Полное собрание стихотворений - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" - Страница 100
- Предыдущая
- 100/148
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
100
17(30) августа 1923
«Проходи, босой и кроткий...»
Проходи, босой и кроткий,
По кремнистым тем путям,
Где рассыпалися четки
Рос, неведомых толпам.
Общей молви не внимая,
Жди того, что скажет Бог
В день немеркнущего Мая
На конце твоих дорог.
Вместе с жизнью здесь ты сбросишь
Зла и славы ветхий хлам.
Что ж с собою ты уносишь
В первозданный Божий храм?
Для безжалостных чудовищ
Все отдай, и плоть, и кровь.
Изо всех твоих сокровищ
Сохрани Одну Любовь.
Чтобы там Ее ты встретил,
Все забудь, и все прости,
Безмятежно тих и светел
На безрадостном пути.
17(30) августа 1923
«Наливаясь медвяною кровью...»
Наливаясь медвяною кровью,
Полумесяц глядит мне в окно,
И скользит над безмерною новью,
Где молчанье с тоской сплетено,
Заплетает печальную радость,
Обещает иные края,
И медвяная сеется сладость
В этот мир, где томлюсь еще я.
И вечерние росы медвяны,
И вечерняя радость горька,
И мерцают далекие страны,
И свернулась змеею тоска.
27 мая (9 июня) 1924
«Сердце мне ты вновь, луна, тревожишь...»
Сердце мне ты вновь, луна, тревожишь;
Знаю, чары деять ты вольна,
Но моей печали не умножишь
Даже ты, печальная луна.
Ночь, свой белый гнет и ты наложишь,
И с тобою спорить мне невмочь,
Но тоски моей ты не умножишь,
Даже ты, тоскуюшая ночь.
4(17) июня 1924
«Склонив к твоим ногам усталые глаза...»
Склонив к твоим ногам усталые глаза,
Ликуюшим избитые потоком,
О всем, что было здесь, я верно рассказал,
О всем пленительном, о всем жестоком.
Стояла ты, светла, на светлых облаках,
Внимала ты моей бесстрастной речи,
И поднялась твоя надмирная рука,
Храня покой обетованной встречи.
И сохраненные два золотых кольца,
С моей руки, с твоей десницы дивной,
Гармонией небес звучали там в сердцах,
Гармонией таинственно-призывной.
И если с хохотом здесь шла передо мной
Толпа босых, веселых комсомольцев,
Твой непостижный взор, твой голос неземной
Их обратил в смиренных богомольцев.
И верил я тогда, – настанет день и час,
Мгновенное заблещет в свете вечном,
Ни судороги злой, ни безобразных спазм,
Один восторг в пыланьи бесконечном.
4(17) июня 1924
«Чёт и нечет...»
Чёт и нечет,
Мутный взор.
Обеспечит
Этот вор!
Рвет и мечет
За укор.
Изувечит, —
Вот позор!
Пусть хозяйка
Мужа ждет.
Ожидай-ка!
Всё пропьет.
– Негодяйка! —
Заорет.
Плюх немало
Надает,
И, усталый,
Вдруг заснет.
Что томило,
Как стряхну?
Вот как было
В старину, —
Очень мило,
Ай-да ну!
Рать ходила
На войну,
Дома ж била
То жену,
Tо прислугу,
То детей, —
С перепугу
Всё смирней.
16 (29) июня 1924
«Еще гудят колокола...»
Еще гудят колокола,
Надеждой светлой в сердце вея,
Но смолкнет медная хвала
По слову наглого еврея.
Жидам противен этот звон, —
Он больно им колотит уши,
И навевает страхи он
В трусливые и злые души.
Иная кровь, иной закон.
Кто примирит меня, арийца,
С пришельцем из других сторон?
Кто смоет имя: кровопийца?
Но будет день, – колокола,
Сливаясь в радостном трезвоне,
Нам возвестят: Русь ожила.
Опять в блистающей короне.
30 июня (13 июля) 1924
«Дали стали очень жестки...»
Дали стали очень жестки,
Ноги туги, мало сил.
В лавку здесь на перекрестке
Заходить я полюбил.
Проторил туда дорожку,
И узнал уж скоро я,
Что торгует понемножку
Там актерская семья.
Спички, хлеб, пшено, селедки,
Папиросы, соль, лук, рис...
Лица ласковы и кротки
У актера и актрис.
Нынче жарко, даже знойно.
За прилавком лишь одна
Продавшица так спокойна,
Так румяна и стройна!
Покупая папиросы,
Под доскою откидной
Вижу я, что ноги босы
У хозяйки молодой.
Низошло очарованье,
Обратило дом в чертог
Это светлое мельканье
Из-под юбки легких ног.
В сердце входит умиленье,
Как молитва в тихий храм,
И табачное куренье
Облечется в фимиам.
100
- Предыдущая
- 100/148
- Следующая
