Песчаные небеса - Локнит Олаф Бьорн - Страница 16

Конан вышел в сад и осторожно пробравшись мимо убитых горем многочисленных жен почившего шейха, собравшихся в кружок и оглашавших двор рыданиями и причитаниями, прошел по знакомой ему тропинке к казначейству.

Новый шейх не обманул варвара, и казначей с кислой миной выгреб из огромного сундука несколько горстей золотых монет, затем медленно, точно прощаясь с каждым желтым кругляшом, под пристальным взглядом Конана отсчитал нужную сумму, и ссыпал в кожаные мешочки. После чего, заложив руки за спину и задрав подбородок, отошел в сторону, не желая видеть, как удостоившийся неслыханной милости от молодого и не знающего цены золоту шейха северный дикарь, присваивает себе то, что так долго, так мучительно собиралось и ревниво оберегалось при жизни славного, доброго Джагула. А Конан без всяких угрызений совести, но с невозмутимым видом человека, получившего достойную оплату за честный труд, сгреб мешочки в охапку, тем более, что он видел, насколько велико было богатство рода Баргэми и сколь ничтожно малы по сравнению с бездонными сундуками десять жалких кусочков кожи наполненных золотом, которые теперь будут лежать в седельной сумке гирканийского жеребца. Напоследок Конан не удержался и поддел надувшегося казначея:

– А ты уверен, что здесь нет фальшивых монет? Может быть, стоит проверить?

Казначей, обернувшийся на эти слова, застыл с открытым ртом, не в силах вымолвить и слова, а северянин только рассмеялся и, довольный, покинул сокровищницу Баргэми.

Огненный край дневного светила только что скрылся за неровной горной грядой. Лучи его золотым веером прорезали полосу облаков над горизонтом, подсветив их снизу яркой охрой. Небо наливалось густой вечерней синевой, слепящий белый цвет песков смягчился до оттенка старой бронзы, и теперь взгляд отдыхал, скользя по плавным волнам барханов. Дневная жара медленно уползала, скрываясь в их глубинах, сменяясь легкой вечерней прохладой – наступило то время суток, которого ждет каждый путешественник в пустыне. Скоро пески накроет черным пологом ночь, и ее холодное дыхание развеет остатки дневного тепла, которое вновь народится только с восходом солнца.

Одинокий всадник на буланом коне двигался в сумерках к побережью моря Вилайет, где стоит торговый город Султанапур – северный оплот Империи Туран.

Конан оглядывал окрестности в поисках места для ночлега и, наконец, различил в сгущающейся темноте очертания полуразрушенной башни, некогда служившей сторожевым постом туранского войска, а заодно и маяком для заплутавших караванов. Пустив коня рысью, Конан приблизился к развалинам и спешился. Накинув повод на один из сохранившихся в стене башни железных крюков, видимо, служивших коновязью, он осмотрелся и, поняв, что находится здесь один, без опасения вошел вовнутрь через отверстие, бывшее когда-то входом. Оказавшись на первом этаже древнего строения, варвар догадался, что здесь не так давно кто-то побывал: на полу чернело свежее кострище, а у стен была свалена огромная куча сухих колючек, предназначавшихся для костра.

– Вот и славно, – сказал сам себе Конан. – Спасибо неизвестному, позаботившемуся о моем ночлеге.

Бросив охапку колючек на пятно кострища, киммериец заметил, как под слоем золы еще тлеют несколько угольков. Обрадовавшись, что не придется доставать кремень и мучиться с высеканием искры, Конан, набрав в легкие побольше воздуха, раздул огонь, и, когда костер как следует разгорелся, решил поесть, благо в Баргэми его щедро одарили всевозможной снедью. Разложив еду возле костра, Конан устроился поудобнее на каменном полу, расстелив шкуру “редкого северного зверя”, и собрался было откупорить кувшин с вином, как вдруг приметил у дальней стены нечто белеющее в полумраке. Конан отставил кувшин, встал и подошел поближе. У его ног лежал обрывок белой кисеи, украшенной по краю узором, вышитым золотыми нитями. Северянин без труда узнал покрывало, которым защищала от нескромных взглядов свое обворожительное личико Мирдани.

– Что ж, я на верном пути, – сказал Конан, нагнувшись, поднял кусочек ткани и положил его за пазуху.

Султанапурский базар шумел. Сотни рядов пестрели всем, что только мыслимо и немыслимо продавать, покупать и обменивать. Нескончаемой вереницей сменяя друг друга, кожевенный, посудный, ювелирный, кузнечный, сапожный, скорняжный и десятки прочих рядов кипели жизнью. Золотые и серебряные монеты, звеня, перетекали из рук в руки в обмен на самые разные, нужные и не очень, товары.

Первые мгновения попавший в этот цветистый водоворот человек терялся, не зная, на чем остановить взор: на чеканных ли серебряных блюдах из Хоарезма, дивных рубинах, мерцающих подобно спелым семенам граната, в несравненных женских украшениях из Вендии; похожей на эбонитовую статуэтку чернокожей рабыне, привезенной из Зембабве, или же на воздушных кхитайских шелках, поражающих своим многоцветием и изумительной легкостью. Продавцы нахваливали свой товар на всех языках и наречиях, всеми возможными способами привлекая внимание к своим палаткам. Торговец из далекого Кхитая с ловкостью фокусника продевал широкое шелковое полотнище сквозь колечко, которое едва бы смогла надеть на мизинчик десятилетняя девочка; оружейники выгибали крутой дугой тонкие узкие сабли, пытаясь коснуться острием оконечья рукояти, а один аграпурец, распалившись, под восторженные возгласы столпившихся вокруг зевак, принялся сбривать свою бороду огромным двуручным мечом, который был почти с него ростом.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.