Ради нашей любви - Григ Кристин - Страница 16

• Предыдущая
• 16/31
• Следующая

– Да, верно. – Голос ее дрогнул. – Курт, я хочу, чтобы ты знал: никогда, никогда больше, ни раньше, ни позже, я не испытывала того, что тогда… в ту ночь… с тобой…

Он склонил голову и прильнул к ее губам – сперва мягко, затем со всевозрастающей жаждой. Она подалась ему навстречу и приоткрыла губы. Сердце ее билось с отчаянным, сумасшедшим восторгом.

– Лорелея! – простонал Курт, оторвавшись от ее губ, но неотрывно глядя в колдовские синие озера глаз. Он уже забыл, что к нему «вернулся рассудок», забыл, что возвращается домой, что чужой ребенок ему не нужен… забыл обо всем на свете. – Милая, прекрасная моя Лорелея, давай начнем сначала. Представим, что мы только познакомились. Я приглашу тебя в ресторан. Или в театр. Или на прогулку в парк. Куда захочешь;

– Мама!

Детский голосок заставил их отпрянуть друг от друга. На крыльце стоял Уильям – босиком, взлохмаченный, с потрепанным плюшевым мишкой в руках.

– Да, милый! – откликнулась Лорелея, всматриваясь в лицо сына. Что он успел увидеть? И что – услышать? Она шагнула к нему, чтобы его обнять, но малыш сделал шаг назад. – Что случилось? Плохой сон приснился?

– Мама, почему этот дядя не ушел?! – воскликнул мальчик, не сводя глаз с Курта. – Ты же сказала, что он уйдет!

– Он уже уходит, – быстро ответила Лорелея.

Курт покачал головой.

– Не так быстро, – улыбнулся он. Затем подошел к крыльцу, присел, чтобы не смотреть на мальчика сверху вниз, и с серьезным видом протянул ему руку: – Что ж, думаю, нам пора познакомиться как следует. Тебя зовут Уильям, верно? А я – Курт.

– Какое странное имя! Никогда такого не слышал!

– Потому что оно не английское. Я из Австрии.

– А где это?

– В Европе. Далеко-далеко на востоке, за морем.

– А у тебя дети есть?

– Нет, к сожалению.

– А ты тоже хочешь жениться на маме, как дядя Джозеф?

– Уильям! – предостерегающе проговорила Лорелея, но голос Курта перекрыл ее предупреждение:

– А если бы я ответил «да», что бы ты сказал?

– Курт! – Лорелея потянулась к малышу и взяла его на руки. – Не беспокойся, Уильям, я никогда не выйду замуж. Нам и вдвоем неплохо, верно?

– Мама, а почему ты не хочешь выйти замуж? Тогда у меня будет папа. Я с ним буду ходить в поход, как Джимми с дядей Джозефом.

– Милый, давай поговорим об этом в другой раз.

– Почему ты не хочешь замуж за Курта? Ну правда, мам? Знаешь, мне иногда очень хочется, чтобы у меня был папа. Только не такой, как дядя Джозеф. А то он совсем драться не умеет!

Курт фыркнул. Лорелея обожгла его сердитым взглядом.

– Уильям, солнышко, – прошептала она, – сейчас действительно не время…

– А ты видела, как он дяде Джозефу врезал?

– Уильям, немедленно прекрати!

– Бац в челюсть, – продолжал Уильям, увлеченно размахивая плюшевым мишкой, – и дядя Джозеф в отключке!

– Уильям, да послушай же меня…

– Вилли.

Лорелея удивленно перевела взгляд на Курта.

– Как ты его назвал?

– Вилли. «Билл» по-немецки.

– Спасибо, я знаю. – Почувствовав, что крыльцо уплывает у нее из-под ног, Лорелея поспешно опустила сына на пол и схватилась за перила. – Моего сына зовут Уильям. А не Билл и тем более не Вилли. Курт, у тебя точно не осталось никаких дел в Лондоне?

– А мне кажется, он больше похож на Вилли.

– Точно, мам, мне Вилли гораздо больше нравится! Это австрийское имя, да?

– Ja, – улыбнулся Курт.

– А это тоже по-австрийски?

– По-немецки. Все австрийцы говорят по-немецки. «Ja» значит «да».

– Вилли – это здорово! А Уильям мне совсем не нравится, это скучное имя. Мама, почему ты меня всегда зовешь Уильямом?

– До сих пор ты не жаловался, – пробормотала Лорелея, бессильно опустилась на верхнюю ступеньку крыльца и возвела глаза к небу.

– Курт, а зачем ты поцеловал мою маму? Лорелея затрясла головой и закрыла лицо руками.

