Торговцы грезами - Локнит Олаф Бьорн - Страница 8

Нынче, похоже, обитатели Дэлирама задались целью нарушить все установленные традиции. Вокруг одного из столов расположилось не меньше десятка человек, а их оживленная беседа вряд ли заслуживала наименования тихой и мирной. Она куда больше напоминала суетливый переполох в курятнике, вызванный появлением охотящейся лисы или вечно голодного хорька. В общем шуме порой выделялся пронзительный щебет Киски Ви, горячо отстаивающей свое мнение.

Заинтересованный причиной столь необычного сборища, Конан подошел поближе и немедленно попался на глаза Ви, сердито крикнувшей:

– Мне не верите, так спросите хоть у него!

– А в чем, собственно, дело? – небрежно осведомился киммериец, без лишних церемоний отодвигая в сторону какого-то замешкавшегося старого крикуна и усаживаясь на его место. – Что, Замора с нынешнего дня окончательно стала туранской провинцией?

Вопрос о том, кому в действительности принадлежат провинции у закатных подножий Кезанкии, был наиболее волнующим для их жителей. Однако сейчас никто не бросился с пеной у рта отстаивать самостоятельность своей страны. Барракс лишь досадливо скривился, и неуверенно начал:

– Почтенный господин наемник, как мне кажется, побывал во многих странах…

– Ну и?.. – подбодрил запнувшегося владельца постоялого двора северянин.

– Скажи, а гули бывают? – Ви нетерпеливо перебила хозяина, собиравшегося продолжить свою мысль.

– Гули? – удивленно переспросил Конан. – У вас что, гули завелись?

Тут на него обрушился такой шквал воплей, предположений и совершенно непонятных постороннему сплетен, что киммерийцу пришлось треснуть кулаком по столу и заорать:

– А ну тихо все! Пусть говорит кто-нибудь один!

После чего в «Медной подкове» наступила мертвая тишина, и в ней прозвучал слегка дрожащий голос Барракса:

– Ви показалось, будто у нас в городе появился гуль.

После долгих расспросов и не совсем вразумительных ответов выяснилось следующее. Каждый месяц через Дэлирам проходило два-три каравана – из Султанапура по Дороге Королей, из Аграпура, Акита, или из Шадизара и Аренджуна. Караваны порой задерживались в городке, и неудивительно, что содержатель постоялого двора (да и не только он один) хорошо знал всех проводников, хотя бы раз в месяц появлявшихся в его заведении.

Благодаря обширным знакомствам почтенный Барракс мог с уверенностью предсказать, когда ожидается тот или иной караван, или когда проводники просто проедут мимо, направляясь к месту встречи с очередным работодателем. Последний караван прошел к Султанапуру дней двадцать назад, и хозяин «Подковы» со дня на день ожидал возвращения своего давнего приятеля, туранца Марида, бывшего старшиной караванщиков.

Марид с тремя сопровождавшими его помощниками и родичами действительно вчера вечером благополучно добрался до Дэлирама. Туранцы остановились в недавно выстроенном неподалеку от Дороги Королей караван-сарае, а Марид, как были уверены его спутники, отправился прямиком в гости к Барраксу.

Прошла ночь, настало утро, затем день, караванщики собрались трогаться в путь, а их старшина словно в воду канул или исчез где-то в просторах выжженной солнцем степи, начинавшейся за городом. Встревоженные туранцы учинили тщательнейший розыск в окрестностях караван-сарая, навестили все питейные заведения да постоялые дворы, где мог по каким-то причинам застрять Марид, и, наконец, обнаружили его. В предместье, возле давно заброшенного пустующего дома.

К сожалению, старшина караванщиков отправился в свой последний переход, из которого не возвращаются. Отбыл он туда, что было самым жутким и пугающим, разъятым на части. Один из нашедших труп туранцев до сих пор не мог придти в себя, а его товарищи начали всерьез опасаться, что бедняга повредился рассудком.

– Ну хорошо, а при чем здесь гули? – задал вполне резонный вопрос Конан, с трудом дослушав до конца печальную историю, постоянно прерываемую попытками установить, кто первый узнал о случившемся, и воспоминаниями о давних временах.

