Песчаные небеса - Локнит Олаф Бьорн - Страница 7

– Это еще что такое? – рыкнул Конан, но увидев наставленные ему в грудь древка необычного оружия – на толстую палку было насажено широкое изогнутое лезвие, похожее на ятаган, понял, что эти карлики и есть виновники случившейся во дворце шейха Джагула паники.

Конан поднял меч.

Конан чуть отступил назад, и при слабом свете нескольких факелов, торчащих из настенных колец, попытался получше разглядеть противников. Тут одна из тварей ловко перевернула свое оружие так, что изогнутое черненое лезвие оказалось всего в двух ладонях от горла киммерийца, и Конан понял, что намерения у карликов более чем серьезны. Перерубив мечом древко похожего на алебарду странного инструмента, варвар опустил клинок на голову существа – на его темном капюшоне появилось расплывающееся пятно, и коротышка беззвучно рухнул на плиты пола. Второй карлик испуганно пискнул и, швырнув в варвара свой непомерно длинный ятаган, увернулся от следующего удара Конана, прыгнул к лестнице и, скатившись по ступенькам, исчез в темноте. Не став преследовать напуганную тварь, Конан быстро подошел к толстой резной двери, толкнул ее, но притвор не поддавался, оставаясь незыблемой преградой на пути туда, где до сих пор слышались крики и лязг металла. Тогда Конан отошел назад, разбежался, прыгнул и, ударив в узорчатую доску плечом, влетел в располагавшийся за ней зал в вихре щепок и обломков.

В большом мраморном зале было черно от кишащих повсюду карликов в темно-серых и черных плащах. Зажатая в дальнем углу помещения горстка стражников пыталась отбиваться от низкорослых созданий, которые облепили их как мухи, размахивая своим причудливым оружием. Десятки карликов суетились возле других выходов из зала, вытаскивая из соседних комнат отчаянно визжащих и отбивающихся женщин, застигнутых врасплох нежданным нападением. Еще несколько уродцев заваливали выходы в другие помещения дворца всеми тяжелыми вещами, которые можно было найти на женской половине, чтобы ломящаяся в двери стража, набежавшая едва ли не со всей крепости, не могла пробиться к ним.

Конан отшвырнул ногой невовремя подвернувшегося карлика, бегущего с подушкой к одному из выходов, и рванулся к кучке тварей, тащивших изгибающийся длинный сверток, в очертаниях которого угадывались контуры человеческого тела. Запеленатый человек пытался кричать и звать на помощь, но звуки его голоса заглушались плотной тканью. Несмотря на это, Конан понял, что карлики тащат женщину. В какое-то мгновение ему показалось, что голос ее был знакомым. Внезапно под ноги киммерийцу бросился один из коротышек, намереваясь помешать выручить похищенную женщину, и, споткнувшись, Конан не удержался на ногах и тяжело рухнул на пол. Воспользовавшись его падением, карлики, издавая злорадный визг, кинулись на варвара. Мелькнули занесенные над головами лезвия. Сейчас оставалось сделать только одно – перевернувшись, киммериец стремительно подкатился к ногам кровожадных выродков и, лежа на спине, отмахнул мечом им по ногам. Не менее четырех нападавших, подкошенные клинком Конана, рухнули прямо на него, заливая кровью одежду и расстеленный на полу ковер, а оружие остальных опустилось на прикрывшие варвара тела. Не теряя времени, Конан сбросил с себя корчившихся в агонии нелюдей, вскочил и, сжимая в одной руке меч, а в другой подобранный тут же ятаган поверженного карлика, оглянулся в поисках свертка с пленницей. Не обнаружив его, он бросился к одной из дверей, куда могли скрыться карлики с похищенной женщиной. Там оказалась комната, в которой сидели, забившись в угол, несколько испуганных плачущих женщин. Сообразив, что ошибся, Конан метнулся обратно и увидел, что карлики, побросав раненных и убитых, а заодно с ними и красавиц из гарема шейха, отступают к неприметной дверце, скрытой за настенным ковром. Яростно рыча, Конан подобно тигру прыгнул вперед, пытаясь настичь убегающих нелюдей, его меч, сверкавший как молния, крушил их хрупкие тела, и, сметя со своего пути не менее полутора десятков низкорослых, но очень юрких и быстрых существ, киммериец оказался перед узким проходом, ведущим в непроглядную темноту. Он остановился, прекрасно понимая, что бездумно соваться в неизвестное и темное помещение без факела было бы глупо, ибо противник, которой наверняка отлично видит в темноте, может нанести неожиданный и подлый удар в спину.

