Обольщение ангела (Сердце ангела) - Грассо Патриция - Страница 30

• Предыдущая
• 30/83
• Следующая

Едва она вошла в кабинет, как Генри Талбот с любезной улыбкой шагнул ей навстречу. Спрятав левую руку в складках платья, Роберта пошла ему навстречу.

– С Новым годом, дорогая! – приветствовал ее Генри, низко склонившись над ее правой рукой.

– С Новым годом, милорд! – как можно ласковей улыбнулась ему Роберта. – Я скучала по тебе.

– Я скучал по тебе еще больше, – сказал он.

– И это среди веселых придворных красавиц? – удивилась она. – Не могу в это поверить.

– Клянусь, что это правда, – горячо заверил Генри. – Все их прелести бледнеют при сравнении с твоим милым лицом.

– Благодарю за столь лестный комплимент, – сказала Роберта, невольно одарив его кокетливой улыбкой. – Тебе удалось встретиться при дворе с моим братом Дабом?

– Да, он человек, которого я буду рад называть своим шурином.

– А как поживает наша Красавица?

– Изабель в порядке, но беспокоится о тебе, – сказал Генри. – Твой брат и она много времени проводят вместе. То есть все то время, которое она не посвящает своей мачехе и сводным сестрам.

– Это просто бессовестно, как они с ней поступают! – воскликнула Роберта, обидевшись за подругу.

– Дорогая, я проделал весь путь из Хэмптон-Корта вовсе не для того, чтобы обсуждать личные проблемы Изабель Дебре, – сказал Генри. – Хоть я и восхищаюсь твоей преданностью подруге, но мое время здесь ограниченно. – Он достал из кармана камзола маленькую темно-синюю бархатную коробочку и протянул ей. – Я привез тебе новогодний подарок.

Роберта улыбнулась и взяла подарок со словами:

– Благодарю вас, милорд. Открыть ее сейчас?

Генри хмыкнул:

– А если я скажу «нет», ты будешь ждать?

– Я люблю получать подарки, – тряхнула она головой, словно маленькая девочка.

Роберта открыла коробочку, и у нее перехватило дух при виде того, что находилось внутри. Там лежала изумительная брошь в виде двух попугайчиков. Очаровательные золотые попугайчики сидели по обеим сторонам золотого гнезда, в котором лежали четыре жемчужных яичка. Глаза у птичек были рубиновые, так же как и листья на алмазных и золотых ветках, на которых держалось гнездо.

– Это королевский подарок, – тихо воскликнула Роберта.

– Позволь мне, дорогая, – сказал Генри, взяв брошь из ее руки. Потянувшись, чтобы приколоть брошь к ее платью, он слегка коснулся кончиками пальцев ее груди.

От этого случайного прикосновения дыхание у Роберты перехватило и сердце забилось сильнее. Взволнованная этим прикосновением, она, запинаясь, произнесла:

– Я… я просто… просто не знаю, как благодарить тебя.

– Поцелуем.

Роберта вспыхнула и застенчиво опустила глаза в пол.

– Я дожидался этого целую вечность, – сказал Генри, одной рукой приподнимая ее подбородок. Потом мягко прильнул к ее губам.

Роберте было приятно ощущать его губы на своих, но внутренний голос говорил ей, что здесь чего-то недоставало, чтобы из теплой привязанности возгорелась пламенная любовь. А опьяняющий поцелуй Гордона Кэмп-бела заставлял ее желать чего-то еще.

– Убери руки от моей жены! – раздался вдруг рядом гневный голос.

Роберта отпрянула от Генри и повернулась лицом к двери. И от испуга стала бледной как полотно.

Гордон Кэмпбел пересекал кабинет по направлению к ним. Гнев, исказивший его черты, не оставлял сомнений в его намерениях.

– Если ты еще раз прикоснешься к моей жене, – предупредил Гордон, – я убью тебя.

– Это решит он, – коротко бросил Генри, указав на свой кинжал за поясом. – Роберта тебе еще не жена. Сердце ее принадлежит мне, и тело тоже будет принадлежать, как только вы расторгнете помолвку.

Гордон устремил на Роберту ледяной взгляд и сказал:

– Не пора ли все прояснить, ангел? Сама скажешь ему?..

Роберта почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног и весь мир рушится вокруг. Губы ее дрожали, слова выходили, словно болезненный шепот, когда она заговорила:

– Ты, гнусный негодяй, как ты смеешь…

– Расскажи Талботу правду, – приказал Гордон.

