РАМ-РАМ - Костин Сергей - Страница 38

— Если бы все мужчины жили, как Хануман, род людской должен был давно иссякнуть, — заметил я.

Чем терзаться, ждет нас впереди пост или нет, я был рад поддержать разговор.

Барат Сыркар понял не сразу, но, когда до него дошло, довольно расхохотался, снова блеснув белыми, как на рекламе зубной пасты, зубами.

— Но мы же не можем жить, как боги! На то мы и люди, — философски обошел он сложную дилемму.

Мы теперь ехали по дороге, зажатой между двух бесконечных стен. Но в них были окна — и слева, и справа. Это были два дома, растянувшиеся на сотни метров.

— Вот здесь слева храм Ханумана, — сообщил наш водитель. — Хотите, заедем?

Он явно хотел поклониться своему кумиру.

— В другой раз, — мягко отказался я. — Давайте попробуем до темноты добраться до Агры.

— Мы выехали из Джайпура? — спросила Маша.

— Почти. За этими домами уже начнутся поля.

Из прилегающих к дороге холмов мы выбрались на чистое место. По веренице скопившихся на дороге машин, я сразу понял, что впереди был полицейский пост.

Мы уткнулись в грузовик, на брызговике которого была изображена большая синяя башка с рогами, клыками и вываленным языком.

— Зачем он нарисовал над колесом черта? — спросила Маша.

Умница! Мы не должны были выдавать своего волнения.

— Это не черт, это такой демон, Кал. Он охраняет от плохих людей, — пояснил Барат Сыркар.

— А почему на другом брызговике глаз?

— Где глаз?

Барат Сыркар явно тянул время — он просто не знал ответа.

— Ну, вон он — глаз!

— А, это! Это так, для красоты.

В исполнении нашего водителя это звучало так: «Форрда бьюти!» Но мы уже привыкли.

Мы обсуждали художественные достоинства рисунков и текстов этого передвижного музея, но мысли у меня блуждали в другом месте. Что могли сделать полицейские? Убедившись, что мы — те, кого они ищут, они под каким-либо предлогом задержат машину и вызовут людей в штатском. Официально предпринять что-либо против нас было невозможно. Документы у нас в порядке, законов мы не нарушали. Они, скорее всего, придерутся к нашему водителю и попросят подъехать ненадолго в участок. А дальше что? Ну, побеседуют с нами по душам, задавая каверзные вопросы. А потом?

Но это официальная линия поведения. Если бы контрразведчики собирались придерживаться ее, они вряд ли стали бы стрелять в нас с Машей среди бела дня. Нет, похоже, эти люди настроены решительно! И как тогда они поступят с нами? Похитят? Ну, для начала?

Однако дальше произошло следующее. Мы черепашьим шагом доехали до поста. Он представлял собой полицейскую машину, стоящую на грязной обочине перпендикулярно к дороге. Грамотно, — чтобы можно было мгновенно броситься в погоню в любом направлении. Один из троих полицейских в темно-синей форме обошел нашу Tata и нагнулся к водителю. Из их короткого обмена репликами я понял лишь слово «Агра». Потом Барат Сыркар показал свои права.

Полицейский наклонился еще ниже и сквозь открытое водительское стекло внимательно посмотрел на нас с Машей. Он что-то сказал, явно для передачи нам — возможно, он хотел взглянуть и на наши паспорта тоже. Барат Сыркар что-то ответил полицейскому. Тот вгляделся в нас, кивнул и вернул его права.

Мы тронулись.

— Что произошло? — спросил я Барат Сыркара.

— Из Городского дворца украли серебряную чашу, украшенную драгоценными камнями. Подозревают европейских туристов.

Нормальная версия!

— Он хотел посмотреть наши паспорта?

— Да, но я ему сказал, что мы совсем недавно здесь проезжали. Он посмотрел на вас и сказал: «Да, я помню!»

Я расхохотался. Это была психологическая разрядка.

— Но он же не мог нас помнить!

Я обернулся к Маше — она тоже улыбалась с облегчением.

— И зачем вы сказали, что мы там уже проезжали? — продолжил я.

— Он не мог вас помнить, мы там еще не проезжали, но ведь вы и чашу не воровали! — наставительно произнес Барат Сыркар. — Я всем нам сэкономил время.

