Сердце вне игры - Григ Кристин - Страница 13
- Предыдущая
- 13/28
- Следующая
К бриллиантовому кольцу присоединилось обручальное. Губы Кела коснулись ее губ. Взорвался вихрь конфетти. Они расписались в книге, их окружили люди. Поздравления, объятия, поцелуи.
— Ты прелестна, дорогая. — Отец поцеловал ос в щеку. — Как бы я хотел, чтобы тебя видела мама! — Отец улыбнулся сквозь слезы, и обязанности дня разлучили их.
На столах, сервированных в длинном зале Сент-Клера, за которыми сидело около четырехсот человек, сверкало серебро и хрусталь. Детям накрыли на лужайке. Для них были бутерброды и жареные колбаски. Звучали тосты и речи. Мак-Кензи намекал, что истории, связанные с Келом, нельзя рассказывать за свадебным столом.
«Можно себе представить», — подумала Сара, встретившись с ним взглядом. Он улыбнулся, прочитав ее мысли, и смахнул конфетти с ее волос.
— Одно могу сказать с абсолютной уверенностью, — сказал старший друг Кела, прикоснувшись к его плечу, чтобы привлечь внимание, — лучшего друга я не встречал. Дамы и господа, за невесту и жениха!
Сара с удивлением заметила, что Кел смутился. Зак Мак-Кензи был несомненно искренен. И ясно было, что говорит он такое не часто. «Еще бы! — поняла Сара. — Такие похвалы после всех оскорблений, на которые я не скупилась».
Отец Сары произнес краткую, трогательную речь, потом несколько слов сказал Кел. Он говорил легко, воздержавшись от выражения чувств, что потребовало бы от нее ответа, и она была ему за это благодарна. Официальная часть завершилась, и между группами гостей завязалась оживленная беседа. «Все, кроме меня, — думала Сара, — получают огромное удовольствие».
— Почему вы такая притихшая? — спросил Кел, когда они скользили в традиционном туре вальса.
— Удивительно, правда? — Она подняла на него глаза, полные боли. Лицо было почти таким же бледным, как шелк подвенечного платья.
Он сердито сжал губы, но в глазах мелькнуло беспокойство. Музыка смолкла. Он отвел Сару на место и попросил принести чачо.
— Вредно пить шампанское на голодный желудок, — сказал он.
Чай, панацея от всех зол, окрасил легким румянцем ее щеки, и кое-как ей удалось продержаться до конца дня.
Кел прислушивался к звукам веселья. Многие приехали из Лондона и собирались остаться на ночь в доме или в соседнем селении. Вдыхая теплый воздух летнего вечера, он думал о Сент-Клере, о свадьбе, традициях, всей этой церемонии. И вдруг мысленно увидел солнце, встающее над вздымающимися волнами, и современных пиратов, рыскающих по морям. Он вспомнил, как Зак втянул его в свою авантюру, как он нырял, пока легкие, казалось, готовы были лопнуть. А потом пришла победа. Какое это было чувство! Он любил, когда жизнь бросала ему вызов. Так, как сейчас.
— Жаль, что ты отказалась от свадебного путешествия! — сказал он Саре, когда она вышла из ванной комнаты в закрытом наглухо ночном халатике, — мне показалось, что тебе хотелось бы убежать отсюда.
— Не отсюда, — холодно поправила она, — а от вас.
Сара тоже подошла к окну — лишь бы не ложиться в постель. Кел, как ей показалось, чувствовал себя совершенно свободно.
На свадьбе ты не была так запакована. — Он рассматривал ее критически.
Ночная рубашка и светло-сиреневый халат живописно оттеняли ее рассыпавшиеся по плечам волосы. Затянутый поясом халатик оставлял открытым только маленький треугольник у шеи.
Кел снял пиджак и жилет, ослабил галстук. Она кинула на него надменный взгляд. Он едва сдерживал раздражение.
— Сюда, надеюсь, не ворвутся среди ночи. Я не знаком с местными традициями, но…
— Очень остроумно.
Ветерок Охлаждал ее щеки, играл волосами, шелк халата шевелился от его легкого дыхания. Да, напрасно она не захотела уехать из Сент-Клера. Все собрались на представление, чтобы увидеть, как Сару Сент Клер приносят в жертву, словно ягненка. Она поежилась и напряглась, когда он закрыл балконную дверь.
— Шампанское охладилось. Налить? Поможет расслабиться…
— Нет, спасибо. — Она вызывающе откинула назад волосы. — Меня не нужно обольщать. Приступай к делу. У меня был длинный день. Я устала.