– Видишь ли, – проговорил Курт, усаживая мальчугана к себе на колени, – мне очень захотелось ее поцеловать. Она ведь настоящая красавица, твоя мама.

– Ага, и еще она умная! – с гордостью отозвался мальчик. – Она управляет большим магазином. В Лондоне. Знаешь, где Лондон?

– Знаю, – с серьезным видом ответил Курт.

– Мама Меня возила в Лондон. Мы ходили в парк.

– Угу.

– И в музей!

– Хватит, Уильям, – проговорила Лорелея, с трудом поднимаясь на ноги. – Попрощайся с герром Рудольштадтом и иди в дом.

– А я думал, его зовут Курт!

– Так и есть. – Курт спустил мальчика с колен и тоже встал. – Рудольштадт – это моя фамилия. A «repp» значит «мистер».

– А-а.

Лорелея почувствовала, что больше не вынесет. Ладно бы эти двое говорили только об именах и о немецком языке – но они ведь и ее обсуждают, не стесняясь ее присутствием! Может быть, все это дурной сон? Если так, давно пора просыпаться!

– Курт. – Она сделала глубокий вдох. – Спасибо за то, что дождался меня. Спасибо, что согласился со мной поговорить, И спасибо за понимание.

– Всегда пожалуйста.

– Я не ожидала… – Лорелея опустила ладонь на голову сына. – Не думала, что будет так легко убедить тебя… ну, ты понимаешь.

– Держать сегодняшние события в секрете? – Он пожал плечами. – Когда и как открыть правду графине – решать тебе.

– Спасибо. Разреши, я уложу Уильяма, а потом провожу тебя до…

– Только не откладывай, договорились?

– Конечно. – В ее улыбке сквозило облегчение: хотя Курт Рудольштадт и заставил ее изрядно поволноваться, на поверку он оказался вовсе не чудовищем. – Непременно поговорю с бабушкой на этой неделе, когда полечу в Вену.

– Завтра, – уточнил Курт. Лорелея недоуменно заморгала.

– Прости?

– Я сказал, ты полетишь в Вену завтра. – Он нахмурился. – Мой самолет, должно быть, уже улетел, но мне не составит труда заказать билеты. – И улыбнулся Уильяму. – Вилли, ты ведь еще никогда не летал на самолете?

– Его зовут Уильям, – резко ответила Лорелея и отступила на шаг, прижав к себе сына. – О чем ты говоришь? Какой самолет? Мы не полетим с тобой – ни он, ни я.

Курт встретился с ней взглядом. Он все еще улыбался, но в улыбке чувствовалась сталь, от которой у Лорелеи мороз пробежал по коже.

– Я позволил тебе самой решать, когда и как открыть правду графине. Но что касается всего остального… Лорелея, ты знаешь, чего я хочу.

На миг она потеряла дар речи.

– Но ты не можешь… ты же не думаешь…

– Еще как думаю. И, поверь мне, могу.

– Нет! Ни за что!

– Думай, прежде чем говорить, mein Liebling. На карту поставлено очень многое. Состояние твоей бабушки. Судьба «Дамского изящества»… – Курт сделал выразительную паузу. – Твоя тайна.

– Но ты же сказал… ты же обещал…

– Мама!

– Помолчи, Уильям!

– Мама!

– Уильям, ради Бога! Тебя это не касается. Иди, наконец, в дом. Посмотри… посмотри, остался ли У нас попкорн. Я сейчас приду и…

– Ну мама же! – нетерпеливо воскликнул Уильям. – Что это за старенькая тетя к нам идет?

– Какая еще те… – Лорелея подняла глаза, и из груди ее вырвался стон. – О Боже мой! – прошептала она. – Нет! Пожалуйста, только не это!

По лужайке, с трудом ковыляя по узкой неровной тропинке и тяжело опираясь на свою палку, шествовала графиня. В двух шагах за ней с самым невинным видом следовал шофер Курта.

Курт обнял Лорелею за талию и положил руку Уильяму на плечо. Почувствовав, что Лорелея дрожит, прижал ее к себе.

– Здравствуйте, графиня, – вежливо поздоровался он. – Какой сюрприз!

– В вашем самолете, герр Рудольштадт, обнаружились какие-то неполадки. Пилот сказал, что-то с мотором. Из номера в отеле я уже выехала, вас в городе нет, внучки тоже – что мне оставалось делать? Ваш водитель долго не хотел объяснить, куда вы отправились, но в конце концов… – Тут глаза пожилой дамы округлились, а лицо побелело как бумага – она заметила Уильяма.

– Лорелея? Что это за мальчик?

– Мам, а почему эта тетя такая бледная? – радостно поинтересовался Уильям.

• Предыдущая
• 16/31
• Следующая