Ежевичное вино - Харрис Джоанн - Страница 46

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая

Дальний Край, лето 1977 года

Оставив Джилли, Джей посидел у моста, злой, виноватый, уверенный, что она за ним придет. Когда она не появилась, он улегся в мокрую траву, наслаждаясь горькими запахами земли и травы, и смотрел в небо, пока голова не закружилась от мороси. Он замерз, поэтому встал и отправился обратно в Пог-Хилл по бывшему железнодорожному полотну, то и дело останавливаясь осмотреть всякий мусор, больше по привычке, чем из настоящего интереса. Он так погрузился в раздумья, что не услышал и не увидел четверых, молча вынырнувших из-за деревьев за его спиной и пустившихся цепочкой в погоню.

Когда он заметил, было уже поздно. Гленда с двумя подружками: тощей блондиночкой — Карен, что ли? — и девочкой помладше, Полой — или Пэтти? — лет десяти-одиннадцати, с проколотыми ушами и некрасивым надутым ртом. Они шли ему наперерез, Гленда с одного боку, Карен и Пола с другого. Лица их блестели от дождя и усердия. Гленда смотрела на него в упор через дорожку — ее глаза сверкали. Мгновение она казалась почти симпатичной.

Хуже всего, что с ней был Зет.

Секунду или две Джей не шевелился. Девчонок бояться нечего. Он их уже обходил, обманывал и обводил вокруг пальца, к тому же их только три. Они — привычная часть пейзажа, как карьер или каменистая осыпь над шлюзом; природная опасность, как осы: с ними следует обращаться осторожно, но бояться не стоит. Зет — совсем другое дело.

На нем была футболка «Статус Кво»[104] с закатанными рукавами. Из одного торчала пачка «Уинстона». Длинные волосы обрамляли тонкое, хитрое лицо. Прыщи исчезли, оставив глубокие рубцы на щеках — шрамы инициации, канавки для крокодиловых слез. Зет усмехался.

— Ты к моей сеструхе цеплялся?

Джей побежал прежде, чем Зет договорил. Джея загнали в угол в худшем из возможных мест; высоко над каналом и его многочисленными тайниками прямое, открытое полотно лежало перед ним, как пустыня. Кусты по сторонам слишком густые — не продерешься, слишком низкие — негде спрятаться. Глубокая канава и ширма кустарника отрезала его от соседних домов. Кроссовки опасно скользили по гравию. Гленда с подружками впереди, Зет — в шаге позади. Джей выбрал меньшее из зол, увернувшись от двух девчонок и бросившись прямо на Гленду. Она прибавила шагу, чтобы перехватить его, вытянула мясистые руки, словно пытаясь поймать большой мяч, но он со всей силы пихнул ее, отодвинул плечом, как игрок в американский футбол, и с грохотом понесся по освободившимся заброшенным путям. Он слышал, как Гленда воет за спиной. Голос Зета преследовал его, зловеще близкий: — Сраный ублюдок!

Джей не оборачивался. В четверти мили от Пог-Хилла — железнодорожный мост и выемка, где тропинка спускается на улицу. Там будут и другие тропинки к обрыву и пустырю за ним. Если бы только успеть… Мост недалеко. Он младше Зета и легче. Он может убежать. У моста будет где спрятаться.

Он оглянулся через плечо. Разрыв увеличивался. Их разделяло тридцать или сорок ярдов. Гленда встала и побежала, но, несмотря на ее габариты, Джей ее не боялся. Она уже, похоже, запыхалась, ее огромные сиськи нелепо подпрыгивали под туго натянутой футболкой. Зет довольно медленно трусил подле нее, но внезапно грозно рванул — руки его ходили ходуном, гравий свирепо взлетал вокруг лодыжек.

У Джея закружилась голова, в груди пекло. Он видел мост, аккурат за поворотом, и тополя, отмечавшие заброшенные стрелки. Пятьсот ярдов — и все.

Амулет Джо по-прежнему лежал в кармане. Джей на бегу чувствовал его бедром и смутно радовался, что взял его с собой. А ведь легко мог забыть. Он слишком занят был в то лето, слишком растерян, чтобы постоянно думать о волшебстве. Оставалось надеяться, что амулет еще действует.

