Марксизм: не рекомендовано для обучения - Кагарлицкий Борис Юльевич - Страница 51

Не может быть демократии там, где народ не стал гражданами. Вопрос о том, кто может быть гражданином, что такое гражданское общество, остро обсуждался в Европе еще до того, как марксизм сложился в качестве самостоятельного направления общественной мысли. Какова социальная основа гражданского общества? С точки зрения либеральной теории в том виде, когда она начинает складываться в англосаксонской традиции с XVII века, источником гражданских прав и гражданского состояния является, конечно, собственность. В этом плане гражданское общество есть форма самовыражения человека-собственника. Современный либерализм не решается открыто заявлять, что только частный собственник может быть гражданином - как утверждали его основоположники. В буквальном смысле это обозначало бы отрицание гражданских прав в других классах общества, что в XXI веке уже не «политкорректно». Но вся логика рассуждений, неразрывно связывающая свободу распоряжения частной собственностью с политической свободой, толкает нас в том же направлении. По мнению классических либеральных мыслителей, только собственник обладает всеми чертами, необходимыми, чтобы быть полноценным гражданином. Человек, не имеющий собственности, не может быть гражданином.

Идеи раннего либерализма XVII-XVIII веков были воплощены в государственной практике. Избирательное право было ограничено имущественным цензом. Пролетарии не имели права голоса, не могли быть депутатами парламента. Причем после победы буржуазной революции в Англии избирательное право было не расширено, а, наоборот, ограничено. В Соединенных Штатах лишены избирательного права были рабы и женщины. Кстати, лишение женщин избирательных прав вызвано отнюдь не предубеждениями относительно их интеллектуальных способностей. Главами государства женщины могли быть, книги писать могли. А голосовать - нет. И причина лежит в имущественном законодательстве, которое ограничивало правоспособность женщины. Раз женщина не может быть полноценным собственником, то и на гражданские права претендовать не может.

Английский парламент, который мы видим на закате феодальной системы, в начале XVII века, имеет ограниченные полномочия, но по своей структуре очень демократичен. Конечно, не все население участвует в выборах, но фактически парламент при Стюартах избирает народ. Его огромное большинство. Совсем другое дело - парламент Кромвеля, созданный победившей буржуазией. Жесточайшие имущественные цензы превращают его в закрытый клуб.

На первом этапе буржуазии нужна была мобилизация сил демократии против монархии и феодализма, но на следующем этапе победивший класс собственников уже должен защитить себя от тех самых массовых демократических сил, которые он сам пробудил к политической жизни ради борьбы против старого режима. Нужно построить новую иерархию. Для либералов собственность является источником человеческого самостояния, основой личного интереса, гарантией ответственности. Люди, работающие по найму и не имеющие собственности, не могут иметь самостоятельного интереса и ответственности. Они становятся тем самым объектами манипуляции. Мысль о том, что человек может быть вполне ответственным и компетентным, даже не имея собственности, что существуют другие, не связанные с наживой, стимулы человеческой деятельности, просто не укладывается в буржуазном сознании. Ведь мы склонны судить о людях по себе.

Человек, лишенный при капитализме собственности, действительно зависим. Но на этом основании теоретики XVIII века делают вывод, что массы не должны голосовать, не должны участвовать в политическом процессе. А современные политтехнологи считают, что массы должны участвовать в политическом процессе, просто ими нужно манипулировать. Они - быдло, предназначенное для манипуляции. Между тем народные массы уже в XIX веке сделали из всего этого собственные выводы. Движения протеста пытались использовать демократические права, чтобы преодолеть свое зависимое положение, заставить господ собственников считаться с собой. И в этом состоял вполне конкретный и осознанный интерес масс.

Либеральная буржуазия заинтересована в том, чтобы власть как можно меньше вмешивалась в права собственности. Но проблема здесь в том, что демократическая власть может вмешиваться в эти права равно так же, как и авторитарная. Расширение сферы компетенции демократической власти для либерализма так же недопустимо, как и расширение полномочий власти авторитарной. Хуже того, с демократией договориться труднее, поскольку иметь дело приходится не с несколькими десятками представителей бюрократической элиты, а с сотнями тысяч и миллионами людей, которых собственный интерес толкает на то, чтобы добиваться экономических перемен в свою пользу. Поэтому политическая формула либерализма может быть выражена словами: максимум свободы при минимуме демократии.

В противовес либерализму уже в конце XVIII века формируется радикальная демократическая трактовка гражданства. Она идет от английских левеллеров («уравнителей») и диггеров («копателей») к французскому якобинству. Лозунг всеобщего избирательного права звучит уже в ходе американской революции или во французской революции. В полной мере это видение «универсального», всеобщего гражданства получает выражение в радикальных, мелкобуржуазных движениях XIX столетия, в революциях 1848 года.

Новые радикальные мелкобуржуазные движения были направлены не только против старого строя, но и против претензий нового формирующегося либерального государства. Особенно это видно в Америке. Американская революция направлена была не против старой феодальной монархии, а против новой буржуазной уже монархии, которая существовала в Англии. После победы революции в Америке разворачивается конфликт, который очень мало описан историками. Официальная версия американской революции старается затушевать внутренние конфликты среди сторонником независимости. Между тем существовал конфликт между мелкобуржуазной демократической массой, которая сделала революцию, и новыми элитами, которые сформировались и результате победы. Чтобы поставить на место мелкобуржуазных радикалов, «отцам-основателям» пришлось заменить Articles of Confederation новой американской Конституцией. В английской революции мы видим такой же конфликт, а уж в ходе французской революции радикалам удается, правда ненадолго, овладеть государственной властью.

Народные массы вырвались из-под контроля, результатом чего стала якобинская диктатура. Эта диктатура, при всем ее авторитаризме, была демократична в том плане, что вовлекла большинство народа в политику. Якобинцы провозгласили, что человек рождается свободным, что он в принципе является личностью. И по праву рождения становится гражданином. Потому в отличие от английской революции французская республика провозгласила Декларацию прав человека и гражданина, не разделяя эти понятия. Каждый человек способен выступать как самостоятельная личность вне зависимости от того, является он собственником или нет.