– Как при чем? – возмутилась Киска Ви, округляя глаза и всем видом показывая, как она ужасно напугана и настоятельно нуждается в немедленной защите сильных и храбрых мужчин. Не было ни малейшего сомнения, что Ви найдет себе таковую еще до наступления ночи. – Марида то на кусочки разорвали! Кто так мог сделать? Только гули!

– Гули, моя дорогая, если они еще не перемерли, живут на другом конце света, – отрезал киммериец. – Россказней про них много, но живьем их почти не видели. Кто знает, может их не было никогда, а все байки – просто пьяный бред.

– Вот и я говорю – неоткуда здесь гулю взяться, – поддержал варвара Барракс. – Марид, наверное, наткнулся на бродячих псов, они его и прикончили. А ты выдумываешь невесть что, людей пугаешь… Марш на кухню!

Ви состроила обиженную гримаску и ушла только после того, как Барракс дважды прикрикнул на нее. Хозяин долго и многословно извинялся, упирая на то, что Киска девушка впечатлительная, глуповатая, а потому верит во всякую ерунду. Конечно, жаль столь нелепо и неожиданно погибшего туранского караванщика, но обвинять в его смерти гулей – невообразимая чушь!

Большинство присутствовавших, в том числе и Конан, полностью согласились с мнением многоопытного владельца постоялого двора. Спор сам собой затих, сойдя на нет, и зал начал потихоньку пустеть.

Северянин же ненадолго задержался, узнавая у Барракса расположение близлежащих лавок, где продавались вещицы, необходимые для приведения в жизнь его плана.

Уже шагая по улицам притихшего вечернего городка, Конан поймал себя на том, что думает о словах Киски, и вполголоса выругался. Ви молола сущую чепуху, не стоящую ломаного медного гроша, что было очевидно для любого здравомыслящего человека. И вообще, какое лично ему дело до всех туранских караванщиков, вместе взятых? Правильно, никакого. А заподозрить, что в занюханном городишке обитает гуль, могла лишь дурочка, подобная Киске, и от рождения начисто лишенная мозгов.

Гули Рабирийских гор были страшным преданием Южного побережья. Невысокие, поросшие густым непролазным лесом горы тянулись вдоль правого берега Хорота, разделяя Аргос и Зингару. Возможно, что гули – существа, внешне похожие на людей, но предпочитавшие человеческую кровь всему остальному – некогда на самом деле обитали там. Однако вот уже почти сотню лет никто не мог с уверенностью сказать, что видел живого представителя ночного племени.

Да, порой в Рабирийских горах бесследно исчезали большие караваны и посланные на их поиски вооруженные отряды, но с равным успехом это могло быть делом рук самых обыкновенных людей или животных. Да, в Мессантии, стоявшей на правом берегу великой реки, неподалеку от зловещих гор, по-прежнему обивали двери и окна тонкими полосками серебра, веря, что оно помешает гулю проникнуть в дом. Да, рискнувшие сунуться в леса одиночки (чаще всего наемники, пробирающиеся из одной страны в другую, или бродячие торговцы) с ужасом повествовали о чарующих голосах, манящих за собой, и о странных тенях, мелькающих среди деревьев.

Однако рассказы оставались не более чем рассказами.

Половина из страшных баек, по мнению киммерийца, не заслуживала ни капли доверия, а вторая половина была перевранными бабушкиными сказочками. Гули-кровопийцы отжили отпущенный им век и тихо передохли. Если где-то и уцелело два-три, то у них давно выпали все оставшиеся зубы, и они не способны загрызть даже самого хилого зайца.

Правда, в Аргосе до сих пор никто не селится на правом берегу Хорота. Только на океанском побережье и вблизи Мессантии.

«Постой, а что говорила Рата? – напомнил сам себе Конан и от неожиданности остановился, вспомнив слова девушки. – Элида, маленькая деревушка… на правом берегу! Может, в Аргосе уже настолько осмелели, что перестали бояться гор? Или Рата что-то напутала? В конце концов, она давно покинула дом, а за десять лет позабудешь все, что угодно… Даже то, на каком именно берегу реки ты жил? Совершенно не верится.»

Часть нужных лавок уже закрылась, но некоторые работали, и в гостиницу киммериец вернулся вместе с небольшим мешочком, в котором что-то тихо позвякивало. Он ожидал, что девушка будет спать, но Рата сидела на расстеленном на полу коврике и чем-то увлеченно занималась, обернувшись только на скрип двери.