Он добрался до моста, где проход расширялся, и задумался, где бы спрятаться. Обрывистая тропинка над головой, ведущая к дороге, — слишком рискованно. Джей задыхался, а до спасительной дороги по тропинке петлять еще футов пятьдесят. Он зажал амулет Джо в кулаке и направился совсем в другую сторону, чего от него не ожидали, — под мост и дальше, к переулку Пог-Хилл. Под сводом клубился спелый кипрей, и Джей нырнул в него, голова пульсировала, сердце сжималось от мрачного возбуждения. Спасен.

Из укрытия он слышал голоса: Зета — совсем рядом, Гленды — подальше, хриплый, рикошетящий по пустому месту между мостом и выемкой.

— Де этот урод?

Он слышал голос Зета за мостом, представлял, как Зет изучает тропинку, прикидывает расстояние. Джей съежился под качающимися белыми головками кипрея.

Голос Гленды, запыхавшийся после бега:

— Ты его потерял, придурок!

— Ни фига. Он где-то здесь. Далеко ему не уйти. Шли минуты. Джей цеплялся за амулет, пока они осматривали окрестности. Амулет Джо. Раньше он действовал. Когда-то Джей не вполне верил в него, но теперь-то верит. Он верит в волшебство. Он искренне верит в волшебство. Раздался хруст — кто-то забрался на гору мусора, скопившуюся под мостом. Шаги по гравию. Но он в безопасности. Он невидим. Он верит.

— Вот он!

Это десятилетка, Пола или Пэтти, стоит по пояс в пене сорняков.

— Давай, Зет, держи его! Держи!

Джей начал отступать к стене, облака белых семян взмывали в воздух с каждым шагом. Амулет безвольно раскачивался в пальцах. Гленда и Карен завернули под мост, лица потные. Сразу за мостом — глубокая канава, заросшая зрелой крапивой. Это не выход. Потом Зет вышел из-под моста, схватил Джея за руку, притянул к себе за плечи дружелюбным, безапелляционным приветственным жестом и улыбнулся:

— Попался. Волшебство кончилось.

Джей не любит вспоминать, что было потом. Окружил старательным молчанием, как некоторые сны. Сперва с него содрали футболку, криками и пинками загнали в канаву, где цвела крапива. Он пытался выбраться, но Зет заталкивал его обратно, крапива оставляла следы, которые будут зудеть и болеть еще много дней. Джей закрыл лицо руками, отстраненно думая: «Почему с Клинтом такого не случалось?», а потом кто-то схватил его за волосы, и голос Зета сказал, нежно, очень нежно:

— Теперь моя очередь, козел вонючий.

В своих рассказах Джей дал бы сдачи. Но он не дал. Он должен был хотя бы оказать сопротивление, продемонстрировать отчаянное нахальство. Как все его герои.

Джей не был героем.

Он заверещал еще до первого удара. Возможно, потому и уберегся от серьезных побоев. Могло быть и хуже, позже думал он, оценивая ущерб. Расквашенный нос, пара синяков, колени джинсов продраны, когда его тащили по полотну. Сломались только часы. Позже он осознал: кое-что поважнее и посерьезнее часов или даже кости сломалось в тот день. Это как-то связано с верой, смутно думал он. Что-то внутри сломалось, и уже не починишь.

Как сказал бы Джо, искусство ушло.

Матери Джей соврал, что упал с велосипеда. Правдоподобная ложь — по крайней мере, достаточно правдоподобная, чтобы объяснить порванные джинсы и расквашенный нос. Мать суетилась меньше, чем опасался Джей, всех больше интересовал вечерний повтор «Голубых Гавайев»,[105] части посмертной теледани Элвису.

Джей медленно убрал велосипед. Сделал сэндвич, достал банку колы из холодильника, ушел в свою комнату и включил радио. Все казалось обманчиво нормальным, словно Джилли, Зет и Пог-Хилл остались в далеком прошлом. «Стрэнглерз» играли «Распрямиться».

Джей с матерью уехали в те выходные. Он не попрощался.

• Предыдущая
• 46/65
• Следующая