Он был доволен собой: между губами снова открылось два ряда ослепительно белых зубов, темная, почти негритянская кожа собралась у глаз пучками мелких морщинок.

— Так советует поступать Хануман? — уточнил я.

— Хануман — это еще и военная хитрость, — заговорщицки подмигивая мне, подтвердил наш водитель.

Едва мы с Машей прошли через металлоискатели перед территорией Тадж-Махала, как услышали сбоку:

— Юра! Маша!

Мы оглянулись: нам энергично махали руками мои молодые израильские друзья — Саша и Деби. Пока я целовал Деби, а Саша целомудренно пожимал руку Маше, я искал глазами Фиму.

— А Фима уехал, — сказала Деби и засмеялась.

Саша крепко пожал мне руку и хлопнул по плечу. Вид у него с нашей последней встречи был заметно повеселевшим.

— Я вижу, дела у тебя наладились, — заметил я, когда мы парами — Маша с Деби, а мы с Сашей — двинулись по направлению к восьмому чуду света.

Саша покачал головой — ему до сих пор не верилось в свое счастье.

— Короче, все произошло ровно так, как вы говорили, — с места в карьер начал он. — Деби опять легла между нами, но лицом ко мне. Мы в ту ночь уже не были такими… Ну, мы выпили, конечно… Короче, мы с Деби поболтали шепотом, а как только решили, что Фима заснул, она перелезла ко мне под простыню.

Очень обстоятельный молодой человек! По-моему, ни одного движения не упустил.

— Но Фима не спал, — предположил я.

— Фима не спал. А потом — у нас даже еще ничего не было, мы просто целовались — вдруг вскочил и ушел.

— А вы за ним не побежали, — снова предположил я.

— Нет! Ну, мы звали его, говорили, чтобы он не валял дурака, но он все равно ушел. А утром появился, забрал свои вещи и буркнул нам, что уезжает в Бенарес. Туда знакомые ребята собирались на поезде.

Саша с признательностью посмотрел на меня и хлопнул по спине:

— А ведь если бы вы со мной тогда не поговорили, я был готов в тот же день уехать в Гоа. Все благодаря вам!

— Ерунда! Так постепенно и ты наберешься жизненного опыта и однажды сам поможешь какому-нибудь юному страдальцу.

— Юра, сфотографируешь нас с Деби? — обернулась ко мне Маша.

Неплохая мысль! Раз уж эта Деби участвует в операции против нас…

Тем более, в одном из самых фотографируемых мест в мире.

Вы видели Тадж-Махал? Только на фотографиях? Это совсем не то! И дело вовсе не в неповторимой ауре этого места, не в необычайной гармонии архитектурных форм, не в тонко подобранном колорите и не в изящном и строгом мозаичном декоре стен, как вы прочтете в любом путеводителе. Все, что вы найдете в книгах, имеет под собой основу, но сюрприз, который вас ожидает, заключается в другом. Дело в том, что фотографии общего вида Тадж-Махала — все без исключения — сделаны широкоугольным объективом. В результате, у вас создается ощущение, что этот мавзолей царит над необъятной равниной, вдали от жилья и других назойливых проявлений земной жизни. Это не так! Тадж-Махал был сооружен на берегу реки, слева и справа его территория зажата городом, а от ворот до небольшого возвышения, на котором построен мавзолей, от силы пара сотен метров. Так что он, в отличие от холодной оптической отстраненности фотографий, обладает необычайным эффектом присутствия и это присутствие теплое, живое.

Все это, оказавшись снова в Агре, я мигом вспомнил, а Саша, оказавшийся здесь впервые, на окружающие его красоты смотрел рассеянно. Он гипнотизировал девушку своей мечты, которая чудесным образом досталась такому простому парню, как он. И проводником этого чуда он считал меня.

Я же, пока мы фотографировались, вовсе не умилялся на иллюзии молодости. Была ли наша сегодняшняя встреча случайной? Вполне возможно, но это не исключает, что найти нас израильтяне стремились всеми силами. На самом деле, множество сомнений мог бы разрешить тот усатый израильтянин с оливковым цветом кожи, который летел с нами в самолете и жил в «Аджае» — Гороховый Стручок. Если мы его здесь увидим, можно будет уже на сто процентов утверждать, что Деби — девушка не простая.