Он предостерегающе приложил палец к ее губам и покачал головой.
— Не пора ли подсластить тебе язычок, пока он не довел тебя до беды. Ведь ты сама хочешь. Тебя давно гложет.
Его низкий голос, темный блеск глаз уже затягивали ее в бездонный водоворот. Он распустил поясок на ее талии, рука скользнула под халат. Губы прижались к ее щеке.
— Я оказываю тебе услугу. Ведь кто-то должен первым поцеловать тебя, моя Спящая Красавица, иначе ты так и не проснешься.
— Так я должна быть тебе благодарна? — Голос выдавал ее волнение.
Отворачиваясь от него, она ткнулась ему в грудь и услышала частые, мощные толчки его сердца.
— Может быть. — Он просунул палец под бретельку ночной рубашки. — Это что же, в первый раз, Сара? — Стянул бретельку с се плеча, всей ладонью оценивая совершенство ее кожи.
— Так ты же за это платил, разве нет? — Она попыталась погасить возбуждение, но невольно приподымала плечо — навстречу его сильной и нежной ладони.
— Нет, не совсем. — Он уже терял интерес к словам, да и она тоже. Он провел губами по ее волосам, будто втягивая их непостижимо лунный отсвет.
— Когда я увидел тебя в первый раз, — его низкий, грудной голос горячей волной заливал ее, — я сразу понял, что хочу тебя. Комната вдруг опустела, исчезли краски — все, кроме синевы твоих глаз и этого лунного серебра. — Он вдохнул запах ее волос, застонал, отбросил их с ее лица. Потемневшим, потяжелевшим взором он встретил ее взгляд — опасливый, настороженный, и опустил глаза, спрятав их за ресницами, на ее обнаженное плечо, вздымавшуюся грудь.
— Нет, не так, не так… — запротестовала она, пытаясь высвободиться, но мужские руки уже освобождали ее от ночного одеяния.
— А как, Сара? — Он поцеловал ее в нежный изгиб шеи под подбородком. — По-моему, это здорово!
Какая обида: в этом сипловатом признании был оттенок даже насмешки.
— Здорово… И только?.. — Голос ее дрогнул. Он, однако, не был пристыжен. Красивое его лицо странно застыло, а руки продолжали стягивать ее ночную рубашку одним длинным томительным движением, пока шелк сиреневой лужицей не растекся вокруг со ног.
Всем своим обнаженным телом, всей кожей Сара чувствовала огонь его взгляда. Притянув ее к себе, он поймал своим ртом ее губы, и теперь этот огонь переливался в нее. Смущенная, потрясенная, она пыталась отступить перед неведомым, но Кел ловил каждый поворот ее головы, то придерживая рукой за подбородок, то прихватывая волосы на затылке, и, лаская, успокаивал ее, пока голова ее наконец не откинулась назад, безвольно упав на его согнутый локоть. Он ослабил объятия и нежно, но решительно раздвинул ее губы своими, быстро проведя по ним кончиком языка, резко и глубоко продвинул его… Сара пыталась изгнать непрошеного гостя, но сама уже не отдавала себе отчета, то ли кусает его, то ли задерживает… Хрипло застонав, она вернула ему поцелуй во всей полноте. Хрупкие стены защиты рушились одна за другой.
Стоны отчаяния, срывавшиеся с ее губ, Кел заглушал поцелуями. Впервые мужчина овладевал ее телом — непрошеный, нелюбимый, против воли желанный. Ей было стыдно до боли, но она потеряла способность к сопротивлению. Ее уже не вели, она шла сама. Руки его скользнули по спине, обхватив мягко-упругие бедра, и мощное, волнообразно-томительное движение его чресел передалось ей. Он взглянул ей прямо в лицо — на нем, в единой вспышке румянца, слились желание, стыд и упрек. Губы вспухли, в глазах была страсть и печаль. Впервые на лице женщины он видел эту смертельную схватку, противоречивых чувств. Он слегка прихватил ей горло, ощутив под пальцами биение пульса, скользнул рукой вниз, медленно продвигаясь к груди. Тело Сары рванулось навстречу его слишком медленным пальцам, которые уже принялись легко и дразняще пощипывать окаменевший сосок. Уткнувшись лицом в его шею, она всхлипнула.
— Тони, тони, не бойся, — шептал он. Он поцеловал ее в бровь, дотронулся носом до уха, прикусил мочку, а рукой все играл и играл ее грудью, наслаждаясь тем, что еще недавно было запретным плодом.
- Предыдущая
- 13/28
- Следующая
