Птицелов - Гриффит Рослин - Страница 3

• Предыдущая
• 3/49
• Следующая

Затаив дыхание, Орелия тихо вошла в комнату и села на диванчик, обитый зеленым бархатом, но Мэриэль заметила ее и воскликнула:

— Это ты, Ора!

Орелии приятно было услышать это имя, так в детстве называли ее сестры.

— Играй, пожалуйста, я рада тебя послушать!

— Разве я тебя для того позвала, чтобы ты слушала музыку? — улыбнулась Мэриэль, вставая из-за пианино. — С тех пор как ты приехала, мы с тобой и получаса вдвоем не пробыли. Ты мне ничего не рассказала о Риме.

Мэриэль нежно обняла сестру и села рядом с ней. Она была старше Орелии всего на три года, и они душевно близки, но Орелия не была готова к исповеди и даже не знала еще, поведает ли сестре свою тайну. Поэтому она беззаботно махнула рукой и ответила, смеясь:

— Боюсь, что и сейчас у нас слишком мало времени, чтобы описать тебе все мои итальянские похождения.

Орелия, супруги Шеридан и сотни других чикагцев высшего общества были приглашены вечером в отель «Пальмер Хауз» на прием по случаю открытия Выставки.

— Ну скажи хоть, хорошо ли тебе в старом доме? И уживаешься ли ты с тетей Федрой?

— Отвечаю на оба вопроса — да. Я занимаю свои прежние комнаты.

В этих комнатах Орелия жила в детстве, когда ее тетя Федра унаследовала дом от брата и поселилась в нем с племянницей, отданной под ее опеку.

— В гостиной сделаю себе мастерскую.

— Как тебе твоя новая работа?

— Она вполне меня устраивает. — Орелия невольно «выставила иголки», словно дикобраз, — как всегда при расспросах о работе.

Работающая женщина в высших кругах была еще в диковину, и ей всегда чудилось в тоне собеседника неодобрение. Так что даже вопрос сестры заставил ее «ощетиниться», но она тут же пришла в себя и улыбнулась.

Чуткая Мэриэль уловила реакцию сестры и задумчиво покачала каштановой головой:

— Ты работаешь по найму! Мама перевернулась бы в гробу, если б узнала такое. Ей хотелось, чтобы каждая из нас вышла замуж и была хозяйкой большого дома.

— К счастью, у отца были более прогрессивные взгляды, — возразила Орелия. Мэриэль улыбнулась, но Орелия знала, что сестра хотела бы видеть ее замужем. Но мягкая и деликатная, Мэриэль никогда не высказала бы своего мнения по этому вопросу так резко и откровенно, как старшая, Файона. — Мама была права, когда называла Файону своей Лебедью, а тебя — Соловьем, — ласково сказала Орелия, восхищавшаяся пением сестры и уверенная, что та имела бы успех и в концертных залах, — но, к сожалению, Мэриэль пела только дома.

— Но тебя она напрасно прозвала Черным Дроздом [3]. — Мэриэль погладила Орелию по щеке. — Ты удивительно похорошела с возрастом. Теперь ты должна быть уверена в себе.

— Я и уверена, — тряхнула головой Орелия. — Только я предпочитаю быть довольной своими успехами в работе, а не своей внешностью.

Орелия знала, что, по общепринятым стандартам женской красоты, они слишком высока, широкоплеча и слишком смугла.

— И способности, и внешность у тебя замечательные, — настойчиво повторила Мэриэль, ласково глядя на сестру. Она взяла со стола колокольчик и позвонила. — Наш разговор принимает серьезный оборот, надо подкрепиться, — шутливо сказала она, приказав служанке принести чай и кекс.

Целый час они наслаждались общением, утраченным на два года. Орелия расспрашивала о детях Мэриэль, Питере и Рут. Мэриэль задавала бесчисленные вопросы о жизни младшей сестры в Риме. Но Орелия ни словом не обмолвилась о романе с Розарио, а Мэриэль почти не рассказывала о своем муже, упомянула только, что он требует от нее много внимания к себе. Говорили о старшей сестре, Файоне. Ее муж, Эптон Прайс, нажил огромное состояние на железных дорогах. Он построил великолепный особняк в Ряду Миллионеров — на Саус Мичиган-авеню, где они жили с тремя дочерьми, сам Прайс постоянно находился в поездках, связанных с его бизнесом.

— Файона живет в вихре высшего света и, кажется, не скучает без мужа. Но как ты думаешь, Орелия, — спросила Мэриэль, — ведь в этих бесконечных деловых поездках Эптон может встретить другую женщину?.. Что, если он поддастся искушению?

Орелия слегка вздрогнула и, не отвечая сестре, уставилась на декоративный папоротник в большой вазе.

— Ора! Я что-то не так сказала?

