Оправданный риск [Оковы счастья] - Григ Кристин - Страница 24

• Предыдущая
• 24/28
• Следующая

— Никакого. Я просто вспомнила, как мы лежали однажды в постели и разговаривали… знаешь, как разговаривают после… после секса. Так вот, я упомянула одну знакомую, внезапно решившую выйти замуж, и Робин подсчитал и… — Она вскрикнула — Франс схватил ее за плечо. — Мне больно!

— Как ты смеешь рассказывать мне об этом? — Он так встряхнул ее, что Лаура чуть не упала. — Думаешь, я хочу это слышать? Ни стыда, ни уважения!

— А что тебя так расстроило? Робин это прошлое. — Лаура помолчала. — В отличие от твоей любовницы.

— Кончиты?

— Кончиты, которая заходит выпить кофе, звонит тебе по сто раз в день. Закрывается с тобой в кабинете…

Франс сказал что-то резкое по-испански, снял руку с ее плеча и отступил.

— Не понимаю, что здесь происходит. Кончита ушла из моей жизни.

— А Робин — из моей.

Он сложил руки на груди и пристально посмотрел на нее.

— Может быть, но ты постоянно упоминаешь о нем.

— Естественно. Мы ведь были близки. Ты, например, рассказываешь, как тебе нравится коррида, а я вспоминаю Робина. Он был без ума о г футбола.

В футболе Робин разбирался не больше, чем она в корриде, и вообще Лаура давно уже не думала о своем бывшем любовнике, но сейчас это не имело значения. Она любила мужа, а муж… муж не мог жить без некоего замшелого кодекса чести. И, по всей вероятности, без женщины, на которой так и не женился.

— Я так понимаю, ты сожалеешь о том, что вышла замуж за меня, а не за него?

— Что за вопрос? Ты ведь просто не оставил мне выбора, помнишь?

— Я сделал то, что…

— Если ты произнесешь это еще раз, — ее голос дрогнул, — я брошу в тебя чем-нибудь.

Его лицо потемнело.

— Вероятно, — сдерживаясь, сказал он, — мы наговорили сегодня лишнего.

Лаура видела, что муж рассержен и пытается не дать волю чувствам, понимала, что и ей нужно последовать его примеру. Однако осторожность и благоразумие уже отступили перед мучительным осознанием простого факта: она по глупости влюбилась в человека, который никогда ее не полюбит.

— Возможно, нам следовало сказать это все раньше.

— Лаура, я знаю, что тебе пришлось нелегко. Эта перемена в твоей жизни…

Франс замолчал и выжидающе посмотрел на нее. Она помолчала, а когда заговорила, то сказала совсем не то, чего он ждал.

— Ты прав. Мне тяжело. Я живу здесь, в глуши, без друзей, вдали от дома . — Лаура всхлипнула. Как бы ей хотелось, чтобы все было иначе, чтобы она не влюбилась в это место, в этого мужчину! — Но ты никогда не думал об этом.

— У меня не было выбора!

— Не кричи на меня!

— Я не кричу! — взревел Франс — Просто хочу напомнить, как ты до этого дошла. Этот твой драгоценный любовничек бросил тебя — Ну и что?

— А то, что ты от горя переспала со мной — Нет!

— Ну извини, если я что-то перепутал. Освежи мою память, дорогая. Мы встретились. Ты отрывалась на вечеринке, позабыв обо всем на свете, и в итоге оказалась в постели с первым попавшимся на глаза мужчиной.

— Не правда!

— Нет? Что ж, тогда давай попробуем по-другому. Мы встретились. Ты была пьяна. И из-за этого тебе показалось, что переспать с незнакомцем…

Лаура ударила его по щеке. Франс схватил ее за руку и притянул к себе Она чувствовала, как колотится его сердце, чувствовала его гнев, исходящий жаркой волной.

— Мне было плохо. — Голос у нее задрожал, но в глазах, блестевших от слез, таился вызов. — Ты это знаешь.

— Так плохо, что ты улеглась в постель с первым встречным?

— Нет! Все было не так, и ты это знаешь. Все было по-другому.

— Неужели?

— Да…

Франс смотрел на нее, ожидая, что она скажет что-то еще, объяснит… Что было по-другому? Уж не собирается ли она заговорить о любви? Но такого чувства не существует. Если она скажет, что любит его, он…

— Так что? — спросил он, ненавидя себя и за этот холодный тон, и за то, как замерло в груди сердце в ожидании ответа. Ответа, ставшего вдруг таким важным. — Что было по-другому, когда мы занимались с тобой любовью?

