Берсерк - Григорьева Ольга - Страница 17

• Предыдущая
• 17/126
• Следующая

— А что его искать? — угрюмо отмахнулся тот. — Он не в походе, значит — у княгини.

Владимир потемнел, а у меня на душе полегчало. Олав был в Киеве, и я могла увидеть его!

— Поехали! — Словно забыв обо мне, князь пришпорил коня. Разбрызгивая грязь, один за другим всадники скрылись на княжьем дворе. Я нагнулась, нагребла в ладонь горсть нестаявшего снега и приложила его к лицу. Теперь мне не нужно было искать Олава и думать, о чем говорить при встрече. Владимир скажет ему о болотной девке у ворот. Если Олав захочет признать меня — выйдет, нет — не покажется. Только чего Владимир так огорчился, узнав, что Олав у княгини? По словам серегерских охотников, он с малолетства был ее другом…

Утирая лицо и не сводя глаз с княжьего крыльца, я не заметила, как появился слепец, и повернулась лишь на знакомое постукивание посоха о дощатую мостовую.

— Дара! — немного не дойдя до ворот, позвал он.

— Я тут…

Старик с облегчением вздохнул, пошарил посохом и, коснувшись моего плеча, присел рядом:

— Я все узнал. Люди говорят, будто Али — так они зовут твоего Олава — нынче в Киеве, но он в дружине княгини, а не князя. Так что ступай к ней на двор и ищи его там.

Что-то в голосе слепца насторожило меня, но ненадолго.

— А я с князем говорила, — стараясь сдерживаться, похвасталась я, — с самим Владимиром.

— С кем?!

Лицо старика вытянулось. Бахвалясь своим нежданным знакомством с князем, я отчетливо повторила:

— С Владимиром. Он обещал рассказать обо мне Олаву.

Я немного приврала, но уж очень хотелось ошарашить старика и доказать ему, что мои новости куда как лучше его, добытых изворотливыми расспросами. Но мои хвастливые речи взволновали слепца гораздо больше, чем я ожидала. Он вскочил, стиснул посох и трясущимися губами забормотал:

— Дурочка ты дурочка! Что наделала?! Думаешь, Сигурд ничего о тебе не узнает?! Он-то Владимиру служит! Первым делом князь расскажет о тебе своему воеводе!

— Его воевода — Олав, — робко возразила я. Старик хлопнул в ладоши:

— Говорю же тебе, Олав водит дружину княгини, а Сигурд — князя! Покуда вести о тебе до княгини долетят, Сигурд уже заявит всему свету, что ты его беглая раба!

Об этом я не подумала.

— Пошли отсюда! Пошли! — настойчиво затормошил меня слепец. Упрекая себя за болтливость, я поднялась и растерянно заморгала:

— Куда?

— Да куда ж еще, как не на княгинин двор? — Вцепившись в мою руку, старик заспешил прочь. — Может, там тебя Олав защитит!

«Олав у княгини», — вспомнились слова Добрыни. Слепец был прав, и времени на раздумья не оставалось. Нужно бежать к Олаву, и чем быстрее, тем лучше, — ведь, может, уже сей миг Владимир говорит Сигурду о странной, разыскивающей Олава болотной девке со шрамами на губах. Сигурд сразу смекнет, кто стоит возле княжьего терема… Уж он-то меня вспомнит!

Не разбирая дороги, мы кинулись по улице, туда, где, красуясь причудливой резьбой, стоял терем княгини.

Проклиная собственную недогадливость, я часто оглядывалась, но погони не было. Может, Владимир попросту забыл обо мне? «Хоть бы так, хоть бы так, — стучало в голове. — И что я, глупая, сама себя чуть не сгубила?! А еще хвалилась перед слепцом — вот, мол, ты ходил невесть где и ничего толком не прознал, а я с места не сходила, но успела с князем поговорить и все разузнать! Вот дура-то, вот дура!»

Спотыкаясь и почти не щупая посохом дорогу, слепец втянул меня в ворота княгининого двора, а затем резко остановился и, словно отдавая кому-то, легонько подтолкнул в спину. Я сделала еще два шага, вскинула глаза на крыльцо и вскрикнула…

Меня вновь предали! Уперши руки в бока и поигрывая узорной рукоятью меча, на ступенях стоял Сигурд. Он ничуть не изменился — лицо княжьего воеводы было так же красиво, тело крепко, а одежда роскошна. Даже плащ походил на тот, что был на нем в Хьялле, — синий, с золотой каймой. За его спиной маячили двое невысоких, кряжистых мужиков. По виду они ничем не отличались от простых дружинников, но почему-то меня охватила дрожь. Сигурд медленно шагнул с крыльца и вгляделся в мое лицо.