– К моему великому сожалению, – сказала Роберта, повернувшись к Генри, – мой отец выдал меня замуж за Гордона, когда мы еще были детьми. – Не в силах перенести то выражение глубокого разочарования, которое появилось в его глазах, она повернулась к Гордону и набросилась на него: – А ты… Ты обещал держать это в тайне до первого дня весны, когда я приму окончательное решение. Ты нарушил свое слово.

– Я просто потакал тебе в этом капризе, – сказал Гордон ледяным тоном. – Но я никогда не собирался отказываться от тебя.

– Ты собираешься жить с женщиной, которая любит другого? – спросил Генри.

– Эта девушка еще сама не знает, что такое настоящая любовь, – возразил Гордон. – Сама того не желая, она провела тебя, как глупца. – И, повернувшись к Роберте, сказал: – Собирай свои вещи, жена. Мы уезжаем в Шотландию через час.

– Нет! – закричала она.

– Я сделаю ее вдовой, прежде чем ты хотя бы сдвинешься с места, – пригрозил Генри, вытаскивая кинжал.

– Считай себя мертвым, Талбот. – Из-за голенища сапога Гордон вытащил свое «последнее средство».

– Бросьте кинжалы!

Все трое тут же обернулись на голос. В дверях кабинета стояли граф Ричард и леди Келли.

– Джентльмены, прошу вас сделать то, что сказал мой муж, – приказала графиня. – Мы не позволим никакого насилия в нашем доме.

Оба неохотно вложили кинжалы в ножны. При одобрительном кивке своей жены граф Ричард повернулся к своему шурину.

– Возвращайся ко двору и оставайся там до первого дня весны. Уезжай сейчас же.

Генри смерил Гордона убийственным взглядом и повернулся, чтобы уйти.

– Генри, – позвала Роберта, останавливая его. Отколов от платья брошь, она прошла через комнату и протянула ему со словами: – Я не могу принять это сейчас.

Генри ласково улыбнулся ей и сомкнул ее пальцы вокруг протянутой броши.

– Она твоя, дорогая, – проговорил он. – Думай обо мне, когда будешь надевать ее. – И тут же исчез за дверью.

Роберта едва сдерживала навернувшиеся на глаза слезы. Но яростный гнев помог ей справиться с волнением, когда она снова повернулась к мужу. В этот момент она без всяких угрызений совести согласилась бы остаться вдовой.

– Милорд, я взываю к вашему здравому смыслу, – говорила между тем Гордону леди Келли. Она взяла под руку взбешенного шотландца и мимо Роберты повела его к дверям. – Путешествовать зимой чрезвычайно опасно. Уверяю вас, что ваша жена под должным присмотром и ничего предосудительного между ней и моим братом не было.

Дверь захлопнулась за ними. В кабинете воцарилась неожиданная тишина.

Роберта подняла взгляд на дядю, который холодно посмотрел на нее. Невозможно было ошибиться в выражении его лица: он был вне себя.

– Ты сама виновата в том, что сделала их врагами, – резким тоном сказал ей граф Ричард. – Ты обещала вести себя дружелюбно по отношению к маркизу Инверэри.

– Но, дядя… – попыталась оправдываться Роберта.

– Запомни вот что, племянница, – прервал ее граф, – по закону я не могу воспрепятствовать, если Кэмпбел решит насильно везти тебя на север. – Он неодобрительно покачал головой и добавил: – Ты приносишь мне больше хлопот, чем когда-то твоя мать. – И с этими словами граф тоже покинул комнату.

Оставшись наконец одна, Роберта дала волю слезам. В этот момент она бы никому не могла показаться на глаза, особенно Гордону Кэмпбелу. И потому направилась к самому укромному месту в кабинете: большому глубокому креслу, стоящему возле одного из окон в его дальнем конце. И тому, кто вошел бы сейчас в кабинет, и в голову бы не пришло, что здесь кто-то есть.

Она плюхнулась в кресло и свернулась там, поджав под себя ноги. Оказывается, Гордон вовсе не намеревался расторгнуть их брак, и, значит, для нее не оставалось никакого выбора.

Разглядывая дьявольский знак на руке, она спрашивала себя, как ей прожить остаток своих лет. Жизнь в Хайленде просто убьет ее: эти суеверные горцы никогда не примут ее, никогда не простят ей этой метки.

• Предыдущая
• 30/83
• Следующая