Лань в чаще. Книга 1: Оружие Скальда - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 54
- Предыдущая
- 54/92
- Следующая
И он со всей силы грохнул кулаком по ближайшему столбу, так что дом содрогнулся и котлы на балках тревожно зазвенели. И гридница заревела: хирдманы не могли отказать, когда конунг приказывал им радоваться! Но его вид их и правда обрадовал: его глаза блестели, по телу пробегала дрожь страстного нетерпения, кулаки сжимались, словно пальцы уже ощущали древко копья, голос звучал, как боевой рог. Даже Регинлейв любовалась им: в ее глазах он сейчас был воистину прекрасен! Тоскливое уныние, владевшее им всю зиму и так удручавшее дружину, исчезло. Он верил, что пора тоски прошла и кончится так или иначе! Победа или смерть для него сейчас казались одинаково желанными, как избавление от этого тоскливого прозябания неудачника!
– Значит, у него шесть кораблей и больше полутысячи войска? – уточнил Сельви Кузнец. – Конунг, ты бы послал за людьми, хотя бы за Халльмундом ярлом! И за его отцом! Как удачно, что Эрнольв ярл сейчас дома!
– Успеем утром послать! Они ведь еще не у Дозорного мыса! Когда они отплыли, Регинлейв?
– Они отплыли сегодня, я же говорю! Но они принесли хорошие жертвы, Ньёрд даст им попутные ветры, так что дней через пятнадцать жди их у Дозорного мыса, Торвард конунг!
– Я собираюсь ждать их возле Трехрогого фьорда. Ты, Вальмар, завтра поедешь к Лейдольву ярлу. Пусть собирает кого сможет. Конечно, летом мы много не наберем, но полтысячи-то уж найдется!
– Мудрые говорят: лучше биться на своей земле, чем на чужой! – подал голос Асбьерн Поединщик. – А на своем море – еще лучше. В этом Эгвальд сын Хеймира хочет нам помочь.
– Что с Оддбрандом?
– Всех фьяллей задержали в Эльвенэсе. К их кораблям приставлена стража. За Оддбранда не бойтесь. Ему окажет покровительство йомфру Вальборг. Ей понравилось с ним беседовать.
– О чем же это? – Торвард усмехнулся.
– О тебе, конунг. О тебе!
Внимательно осмотрев свою руку, валькирия слизнула еще какое-то пятнышко и облизнулась. Лофт управитель подал конунгу лучший золотой кубок, добычу с уладских островов. Валькирия взяла кубок из рук Торварда, заглянула в него, вздохнула – после крови пиво казалось слишком пресным напитком. Запах крови растревожил ее, и теперь Деву Битв переполняли видения выступающих в поход боевых кораблей, в ушах раздавался звон оружия и сотни мужских голосов, поющих боевые песни. «Ударим мечами о щит боевой, с холодным копьем столкнется копье…» Десятки, сотни духов-двойников, толпящихся в ожидании близких смертей – белые волки и черные соколы, безголовые медведи и кони с огнистой гривой. И те же корабли после битвы – очищенные от людей, с сотнями копий и стрел, торчащих в изрубленных бортах, скользкие от крови скамьи, поломанные весла. И сотни духов, которых она поведет от кораблей и морских волн вверх, в Валхаллу, Сияющую Щитами. И кто будет среди них – этого она еще не знала. Это решать не ей.
Торвард смотрел ей в лицо с каким-то веселым любопытством, словно хотел прочитать свою судьбу в чертах той, которая не решает ее, но станет ее орудием. Присудит ему Один победу или смерть – принесет их ему Регинлейв.
– Я сказала все, что знала, – проговорила она, глядя ему в глаза. – И я не покину тебя, Торвард сын Торбранда.
– Вообще или сегодня ночью? – шепотом уточнил неугомонный Эйнар, и Ормкель пихнул его кулаком: все-таки с Девой Гроз шутить опасно!