Лаура вырвала руку из тисков его пальцев. Выпрямилась и подняла голову — все мечты валялись у ее ног, как разбитое зеркало.

— По-другому, — сказала она, зная: единственное, что у нее осталось, это гордость, и только ложь поможет ей сохранить эту гордость, — потому что я от тебя забеременела.

Бледный лондонский солнечный свет, не способный оживить даже золотые осенние листья, вяло втекал в окна комнаты для гостей в шикарной двухэтажной квартире Патриции Дженкинс. Комната, обычно светлая и веселая, казалась мрачной.

Патриция, только что вернувшаяся домой, некоторое время постояла у двери, наблюдая за Лаурой. Сестра сидела в обитом синим бархатом кресле с дочкой на руках и пыталась — судя по всему, безуспешно — накормить ее.

Изобразив на лице улыбку, Патриция бодро вошла в комнату и включила лампу.

— Темно, как в подвале, — жизнерадостно заметила она и, подойдя к окну, развела пошире шторы, потом включила еще одну лампу. — Если так пойдет и дальше, придется забыть о естественном освещении.

Она взглянула на сестру, но та казалась полностью занятой своим делом. Девочка капризничала. У Лауры был такой вид, будто она давно уже поняла свое полное фиаско в роли матери.

Патриция вздохнула.

— Лаура?

— Что?

— Милая, почему бы не попробовать бутылочку?

— Она уже попила из бутылочки, утром.

— Ну и хорошо. Но если у тебя какие-то проблемы…

— У меня нет никаких проблем. Просто сейчас на все нужно больше времени. Это вполне нормально.

— Ну так перейди на искусственное питание. В книгах говорится…

— Я знаю, что там говорится. — Лаура переложила ребенка на другую руку.

— Да, но… — Лаура вопросительно посмотрела на сестру. Ладно, сказала себе Патриция, будем дипломатичны. Воспользуемся советом Криса: когда имеешь дело с упрямцем, говори то, что нужно, но при этом улыбайся. — Конечно, ты все сама знаешь. Однако, может быть, ты что-то пропустила или не так поняла…

— Я не верю во все это, — сердито оборвала ее Лаура. — Ты читаешь книгу, еще не родив ребенка, и сразу становишься знатоком. Чушь…

— Чушь, — согласилась Патриция, чувствуя, что теряет терпение. — Я твоя сестра. И я люблю вас обеих.

— И что?

— А то, что я считаю, Мэри надо перевести на бутылочку. И не смотри на меня так, словно хочешь убить. У тебя стресс и…

— Нет у меня никакого стресса.

— У тебя стресс, и ты хочешь отделаться от меня.

— Вот как?

— Да, так. Ты совсем себя распустила. — Черт, вот тебе и выдержка и дипломатичность. Патриция закрыла глаза и попыталась успокоиться. — Извини, милая. Это я не слежу за своим языком.

— Ты права, — грустно согласилась Лаура. — Пожалуйста, возьми ее, ладно?

Патриция подошла к креслу и взяла девочку на руки.

— Ну вот, молодчина, — заворковала она. — Жаль только, что тетя Патриция не сможет тебя покормить.

— Пусть лучше будет «тетя Пэт», — сказала Лаура, поднимаясь и застегивая блузку. — А теперь пойдем и поищем кухню. Одна я здесь заблужусь.

Отворилась дверь, в комнату вошла Чевита.

— Извините, госпожа Мендес, я бы отнесла девочку наверх, если вы не против. Она ведь уже уснула.

Лаура забрала Мэри у сестры, поцеловала дочку в лобик и осторожно передала няне.

— Она сегодня немного капризничает. Если проснется…

— Я сразу же позову вас, — успокоила ее женщина.

— Спасибо, Чевита.

Когда няня ушла, Патриция улыбнулась сестре.

— Эта Чевита очень приятная и ответственная особа.

— Несомненно.

— Хочешь кофе?

— Очень.

Сестры отправились на кухню. Патриция захлопотала у плиты, а Лаура достала сливки из холодильника и сахар из шкафа. Через несколько минут они сидели за столом.

— Отличный кофе.

— Мой единственный кулинарный талант. — Патриция усмехнулась. — Наша кухарка всегда с легким сердцем берет выходной. Знает, что от меня неприятностей ждать не надо.

• Предыдущая
• 24/28
• Следующая