— Узнала, — удовлетворенно сказал он. — Вижу, что узнала…

Я стихла. Голос Сигурда был таким равнодушно-страшным, что оправдания застыли в горле, так и не облекшись в слова.

— Кто ж это тебя подучил сбежать? — надвигаясь, продолжал Сигурд. Двое «дружинников» тоже спустились на двор. Я затравленно огляделась. Вокруг шла обычная жизнь — хлопотали суетливые девки, проходили воины, и, пряча глаза, прошмыгивали рабы, но никто не мог да и не хотел прийти мне на помощь.

— А ты ступай. Вот возьми за беглую и ступай. — Воевода посмотрел куда-то за мое плечо и махнул рукой одному из стоящих за его спиной мужиков. Тот потянулся к поясу, извлек оттуда две большие, золотые монеты и шагнул мимо меня. Я оглянулась. Он протягивал деньги слепцу! Все еще надеясь, что старик не возьмет блестящие кружочки, а презрительно бросит их в грязь, я умоляюще вытянула к нему руки, но он осторожно сгреб монеты и поклонился Сигурду:

— Всегда рад помочь, воевода…

Я ошалело уставилась на него. «Почему? Почему? Почему?» — билось в висках. Я помнила слова старика о его ненависти к Сигурду, но увиденное ничуть не походило на месть! А как же шилыхан и его рассказ о Красном Холме?! Хотя был ли шилыхан? В конце концов Ба-юн оказался обычным мальчиком-сиротой… Как же все смешалось!

Постукивая посохом, старик направился к воротам. Все еще ничего не понимая, я жалобно вскрикнула:

— Слепец!

Но он даже не повернул головы. Теперь рядом не осталось ни одной знакомой души.

— Значит, надумала убежать? — Сигурд подошел уже совсем близко. Он почти дышал мне в ухо, и я попятилась. — Помнишь наш уговор? Теперь, получишь то, чего сама допросилась…

Страх завесил взор серой пеленой, и мне отчаянно захотелось закрыть глаза, как когда-то перед безжалостными берсерками, но теперь я не желала прятаться от врагов. Я вскинула голову и посмотрела на воеводу:

— Ты ничего не знаешь, Сигурд.

Он улыбнулся:

— О нет, я знаю многое. Слепой все рассказал — и как ты жила в его доме, а он не знал, кто ты на самом деле, и как недавно ты открылась ему, а он обманом увлек тебя в Киев, чтобы вернуть настоящему хозяину. Ты попалась на его хитрость, как глупая девчонка. Хотя, ты и есть глупая девчонка…

Я сжала губы. Голос шилыхана полыхал в памяти, словно кто-то настойчиво повторял: «Не сдавайся, не сдавайся!» Я и не собиралась. Одним богам ведомо, зачем старику понадобилось лгать воеводе и предавать меня, но слова уже ничего не решали…

Краем глаза я покосилась на заходящего сбоку коренастого мужика, сделала шаг назад, а потом ловко поднырнула под руку воеводы и метнулась к воротам. Не ожидая подобного, он охнул, а коренастый хлопнул ладонями, не дотянувшись до меня лишь пару вершков.

Белкой проскочив мимо, я толкнула девку с коромыслом на плечах. Она пискнула и упала. Ведра с грохотом покатились под ноги коренастому. Он споткнулся, едва удержался на ногах и с руганью шарахнулся в сторону. Другой был еще далеко, но воевода уже опомнился и взревел:

— Взять девку! Закрыть ворота!

Мудрено не услышать воеводского приказа, и все воины во дворе кинулись к воротам. Створы поехали навстречу друг другу. «Не успею», — поняла я и, с ужасом глядя на исчезающий выход, тонко и пронзительно завизжала. Я не молилась — просто кричала, выплескивая наружу отчаяние и страх, но, наверное, только такие мольбы и доходят до богов — кто-то налег на створы с другой стороны, громко заговорил, и ворота вновь стали открываться. В проеме показалось лошадиное копыто, морда, шея, а потом появился и сам всадник — красивый, высокий, в коротком голубом плаще и круглой, плотно прилегающей к голове шапочке. Его длинные светлые волосы спадали на плечи, а под лихой, выбившейся из-под шапки челкой гневно блестели синие, совсем как у Сигурда, глаза…

— Олав, — прошептала я одними губами и, поняв, что появился тот единственный, кто сумеет защитить меня, упала на его стремя: — Вспомни меня, Олав!!!

• Предыдущая
• 17/126
• Следующая