Капелька скандала - Грей Амелия - Страница 41

• Предыдущая
• 41/59
• Следующая

– Ты примерно в это время обычно пробуждаешься от сна. Но где ты был вчера вечером? Я нигде не мог тебя найти.

– Файнзу это удалось, и мы с ним выпили. Жаль, что тебя не было.

– После третьего клуба я решил прекратить поиски. Погода была кошмарная. И где же это он тебя нашел?

Чандлер посмотрел на поднос с чаем и пирожными и заметил, что Эндрю ни к чему не притронулся. Обычно никто не мог устоять перед абрикосовыми пирожными его повара. Чандлер знал, что они нравятся всем и всегда, но не осознавал, что всегда берет их с собой, нанося визит даме, пока Миллисент не упомянула об этом. Теперь он понял, что она права. Раз уж она пишет в газеты, неудивительно, что она знает о нем больше, чем он сам.

– Так где же? – спросил Эндрю.

– Это не важно. Но ты пришел в такой час – какова причина?

– Вот. – Эндрю вынул газету. – Ты это видел?

Чандлер насторожился, надеясь, однако, что Эндрю этого не заметил. Неужели Миллисент все-таки рассказала кому-то из ведущих раздел светских сплетен, что они тайно виделись вчера ночью?

Чандлер взял не газету, а чайник и спокойно налил себе чашку.

– Пяти минут не прошло, как я открыл глаза, Эндрю. Как ты думаешь, мог я уже видеть эту газету?

– Сейчас не время для сарказма, Данрейвен, и у меня не то настроение.

Чандлер поставил чайник на серебряный поднос и спросил:

– Хочешь чаю?

– Нет, спасибо. Ты знаешь, я не пью эту бурду, но вот бренди я бы выпил, если ты не возражаешь.

Должно быть, дело плохо. Чандлер не помнил, чтобы Эндрю пил бренди в середине дня, даже в их самые безумные времена. Но странное дело: написанное в газете волновало Чандлера совсем не так, как должно было бы волновать. Он должен был бы впасть в ярость от одного предположения, что Миллисент могла рассказать о его посещении вчера ночью, однако этого не случилось.

– Ничуть. Подкрепись, только перестань ходить взад-вперед, сядь и дай мне проснуться, а пока расскажи, что тебя так задело.

– Эти чертовы газетные сплетники снова взялись за меня.

– За тебя?

У Чандлера просто гора с плеч свалилась. Слава Богу, речь не о нем и не о Миллисент.

– Ты, кажется, удивлен.

– Нет, ведь газеты уже много лет не оставляют нас в покое. Так что ты сделал на этот раз?

– Ничего, конечно.

– Вот и хорошо. Не волнуйся и съешь пирожное. Я знаю, ты любишь такие. – И Чандлер взял себе пирожное и откусил чуть ли не половину.

– Да все этот мерзавец, лорд Труфитт. Он пишет, будто я охочусь за богатой наследницей, потому что у меня денежные затруднения.

Чандлер поперхнулся пирожным и пролил чай на блюдечко. Он откашлялся и поставил чашку на стол.

– Проклятие, – пробормотал он.

– Вот именно, – отозвался Эндрю.

Это дело рук Миллисент. Она говорила ему, что слышала о некоем графе, который испытывает денежные трудности, и предположила, что именно он может красть вещи, однако не пожелала назвать ему имя графа. Теперь Чандлер понял почему.

Она думает, что Эндрю – светский вор. Проклятие!

Эндрю щедрой рукой налил себе из графина бренди и снова повернулся к Чандлеру.

– Этот мерзавец пытается лишить меня всяких шансов с мисс Бардуэлл!

Чандлер снова откашлялся и сказал:

– Подожди минутку. Ты серьезно ухаживаешь за мисс Бардуэлл?

– Ну... я... я не уверен, что это серьезно, понимаешь ли. Но не в этом дело. – Эндрю сделал хороший глоток и вернулся к буфету палисандрового дерева, где снова наполнил свой бокал.

Эндрю запинался, как уличный оборванец, которого поймали на краже куска хлеба. Это было совершенно не похоже на него.

– Когда это произошло? – спросил Чандлер.

– Это раздел в сегодняшней газете.

– Нет. Когда был разговор, который мог испортить твой брак с мисс Бардуэлл? Ты уже сделал ей предложение?

