Гром - Грейди Джеймс - Страница 33

• Предыдущая
• 33/78
• Следующая

– Назови мне десять тысяч причин, почему этого не следует делать, – прошептала она. – Но сделай это завтра.

Она пригнула его голову и поцеловала.

Внутри у него вспыхнул огонь.

Да провались все к чертям.

Притянул ее ближе.

Платье такое мягкое на спине, ребра. Запах роз. Запах кожи. Колотящееся сердце, превратившееся в вихрь. Смял ее мягкое платье. Расстегнул «молнию». Пылающая, обнаженная спина – такая гладкая, ребра – такие хрупкие под его ладонями. Он стянул платье с ее плеч, вперед и вниз.

Соскользнув, платье упало.

Ее груди, два маленьких душистых конуса, высокие и нежные, на вершине каждого набухший кружок, в центре которого маленький розовый наконечник стрелы.

Проступающий под ее колготками изгиб смуглого полумесяца. Аромат ее океана.

Руки Джона нежно скользили вокруг ее талии, по гладкому плоскому животу и вверх к груди.

Она прижала его ладони к своей груди, тихонько вскрикнула, опять притянула его губы к своим, потом заставила их опуститься еще ниже, к своей груди, вновь вскрикнула, когда он обхватил губами правую грудь, его язык трепетал, нежно щекоча сосок. Потом целовал ее сердце, грудь. Она застонала и опять притянула его лицо к своему, подставив для поцелуя губы. Ее пальцы наконец расстегнули его рубашку, стащили, отбросили прочь.

Руки Эммы обвились вокруг его шеи. Она была невысокой, и чтобы сравняться с ним, она потянулась вверх, обхватила его талию ногами.

Черные туфли упали на пол. Он совсем не ощущал ее веса, пока нес ее в спальню, но эта ноша была для него сейчас дороже всего. Наконец они достигли кровати. Опустил ее на кровать, прервав их поцелуй, уложил ее. Встал между ее коленями. Сбросил китайские туфли. Босые ноги на полу, стянул с себя джинсы, трусы…

Она приподнялась на кровати. Села на край. Прижала свои груди к его обнаженным бедрам, притянула его лицо вниз для поцелуя, поцелуи покрывали его шею, грудь. Кончик ее язычка спустился вниз к его животу, еще ниже. Тонкие пальчики возбуждающе пробежали по бедру, коснулись его, нежно сдавили в ладошке. Мягко обхватив губами, приняла его в рот. Глубоко-глубоко.

О.

Ее рука давила на его спину и удерживала, не позволяя двигаться.

О.

Ее обнаженная спина, гладкая слоновая кость. Его руки плавно поглаживали ребра, нежное прикосновение пальцев, совершающих круговые движения. Он мог прикасаться, всего лишь прикасаться к ее соскам, и они стали такими твердыми, и он не мог

остановись

не надо

не может дышать

остановись

не надо

и он пронзительно вскрикнул, когда солнце взорвалось.

Его колени дрожали, готовые подкоситься.

Полностью отдавшись захлестнувшим ее чувствам, она не выпускала его из объятий, удерживая его сладость внутри себя.

Высвободился. Обхватил ее голову и привлек ее улыбающееся лицо к своему. Ее глаза сияли.

Склонился над ней, поцеловал. Медленно уложил ее на спину. Лег поверх нее, грудь на грудь, поцеловал в губы. Почувствовал шероховатость ее колготок, когда ее ноги обхватили его. Опять поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Оторвался, ее губы тянутся к нему, глаза открыты. Ее симпатичное личико улыбалось ему с покрывала.

Скажи ей:

– Моя очередь.

Поцеловал в губы. Она прильнула к нему всем телом. Поцеловал в шею. Левая рука Джона скользнула ей под лопатки; он перенес вес своего тела на эту руку, продолжая целовать ее шею.

– Так, – простонала она. – Да.

Он обхватил губами ее левую грудь, провел языком по соску, сжимая свободной рукой другую грудь, и она стонала и

прижималась все сильней

– О Боже, – прошептала она.

Поцелуй ее живот, ниже, между коленями, еще вниз, руки же продолжают ласкать ее грудь

и вниз, вечерняя щетина цепляется за ее колготки.