– Ты вновь пришел на помощь! – послышался за спиной варвара срывающийся голос Самила. В руке начальник стражи сжимал обнаженную изогнутую саблю. От наблюдательного киммерийца не ускользнуло то, что лезвие ее было чисто – туранец, скорее всего, не участвовал в битве с карликами наравне со своими товарищами. – Эти проклятые джавиды!.. Как маленькие негодяи смогли пробраться во дворец!..

Конан решил, что последние слова Самила были вопросом и, хмуро поглядев на него, сказал:

– А вот уж это тебе лучше знать, начальник… Что они хоть натворили?

Конан вновь внимательно осмотрел зал, заваленный барахлом, среди которого лежали трупы джавидов и несколько тел стражников гарема.

– Они появились здесь нежданно, как дым просочившись на женскую половину дворца. Откуда – ума не приложу. А потом начали врываться в обители жён шейха, пугая и вытаскивая их на свет, но не причиняя никакого вреда. Остальные карлики дрались со стражей, причем дрались яростно, не желая беречь свои жизни, словно речь шла о защите собственного дома, да рухнет его крыша им на головы!

– Я видел, как эти твои джавиды похитили одну из женщин, но не смог догнать их – мне помешали.

– Кого они похитили?! Кого?!! – вдруг прогремел голос Джагула, и у двери, ведущей в его покои, появился он сам в окружении многочисленных телохранителей с обнаженными саблями. – Ответь, о чужеземец, видел ли ты лицо той, что оказалась в руках мерзостных джавидов?

– Не-а, – помотал головой Конан. – Но я слышал голос, и он показался мне знакомым.

– Чей это был голос?! Чей?! – старец бросился к киммерийцу, схватил его за попятнанную кровью шкуру леопарда и со слезами на лице пристально посмотрел в голубые глаза северянина.

– Не знаю, – отрезал Конан. – Лучше скажи старухам или евнухам, чтобы посмотрели, кого из женщин нет.

– Главного евнуха сюда! – провозгласил внимательно слушавший разговор Самил, и двое дюжих стражников подтащили трясущееся от страха существо, лишь отдаленно похожее на мужчину. Конан не без отвращения воззрился на старшего из братии скопцов, хранивших и лелеявших дивный сад шейха. Северянин много раз слышал о несчастных, которые лишены одной из самых естественных и необходимых, по мнению киммерийца, радостей, дарованных человеку богами. Бедолага был высок ростом и непомерно толст – ширина его талии (если можно так назвать это место на его обширном теле) почти в полтора раза превосходила ширину плеч здоровенного варвара, на круглом, лунообразном лице, лишенном всякой растительности, кроме бровей, застыло безразличное ко всему выражение, которое, впрочем, было присуще всем его собратьям по несчастью. Довольно долго главный евнух соображал, что же именно от него хочет шейх, но когда понял, поклонился владыке и воззвал тонким голоском:

– Зелим! Месра! Живо посмотрите по всем комнатам и посчитайте женщин! Быстро!

Последнее слово он выкрикнул столь пронзительным дискантом, что Конан поморщился и почесал пальцем ухо, обращенное к евнуху. Не дожидаясь результата поисков, киммериец кликнул начальника стражи. Схватив по факелу, они вдвоем выбежали в боковую дверь, скрытую под ковром, все еще надеясь на то, что обнаружат какие-нибудь следы, по которым можно было бы узнать, куда делись карлики со своей ношей. Сразу за дверью оказалась винтовая лестница, крутыми витками уводившая вниз, в темноту.

– Может быть, они спустились по ней? – спросил Самил.

Конан не стал утруждать себя ответом на дурацкий вопрос и стал быстро спускаться, освещая узенькие каменные ступеньки факелом. Лестница была невелика и закончилась в небольшом помещении, из которого вела только одна дверь наружу, и сейчас она была широко распахнута.