Шпоры на босу ногу - Булыга Сергей Алексеевич - Страница 17
- Предыдущая
- 17/80
- Следующая
– Ну, вы как знаете, а я устал! Я голоден и в то же время сыт по горло!
– И что же ты взамен предлагаешь? – насмешливо спросил Хосе.
– Ничего. Я просто сыт по горло. Все, больше не хочу! На, ешь сама! – и с этими словами Франц швырнул своей лошади очередной пук сена, брезгливо отер руки об шинель и с вызовом посмотрел на товарищей.
Все мрачно усмехались, но молчали. Но вот уже и Курт, оставив свою лошадь, громко причмокнул и сказал:
– А что? Я бы тоже съел чего-нибудь горячего. Хоть крысу! А вот… Смешно сказать! С нами карета, наверное, доверху полная золота, а мы умираем с голоду. Разумно ли это, господа?
– Это война, – глубокомысленно сказал Саид, склонный к большим обобщениям. – Но есть и утешение: мы возвращаемся домой.
– Голодные и нищие! – гневно воскликнул Курт.
– Да к тому же мы еще и заблудились, – взял слово Чико, выходя на середину. – Мы заблудились, господа. Ха-ха! Будто малые дети! А все из-за чего? Или, что будет точнее, из-за кого?!
– Эй, только без паники! – строго сказал Хосе. – Сержант сказал, что осталось два лье.
– И ты ему поверил? – усмехнулся Чико. – Ты, вроде умный человек, ему поверил, да?
– Ну, я…
– Вот то-то и оно! – воскликнул Чико. – Вот, даже до тебя дошло! А что касается меня, так я и раньше никогда никому не верил. А уж про нынешний поход и говорить нечего! Тут император обманывает маршалов, маршалы генералов, генералы сержантов, сержанты нас. А мы кого обманем? Белую Даму, да? А что! А больше некого!
– Ну, вот опять завел! – сердито сказал Курт. – Надоело мне это! Сколько можно повторять одно и тоже?! Тебе же Франц ясно сказал!
– Франц? – притворно удивился Чико. – Ясно? – и он посмотрел на Франца. И притворно льстиво попросил: – Франц, голубчик, а ну-ка напомни, что ты там наплел сержанту! Про то, как снежную бабу… Извините, Белую Даму бросили в костер поджарить. Ну, милейший, я слушаю! Ну!
Но Франц молчал.
– Дайте ему вина! – грозно, как в театре, сказал Чико. – Дайте вина, пусть выпьет и развяжет свой язык. Гнусный, лживый язык, между прочим! Где вино? Ах, вина уже нет! Ну что ж, тогда, друг мой, тебе придется признаваться всухомятку! Итак!
Но Франц опять молчал. Чико недобро усмехнулся и продолжил:
– Нехорошо, Франц, ох, нехорошо! Не по-товарищески! Зачем ты тогда так заврался?
Франц очень сердито помотал головой, а после сказал:
– А что мне было делать? Он бы убил меня! Он уже за саблю схватился! Убил бы! А потом сказал, что я распускал панику. И убил бы, как пить дать убил!
– Так, так, так! – сказал Курт. – Интересно!
– А дальше будет еще интересней! – пообещал Чико. И, снова повернувшись к Францу, приказал: – Итак, мой дорогой, продолжим! Точнее, повторим с того места, где ты еще говорил правду. Итак, ее приговорили к расстрелу. А пули ее не брали. Так?
Франц немного помолчал, потом сказал:
– Ну, я точно не знаю. Это так одни говорили. А другие говорили, что до расстрела вообще не дошло. Тот капитан, которому поручили расстрел, отказался исполнять приказ. Генерал стал на него орать, а капитан сказал: лучше вы нас вместе расстреляйте! Почему, удивился генерал. И капитан тогда объяснил, что Белая Дама ему пообещала: если ты меня расстреляешь, то вся твоя родня в семи поколениях будет проклята. И, еще добавила, родня всех тех твоих солдат, которые посмеют нажать на курок. Генерал засмеялся, и тогда капитан добавил, что Белая Дама просила его кое-что передать генералу. Тоже, добавил капитан, одно обещаньице за то, что генерал такой приказ подписал. Вам за это, начал капитан… Но генерал запретил ему продолжать! И сам пошел к Белой Даме. Ее, кстати, держали в карете. Так вот, он туда пошел… А когда через пять минут вернулся обратно, то виски у него были белые-белые. И он сказал: «Черт с ней, с этой ведьмой! К черту ее, в ставку!». Вот что он тогда сказал. И добавил, и уже спокойно, что в ставке всегда всё знают и на всё у них всегда ответ найдется, вот пусть они с ней сами теперь разбираются! И ее отправили от нас, то есть из той колонны.
– Когда? – спросил Хосе.
– Не знаю, – сказал Франц. – Только сказали, что отправили. Или еще только собираются отправить? Я точно не помню.