— Ах, извини, на меня иногда вдруг нападает рассеянность. Нет, я не думаю, что Энтон неверен Файоне. Ведь они любят друг друга. Я убеждена, что и наши родители были верными супругами, хотя отец много разъезжал по делам своей пароходной компании.

— Да, я зря наслушалась старых сплетниц, — вдохнула Мэриэль. — Эта гарпия, миссис Снодграс, всем твердит, что у Эптона на каждой железнодорожной станции по любовнице.

— Не слушай таких людей. — Посмотрев на часы, Орелия поняла, что ей скоро уходить. — Сыграй мне на прощанье, Мэриэль, ту пьесу Моцарта, которую ты исполняла, когда я пришла.

Мэриэль грациозно поднялась с дивана и села за пианино, но едва она взяла первые аккорды, дверь распахнулась, и в гостиную вошел Уэсли Шеридан. Пальцы Мэриэль задрожали на клавишах.

— Что такое, Мэриэль? — начал он обвинительным тоном. — Ты опять весь день сидишь за этим чертовым инструментом! Я распоряжусь выбросить его из дома! — Темные усы и густые брови Уэсли сердито топорщились. В эту минуту он увидел сидящую на диванчике Орелию и вежливо кивнул ей: — Добрый день, Орелия!

— Добрый день! — откликнулась та, удивленная и расстроенная. Она никогда не видела, чтобы Уэсли вел себя так грубо и агрессивно. Когда они встречались на обедах у родных, он казался ей спокойным и молчаливым.

Уэсли, переводя взгляд с одной женщины на другую, снова накинулся на жену:

— Я уже четверть часа дома. Думал, что ты в детской. И слуг не видно.

— Наверное, лакей помогает на кухне, — пролепетала Мэриэль. Она покраснела и говорила с запинкой. — А я разговаривала с Орелией.

— Это я попросила поиграть мне, — добавила та.

Уэсли прокашлялся, очевидно, несколько смущенный присутствием и заступничеством Орелии, но продолжал отчитывать жену:

— Все равно, Мэриэль, жена всегда должна приветливо встречать мужа, когда он приходит домой. Мне неприятно носиться по дому, разыскивая тебя.

— Извини, дорогой…— прошептала Мэриэль.

— Я не допущу, чтобы ты пренебрегала интересами детей и моими.

Орелия подняла брови, удивляясь странным претензиям Уэсли. Муж пришел несколько минут назад, а уже жалуется на недостаток внимания, да и дети находятся под присмотром надежной няни. Неужели Мэриэль часто выдерживает подобные сцены?

А Уэсли продолжал все так же раздраженно:

— Ты должна была присмотреть, какой обед готовят детям, и приготовиться к нашему вечернему выходу.

— Кухарка уже приготовила обед детям, дорогой, — спокойно отвечала Мэриэль. — А на прием я решила надеть зеленое платье от Редферна.

— Ты забыла, что я терпеть не могу зеленого.

— Ну так я надену голубое от Борта.

— Да, а что это за птица в детской?

— Птица? — переспросила смущенная Мэриэль. — Это попугай, которого дети очень любят. Он живет у нас уже два месяца.

— Немедленно уберите из детской это грязное создание!

— Но Рут так любит Полли…

— Я прошу убрать птицу немедленно.

«Неудивительно, что Федра не любит Уэсли», — подумала Орелия. Чувствуя, что может не сдержаться и одернуть Уэсли, она решила немедленно уйти.

— Ну, мне пора, — сказала она, обращаясь к сестре и не глядя на Уэсли. — Надо еще переодеться к вечеру.

— Спасибо, что зашла, дорогая, — промолвила Мэриэль, оставаясь в гостиной с Уэсли.

«Конечно, он еще не кончил ее отчитывать, — подумала Орелия. — Неужели он выбросит из дома попугая и пианино?» — Она вспомнила фразу из речи Берты Пальмер о том, что мужчины иногда возводят женщин на пьедестал. Уэсли Шеридан не таков: жена для него— словно коврик под ногами. За что нежная Мэриэль, сладкоголосый Соловей, досталась этому бесчувственному деспоту? Зато волевая и темпераментная Файона, прекрасная Лебедь, вышла замуж за человека, который горячо любит ее и исполняет каждое ее желание, пылинки с нее сдувает. Она счастлива… «Но для себя я хотела бы другого счастья», — подумала вдруг Орелия. Человек, который станет ее спутником, должен обладать умом, великодушием, юмором, верностью и добротой. И быть достаточно свободомыслящим, чтобы стать мужем женщины-архитектора. Ей казалось в свое время, что все эти качества она нашла в Розарио…— Вспыхнув от стыда при этом воспоминании, Орелия ускорила шаги. Нет, в будущем она такой ошибки не повторит.

• Предыдущая
• 3/49
• Следующая