Сумерки Кланов-6: Тени войны - Грессман Томас - Страница 39
- Предыдущая
- 39/72
- Следующая
Уинстон почувствовала раскаяние. С деликатностью и изяществом Райан напомнил ей, что он выполнял ее последние распоряжения, которые от нее же получил. А между прочим, остальная часть северной армии, практически не дожидаясь приказа, покинула поле сражения.
— Нет, майор. — Уинстон печально улыбнулась и провела рукой по посеревшим от пыли коротким волосам. — Это я должна извиниться перед вами. Я не должна была кричать на вас.
— Шигатаганаи, — ответил Райан. — Не важно, Уинстон кивнула, показывая, что специфический обмен любезностями закончен.
— Майор, я хочу, чтобы вы собрали всех ваших людей, способных передвигаться, роботов, пригодных для боя, и выдвинулись в сторону пункта сбора.
Райан молча кивнул и тут же исчез в темноте пирамиды.
Когда-то генетический склад представлял собой внушительную структуру, разработанную с целью напомнить любому, что он находится на священной земле Клана. Сама величественная форма высокой пирамиды заставляла замереть сердце входящего в святое место. Интерьер пирамиды поражал воображение: пещеристые стены были выложены удивительным, в прожилках, камнем. Казалось, стены дышали. Полы покрывали силуэты бегущих ягуаров из серого, черного и белого мрамора. Стены верхних этажей были облицованы плиткой из угольно-черного гранита. Множество клейм покрывали отполированные каменные стены залов — они располагались в строгом порядке и образовывали загадочные ряды и группы. На каждом клейме было написано какое-то имя, а под ним — длинная вереница букв и цифр, представлявшая собой, похоже, какой-то код. Из доклада разведки Уинстон знала, что в стенах за клеймами хранится «дар», который каждый воин считал долгом чести вручить своему Клану, — генетический материал. Здесь было собрано генетическое наследие всех вернорожденных героев Клана Ягуара. Ариана осознала, что находится в самом сердце Клана, прикасается к его душе, созерцает чудеса генной инженерии и высший расцвет программ размножения воинов.
Теперь хранилище служило полевым госпиталем северной армии. Ариана всю жизнь была солдатом, и ей казалось, что нет ни одного отталкивающего или просто неопрятного лик; войны, с которым она не успела познакомиться и смириться. Да, война — совсем не праздник, у победы, как и у поражения, есть своя изнанка. Такой оборотной стороной войны, которую Ариана слишком хорошо знала и которая до сих пор заставляла в спазме сжиматься горло, и был военно-полевой госпиталь.
Раненые и умирающие лежат на холодных каменных плитах пола, завернутые в одеяла; под голову в качестве подушки им дают или их же собственные гидроизоляционные жакеты, или вещмешки, набитые тряпками. Некоторые из них находятся в спасительном забытьи, большая часть бодрствует. Многие из тех, кто пока еще в сознании, переносят страшную боль молча вплоть до самой агонии, мужественно сдерживая стоны. Некоторым колют морфий, другие болеутоляющие — и они в горячечном бреду издают сдавленные, тихие стоны, забыв, что они солдаты. Солдат дерется, сжав зубы, и умирает без единого стона. Молчание — Валгалла воина… А тяжелый зловонный воздух, по которому даже слепой поймет, что он очутился в военном госпитале! Кажется, что в легкие попадает ужасная смесь воздуха, запаха крови, вони антисептиков и будоражащего аромата ужаса. Ягуары специально разработали такую систему освещения залов, чтобы вызвать у посетителей благоговейный страх, — помещения были погружены в темно-красную полутьму. Сейчас здесь установили мощные прожекторы, разогнавшие тревожные полутени резким, ярким светом.
Присутствие суетящегося медицинского персонала Особого Отряда развеивало суровое очарование главной палаты хранилища — около входа в пирамиду врачи устроили своеобразный сортировочный пункт. Кровь пятнала плиты пола, и казалось; что раненые лежат на темно-красном мраморе, испещренном прожилками уныло-рыжего цвета. Уинстон с тоской подумала, что санитары госпиталя не один раз предпринимали попытки отмыть пол, да где там! Она вздрогнула, вспомнив предание, услышанное еще в детстве: пятно крови на месте убийства всегда вновь выступает на прежнем месте — и пусть хозяин дома трет его, моет, отскабливает… Оно все равно появится опять!