В Аскефьорде сейчас находилось только пять кораблей: «Златоухий» самого Торварда, «Единорог» Халльмунда, «Устрашающий» Асвальда ярла, который взялся вести его сын Эйнар, «Медный Дракон» Флитира Певца из Бергелюнга и маленький «Бергбур» Аринлейва сына Сельви. Общим счетом в окрестностях Аскефьорда набралось около трехсот человек. Когда Эгвальд ярл со своим войском подплыл к рубежам Фьялленланда, у Трехрогого фьорда его уже ждали. Сам Торвард стоял на носу «Златоухого». На нем был красный плащ с золотой отделкой и золоченый шлем, а под плащом – очень хорошая кольчуга говорлинской работы, сделанная на заказ и украшенная серебряными бляшками. Позади него стоял знаменосец со стягом, где сиял вышитый черный дракон с золотыми чешуйками – в память о мече Торбранда конунга. Торварда окружали четверо телохранителей: трое таких же, как он сам, рослых и плечистых, а четвертый, Ормкель, недостаток роста возмещал свирепостью красного лица. Благодаря этому с первого взгляда делалось ясно, где конунг фьяллей.
Скоро корабли сошлись на расстояние голоса. У слэттов впереди шел большой корабль, и по окрашенному штевню фьялли без труда признали «Красный Ворон». Шлемы сверкали на нем один к одному: там было двадцать шесть скамей для гребцов и больше ста хирдманов. Красные щиты пламенели над бортами сплошной стеной.
– Не слишком-то вы осторожны – идете к нам с красными щитами, когда видите боевые корабли! – закричал Торвард конунг. – Кто вы?
– Я – Эгвальд ярл, сын Хеймира, конунга слэттов! – крикнул ему в ответ человек на носу «Красного Ворона». – Всегда полезно знать имя того, кто отправит тебя к Хель!
Торвард никогда не видел младшего сына Хеймира и рассматривал его с большим любопытством, но не видел никакого сходства с Хельги ярлом: Эгвальд ярл был ниже брата и более легкого сложения. Стройный, тонкий, с волнами золотистых кудрей, видных из-под золоченого шлема, он походил на воина светлых альвов. Но Торварда, в отличие от девушек, эта красота смутить не могла.
– Люди, которых убивают на словах, часто живут долго! – ответил Торвард. – Я рад, что ты наконец-то явился ко мне сам! Раньше, рассказывают, со мной воевала только дева-скальд! Наконец-то ты перестал прятаться за спиной женщины и явился ко мне, раз уж я тебе чем-то не нравлюсь! Стихами-то меня не проймешь: я слишком крепко стою на ногах, чтобы упасть от одних слов!
– У меня не только слова есть в запасе! – гневно крикнул Эгвальд, показывая широкую секиру, от обуха до лезвия украшенную золотой насечкой. Упоминание об Ингиторе его задело и рассердило. – Мою секиру зовут Великанша Битвы. Думаю, уже завтра ее будут звать Убийца Торварда. Ведь это ты – Торвард Рваная Щека? В таком ярком наряде тебя трудно с кем-то спутать!
– Я ношу такой наряд как раз для того, чтобы меня нельзя было ни с кем спутать! – подтвердил Торвард. – И мне думается, что сегодня твоя секира станет сиротой.
– Ее имя будет знать тот, кто останется в живых. И мне думается, что тебе не придется рассказывать об этой битве. Вот тебе мой первый дар!
И Эгвальд метнул копье в корабль Торварда. Бросок был так силен, что копье пролетело над кораблем и попало в задний штевень. Крики ярости взлетели над морем; Торвард метнул копье в «Красный Ворон», и две тучи стрел ринулись навстречу друг другу, двумя волнами взметнулись над головами красные щиты. Корабли стали сближаться.
На Среднем мысу Трехрогого фьорда виднелась одинокая женская фигура. Женщиной этой была кюна Хёрдис, решившая сопровождать сына в походе. Всех изумило ее решение: за те тридцать лет, что она прожила в Аскефьорде, кюна Хёрдис покидала его один или два раза, когда враги находились у его горловины и ей непосредственно угрожал плен. «Я должна пойти с тобой, конунг, сын мой! – сказала она. – Твоей судьбой сейчас правит руна Нужды, а дела тебе предстоят важные, и без моей помощи ты едва ли управишься. Не забудь – ведь я твоя мать!» На самом деле у нее имелся еще один повод пуститься в дорогу: ведь ее ворожба вмешалась в отношения Аскефьорда и Эльвенэса, и ей мучительно хотелось самой посмотреть на людей оттуда. В этом походе она видела одно из первых следствий своей ворожбы и не могла отказаться от удовольствия увидеть все своими глазами.
Вот она подняла руки над головой и стала быстро двигать пальцами, как будто плела что-то и завязывала множество невидимых узелков. Ветер дул от мыса к морю. И кюна выкрикивала на ветер:
- Предыдущая
- 54/92
- Следующая