– Конечно, нет. И не уверен, что сделаю. Просто мне хотелось... – Он замолчал. – Ну да не важно. Одно дело – писать об эскападах джентльмена по отношению к прекрасному полу и совершенно иное – писать о его кошельке. Это выходит за все рамки. Я близок к тому, чтобы нанять сыщика для выяснения того, кто такой этот лорд Труфитт. Было бы очень неплохо дать ему самому ощутить вкус скандала. Не знаю, откуда он добывает свои сведения, но сомневаюсь, что он будет продолжать писать после того, как я с ним разберусь.

Чандлер решил непременно поговорить с Миллисент и сказать ей, что и он, и его друзья – запретная тема для скандальной хроники.

– А скажи, Эндрю, что именно там написано?

– Там сказано, что я готов к переселению в работный дом, представляешь?

Желая успокоить друга, Чандлер сказал:

– Ну-ка, дай взглянуть.

Он взял газету и прочел первые несколько строк, а потом поднял голову.

– Мне не кажется, что все так ужасно, как ты думаешь. По-моему, это просто игра слов.

Эндрю подошел к Чандлеру и посмотрел в газету через его плечо.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я думаю, что это одна из статей, имеющих скрытый смысл.

Друг посмотрел на него с недоверием.

– Единственное, что от меня скрыто, так это твое толкование. Что ты имеешь в виду, черт возьми?

– Я думаю, что на самом деле здесь говорится только о том, что наша троица уже не проводит время вместе, как бывало раньше. – Чандлер на ходу придумывал утешение другу. – Вчера вечером мы с Файнзом говорили как раз об этом.

– Конечно, мы уже не проводим время так, как раньше, но какое это имеет отношение к тому, что пишет эта газетенка, сообщая всем, что деньги больше не являются моим другом?

– Я уверен, что о деньгах здесь говорится только для того, чтобы связать все с цитатой из Шекспира, но истинный смысл – то, что нас больше не видят вместе.

– Хм. Ты действительно так думаешь?

Чандлер сделал вид, что перечитывает текст, понимая, что ему предстоит сегодня долгий разговор с Миллисент.

– Да, да, вот я еще раз прочел – и теперь уверен. Ты слышал, какую популярность приобрел раздел Труфитта с тех пор, как в нем стали использоваться цитаты из Шекспира? И больше не думай об этом. Кто не знает тебя, может решить, прочитав статью, что у тебя трудные времена, но в свете это никому не придет в голову.

– Если бы только ты был прав, – вздохнул Эндрю и осушил свой стакан.

Чандлер устремил на друга долгий тяжелый взгляд, и ему не очень-то понравилось то, что он увидел. Не было ли доли истины в том, что написали о его друге? Да нет, Эндрю рассказал бы ему, если бы у него были трудности.

Однако Чандлер не мог не задаваться вопросом: где именно Миллисент раздобыла эти дурацкие сведения?

Огромное синее небо, испещренное пухлыми белыми облачками, словно шатер укрывало прекрасный день, когда Миллисент и Чандлер ехали в экипаже по направлению к Гайд-парку. Весна была в разгаре, яркое солнце ласкало им спины, и ветерок слегка шевелил волосы. Миллисент радовалась, что не сидит в такой чудесный день дома, в окружении темной мебели и тяжелых драпировок.

Чандлер заехал за ней, облаченный в великолепный сюртук для верховой езды темно-коричневого цвета с блестящими медными пуговицами на лацканах и рукавах. С озорной улыбкой он презентовал Миллисент ожидаемую коробку с абрикосовыми пирожными, а потом вдруг протянул букет свежих персидских лилий из собственного сада. Ей даже не хотелось думать, что мог бы означать этот неожиданный подарок.

Прежде чем выйти из дома, Миллисент попросила горничную позаботиться о том, чтобы пара пирожных была послана наверх тете Беатрисе к пятичасовому чаю, а остальные пусть никто не трогает. Завтра Миллисент собиралась отнести их Линетт. Ведь она обещала так сделать, если когда-нибудь получит этот дар, вызвавший столько разговоров в обществе. Лилии Миллисент велела отнести к себе в комнату, чтобы только она одна могла наслаждаться их ароматом и красотой.

• Предыдущая
• 41/59
• Следующая