— Доктор Фойл! — во весь голос закричала Ариана.
— Тише, черт возьми! — прошипел маленький сутулый человечек в запятнанной кровью зеленой рубахе, напяленной прямо поверх камуфляжного френча. — Здесь раненые, не надо их беспокоить!
— Мне жаль, доктор, но придется их побеспокоить. — Уинстон чуть понизила голос, но продолжала говорить в прежнем властном тоне: — Нам пришлось отступить, мы оставили город. Ягуары движутся сюда. Я приказываю, чтобы вы подготовили раненых к эвакуации и как можно скорее покинули хранилище.
— Нет, мэм. — Фойл как ни в чем не бывало повертел головой, разминая затекшие мускулы шеи. — Многие из раненых не в состоянии передвигаться, а я их здесь не оставлю. Они находятся под моей защитой, и я их не брошу. — Доктор выставил вперед правую руку, предупреждая возражения Уинстон. — Вы бы не бросили своего поврежденного, покалеченного боевого робота на поле сражения? Вот и я не собираюсь бросать ни одного пациента. Это не обсуждается.
— Из любви к Богу… — начала Уинстон.
— Нет, генерал, из любви к человеку, — возразил Фойл. — Некоторые из этих бедолаг все равно умрут, независимо от наших усилий. Все, что я могу сделать для них, — облегчить умирание, скрасить их последние минуты. Но многие могут выжить, если получат соответствующую помощь, которая, как вы понимаете, заключается отнюдь не в том, чтобы позволить им подпрыгивать на полке санитарной машины по перепаханному полю. Вы приказываете мне перебазировать госпиталь — значит, я возьму этих раненых с собой. Вероятнее всего, многие из них умрут в мучениях, не выдержав долгой тряски. Умрут также и те, кого мы могли бы спасти здесь… Остальным придется перенести муки тяжелого пути…
Уинстон молчала, не отводя взгляда от лица смуглого темноволосого хирурга. Наконец, понимая, что Фойл прав, она неохотно махнула рукой.
— Хорошо, — скрипнула зубами Ариана. — Мне казалось, вы спятили, но я согласна. Оставайтесь. Вы хоть отдаете себе отчет, что с вами и ранеными сделают Ягуары, когда обнаружат, для чего вы использовали их священное хранилище?!
— Я знаю, генерал, — печально улыбнулся Фойл. — Но я больных не оставлю.
— Генерал, я тоже хотел бы остаться. — Высокий коренастый человек с темно-каштановыми волосами и густыми усами сделал к ним несколько шагов. Его защитный френч был немного чище, чем у хирурга. Огромный серебряный крест болтался на его худой шее. — Да, доктор Фойл прав. Многие из этих бедняг все же умрут. И мое место — рядом с ними. Возможно, я смогу сделать для них что-то хорошее прежде, чем они испустят дух.
Уинстон оставалось только печально закрыть глаза и обреченно кивнуть. Она знала, что спорить с капитаном Стокдейлом, полковым священником, абсолютно бессмысленно, особенно если спор касается души. Он уже объяснил однажды распределение ролей. «Ваше дело, — сказал он Ариане, — выигрывать сражения, мое — выигрывать души». Ложе умирающего было полем битвы Стокдейла.
— Да, — вздохнула Ариана, — вы двое можете остаться. Возьмите людей, которые могли бы помочь лежачим раненым. Мы оставим вам максимум провианта и оружия. Остальные отправляются со мной. Немедленно!
Меньше чем через час хранилище, превращенное в госпиталь, опустело — все раненые Особого Отряда Внутренней Сферы покинули его стены. Остались только тяжелораненые, Фойл, Стокдейл и несколько санитаров. Там же лежали и безнадежные воины Ягуаров. У воинов Клана были возможности лечить своих раненых, не прибегая к помощи медиков Особого Отряда.
Устало опустившись в кресло пилота боевого робота, Уинстон проводила взглядом крошечную транспортную колонну, ползущую на запад в сторону пункта сбора.
— Генерал? — Кип Дуглас, второй пилот и по совместительству оператор связи, тронул ее за плечо.
— Я в порядке, Кип, — ответила Ариана. — Мне очень хочется верить, что я только что не подписала им смертный приговор.
- Предыдущая
- 39/72
- Следующая