Завладел резинкой колготок. Она уперлась ногами, приподняла свои бедра, чтобы помочь ему стащить колготки с ее гладких округлостей,

океан, аромат океана, и она опустила бедра, вытянув ноги

раздень ее до конца

Колготки отброшены в сторону.

Целует ее поднятое правое колено. Целует левое.

Становится на колени на краю кровати.

Целует внутреннюю сторону бедер.

Берет ее за талию обеими руками, тянет к краю кровати, раздвигает ее ноги шире.

– Джон!

Целует ее туда. И он больше не останавливается.

И он не в состоянии остановиться.

Ее запах. Ее вкус.

Он как будто пьян. Это она опьянила его,

и он не должен, не может остановиться

ее пальцы в его волосах, прижимают его голову,

ее бедра покачиваются перед его глазами.

Смотри:

ее глаза закрыты, рот приоткрыт, левой рукой она ласкает свою грудь, теребит пальцами сосок.

Из ее груди вырываются стоны. Вскрикивает и извивается под напором его губ и языка, тело напряжено до предела

– Нет! – простонала она. – Больше не могу

остановись

но он не в силах остановиться

и она вскрикивает вновь и вновь. Извивается, ее руки притягивают его губы к своим и

– Джон!

Он ощутил новый прилив сил. Воспламеняющие крики.

Скользнул вверх, на кровать, подчиняясь ее властным рукам, двигался вверх, ближе к ней

внутрь нее

– О, – простонали они одновременно.

И он не мог остановиться, и он не должен был останавливаться, они все крепче и крепче сжимали друг друга в объятиях, он нажимал и нажимал, и это продолжалось целую вечность, и пламя сжималось вокруг него, и она кричала, а он двигался быстрее, еще быстрее, еще яростней, и она выкрикивала: «Пожалуйста!»

Джон двигался, не сбавляя темпа, и он был здесь, и он был везде, и все его силы были пущены в ход; и она была здесь, и ее огонь охватывал его, и он взорвался с ней вместе с криком «Фонг!».

– Ты ошибся, – прошептала Эмма в ухо Джону.

В желудке заныло, треск напалма.

Он отлично расслышал ее слова, однако переспросил:

– Что?

Он приподнялся и приблизил свое лицо к ее, постарался состроить как можно более простодушную физиономию. Сон улетучился.

Эмма повторила, четко выговаривая каждое слово:

– Ты… ошибся.

Все так же «полусонно», попытайся:

– Что я сказал?

– Не надо. – Тонкие губы Эммы были твердой прямой линией. – Нет такого мгновения этого вечера, которое я смогу забыть. Ни ощущений. Ни прикосновений или запахов. Ни звуков.

Эмма поглаживала ладонью его грудь, живот.

– Черт подери эту мою способность, – вздохнула она. – Я всегда все помню.

Она провела пальцем по его шее.

– Поэтому мы оба знаем, что ты сказал, а если ты не знаешь, то я могу сказать: это было «Фонг».

– Это, э…

– Я пожимала ей руку на похоронах. Наверное, мне следовало… посмотреть на нее другими глазами.

Он расслабился, стараясь не потревожить ее: одна рука у нее под головой, другая рука кротко покоится на ее потном животе. Эмма застыла в неловкой позе.

– Я догадываюсь, что сказал это.

– Неплохая догадка.

– Не знаю, почему мне это пришло в голову.

– Правда?

– Правда. Я совсем ее не знаю. Вчера впервые ее встретил. Я… Часть того, что я делаю, определяется тем, что осталось после Фрэнка. Даже его личными вещами.

– Насколько лично ты принимаешь свою работу?

– А как ты думаешь? Я был в той машине.

Она пожала плечами, но Джон почувствовал, что ее напряжение немного спало.

Аромат их страсти наполнял комнату.

– Она и ее имя, должно быть, засели в моем мозгу, – предположил Джон.

– Это единственное место, где она находится? Если это так, то ладно, я знаю, что мозг может выкидывать такие штучки. Но…

– Что представляет собой «это», про которое мы говорим? – спросил Джон. – Я? Ты? Что это? Или какое-то другое это? Слова создают реальность, – продолжил он. – Ты хочешь заняться анализом всего произошедшего сегодня прямо сейчас?

– А ты? – прошептала она.

• Предыдущая
• 33/78
• Следующая