебя ненавижу.

– Чем чаще ты это повторяешь, – с угрозой прошептал он ей прямо в ухо, – тем больше вредишь себе.

Они отъехали от охотничьего домика. Слезы безостановочно катились по щекам Бригитты, она не в силах была заглушить рыдания, сотрясавшие ее. Хитрец, затрусил вслед за ними, временами сворачивая с дороги, но всегда возвращаясь, чтобы следовать за лошадью.

Увидев, что Хитрец не отстает, Бригитта, наконец, перестала плакать. Она поминутно оглядывалась, чтобы посмотреть, где ее рыжий любимец. «Но что будет с ним, когда мы приедем в Данридж?» – подумала она. Если это чудовище, которое называет себя ее мужем, станет причиной гибели лисенка, то… «То я сделаю так, – поклялась себе Бригитта, – что он будет жалеть об этом до конца своих дней».

• Предыдущая
• 14/68
• Следующая