– Вот! – сразу обрадовался Курт. – Не помнишь, а суешься! То-то я чую, что все это ерунда. Какая ведьма! Да если бы там была ведьма, разве бы ее так отправляли? С каким-то сержантом? Даже пускай с переодетым! Ну, вы меня рассмешили! Да если дело касается ведьмы… Вот, Хосе не даст соврать, у них там пол-Испании… Ну, пошутил, пошутил! Так вот! Если бы дело касалось ведьмы, так нам бы обязательно придали бы священника. А священника нет. Никакого!
– А, – сказал Чико. – А переодетый?
– Ну! – обиделся Курт. – Не говори смешных вещей. Ты сам представь сержанта в сутане! Представил?!
– Ну а, – Чико задумался. – Ну а Гаспар?
– Гаспар! – криво усмехнулся Курт. – Да от него на пистолетный выстрел карболкой разит! Так что, друзья мои, теперь, как выражался один мой знакомый студент, диспут закончен. Финита комедия! И что мы имеем на дне? То есть что нам осталось? А вот что! Заблудились мы, это раз. И это хорошо, я думаю. Потому что плохо заблудиться тогда, когда ты с пустыми руками. А с такими, как у нас, это я про карету, это даже очень хорошо – и это два. И сейчас никто не знает, где мы. Это что? Это уже вот такие вот три! Так что, я думаю, пора делать четыре. Ну, понимаете, о чем я говорю! – и он замолчал. И осмотрел их всех!
И все молчали, даже Чико. Тогда Курт, немного погодив, опять заговорил:
– Нас пятеро. И все мы ничего не получили на этой проклятой войне. Так, может… Ну что!?
Но все опять промолчали. Один только Франц печально усомнился:
– Да ведь нас за это расстреляют как дезертиров. Нет, как мародеров!
– Да, расстреляют, – согласился Курт. – И, между прочим, дважды расстреляют: сперва за прошлое, а потом за настоящее. Если, конечно, нам посчастливится добраться до своих! Вот я поэтому и говорю: не лучше ли… Ведь лучше, а?!
И тут уже казалось, что никто не решится ему возразить. Как вдруг Саид гордо поправил чалму и сказал:
– Нет, я честный солдат. И поэтому я говорю: мы не тронем карету! Пока не вернется господин сержант.
– А это еще почему? – нахмурился Курт.
– Господин сержант настоящий паша. Он разделит всем поровну.
Курт отвернулся, скрывая усмешку. И тут опять взял слово Чико:
– Я тут молчал, молчал, но, вижу, так больше нельзя. Поверьте, я не меньше вашего желаю разбогатеть. Но сейчас не тот случай. Я не хочу большой беды и поэтому в последний раз предупреждаю: не трогайте карету, не открыва…
– О, конечно, конечно! – запальчиво воскликнул Курт, притворно задрожал и продолжал: – Не трогайте, о маин готт, остерегитесь! Вы же чуете, как от этой проклятой кареты так и пышет трескучим морозом! А отчего это? Да оттого, что там прячется Белая Дама! И вот она сейчас как выскочит, как заморозит нас, поволочет в Сибирь! Ой! Ой!
Солдаты невесело засмеялись.
– Ну и ладно, – обиделся Чико. – Вы у нее еще попляшете. Да и, в конце концов, что должно случиться, то всё равно случается. Потому что такая судьба! Так что… Так, хорошо! – вдруг как-то очень бодро сказал он и стал шарить у себя за пазухой. После вдруг замер, сказал: – А ну-ка гляньте, где сержант! Эй, Франц!
Франц осторожно выглянул на улицу и заговорщицки сообщил:
– Деньги считает. Давай!
И Чико вытащил из-за пазухи…
… А сержант тем временем стоял возле притихшей Мари и вертел в руках пачку так и не пригодившихся ему ассигнаций. Проклятая деревня, думал он, ни императора, ни армии здесь и в помине не было! Что же теперь делать дальше, куда вести солдат?! Оставаться здесь и ждать неизвестно чего, это, конечно, очень глупо и, главное, небезопасно, потому что сюда, того и гляди, вот-вот нагрянут партизаны. Ведь не зря же их ветряк ими развернут…
И тут сержанта осенило! Ну, конечно, подумал вдруг он, ветряк развернут именно на переправу! Потому что именно там они надеются перехватить свою самую заветную добычу – императора! И они, будьте уверены, не Оливьер – они не ошибаются! Потому что разведка у них то, что надо! Так почему бы, подумал сержант, не воспользоваться их такими точными сведениями? Ведь ему что было велено? Не в пункт ему придти, а груз доставить. Лично! Императору! Вот он и доставит – раньше всех, на переправу! И, приняв наконец, решение, сержант облегченно вздохнул. Вот уж действительно, как говорят, будто ядро с души свалилось! И теперь, с легкой душой, сержант осмотрелся…
- Предыдущая
- 17/80
- Следующая
