Девочка и лев (сборник) - Аким Яков Лазаревич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая

Он пришёл утром в школу раньше всех. Озираясь, прошмыгнул в пустой класс и уселся за парту, поджав обутые в парусиновые ботинки ноги.

Вскоре начали собираться ученики. Первым влетел в класс рыжий мальчик, которого звали Фикус. Рыжий парнишка был уверен, что придёт в школу самым-самым первым. Увидев за партой незнакомого мальчика, Фикус недовольно шлёпнул себя по коленке.

Потом прискакала Ленточка. Она оглядела новенького и удивилась: откуда же она его знает?

Класс гудел. Новенький не говорил ни слова.

Вразвалку пришёл Фок. Заметив новенького, он хмыкнул и вдруг заглянул под парту, на которой сидел молчаливый ученик. Парнишка ещё дальше подобрал ноги в парусиновых ботинках. Фок опять уставился на новенького и даже сел рядом с ним.

– У нас новенький! – сказал мальчик Фикус, когда учитель Так-Так вошёл в класс.

– Тоже мне новенький, – проворчал Фок, – знаем мы таких новеньких.

Учитель внимательно посмотрел на Фока, потом на мальчика в парусиновых ботинках, потом опять на Фока.

– Да это же… – сказал Фок, – помните, как его…

– Я наказываю тебя, – строго сказал учитель Фоку. – Оставляю без домашнего задания.

Фок покраснел и от горя схватился за голову. Ещё бы не расстроиться! К завтрашнему дню было задано вырезать из брюквы ослика, а что останется – съесть.

Мальчик в парусиновых ботинках молчал. Конечно же, учитель сразу узнал его: за партой, подобрав ноги, сидел ученик, которого раньше называли Ржавой Пяткой.

– Занятия не кончились, – сказал однажды учитель. – Сегодня у нас ещё один урок: «Учись видеть».

– Здорово! – рявкнул Фок.

– А можно без перемены? – спросила Ленточка.

– Нет, – сказал учитель Так-Так. – Сейчас по домам. А когда стемнеет, явитесь сюда, и каждый захватит по две картофелины. Сырых!

– У-ох! – радостно выдохнули ученики.

…Наступил вечер. Каждый у себя дома нетерпеливо поглядывал в окно: скоро ли стемнеет. Но не так-то просто было договориться с родителями. «Ах как вас перегружают!» – переглядывались мамы и папы. «Картошка? Это ещё зачем? Разве тебе не хватает учебников?» Впрочем, что с них взять, ведь им не пришлось учиться в разноцветной школе.

Когда Ржавая Пятка вернулся из школы, бабушки дома не было. «Вот и хорошо. – подумал он, – а то ведь не пустила бы. Да ещё пятница сегодня – уж точно бы не пустила!»

Ржавая Пятка нашёл на сковороде оладьи, зажёг плиту и поставил сковородку на огонь. В это время протяжно скрипнула калитка. Ржавая Пятка заметался по дому. Раздумывать было некогда: бабушка уже семенила от калитки к крыльцу.

На вешалке висел старый тулуп. Ржавая Пятка залез на табуретку и сунул руки в рукава тулупа. Потом оттолкнул ногой табурет и, повернувшись к стене лицом, повис вместе с тулупом на крючке. Заслышав бабушкины шаги на крыльце, он втянул голову в плечи и подобрал под себя босые ноги.

Вежливая старушка вошла в дом, вытерла ноги о половичок и прислушалась.

– Ты дома? Отвечай, пожалуйста, – спросила она, наклонив голову.

Из кухни донеслось шипение.

Но старушка, вместо того чтобы идти на кухню, где шипели и подгорали оладьи, подошла почему-то к шкафу, в который запирала таинственный мешочек.

– Что такое? – сказала она, приложив ухо к дверце шкафа. – Нет, это не они.

Шипение всё усиливалось, комната стала наполняться дымом.

Ржавая Пятка продолжал висеть в тулупе. Он изнывал. Мало того, что в нос ему бил густой запах овчины, под тулуп начал проникать дым из кухни. Ужасно захотелось чихнуть. Ржавая Пятка тихонько поднял руку в рукаве и зажал себе ноздри. Но и это не помогло.

– Ап-ап-ап-апчхи!

Вслед за этим раздался стук: вешалка на тулупе оборвалась и тулуп вместе с Ржавой Пяткой рухнул на пол.

– Кто там? – взвизгнула бабушка. Она уже возилась на кухне с оладьями.

– Это я, – сказал Ржавая Пятка. Он вскочил на ноги, но не успел скинуть с себя тулуп.

– Что с тобой? – запричитала бабушка. – Какой-то, прости за выражение, сторож! Где ты был?

– Я… я гулял, – промямлил Ржавая Пятка.

Тут снова послышалось шипение, но на этот раз из шкафа. Вежливая старушка покосилась на шкаф.

– Позволь, – сказала она, – гулял? В тулупе?

– Холодно мне, – выдавил из себя Ржавая Пятка.

– Нет, извини, одно из трёх, – ровным, скучным голосом завела вежливая старушка, – или ты болен, тогда будь добр лечь в постель, или, боюсь подумать, ты меня, свою родную двоюродную бабушку, обманываешь. А это значит, что я не воспитала тебя в духе…

Но этого Ржавая Пятка уже не мог вытерпеть. Он сбросил и отпихнул в сторону тяжёлую овчину, распахнул ногой дверь и выбежал вон.

Перепрыгивая через огородные грядки, он вдруг вспомнил что-то, наклонился и, как собака, раскидав комья земли, выдернул и сунул в карман два картофельных клубня.

Учитель поджидал их на крыльце школы. Рядом с ним стояло белое с крышкой ведро. Крышка то и дело приподнималась и гремела, словно тарелка в духовом оркестре. В ведре была газированная вода. С малиновым сиропом. Воду и сироп учитель купил ещё днём.

Небо над лесом было непроницаемо серым, и на урок «Учись видеть» школьникам пришлось добираться в полной темноте. Хорошо, что тропка была натоптана, и поэтому никто не заблудился.

– Давайте собирать хворост. И шишки, – послышался голос учителя.

Стукаясь лбами, все стали нагибаться и шарить руками перед собой.

Потом учитель достал из кармана звонок и громко позвонил. Можно было начинать урок. Сухой хворост вспыхнул от одной спички, из пламени застреляли искорки.

Учитель отошёл от костра и скрестил руки на груди.

– Так-так… Прелестно, – сказал он, озабоченно глянув вверх, – ни луны, ни звёзд! Я и хотел вам доказать, что смотреть – это ещё не значит видеть.

Высокое пламя костра рвалось к небу, и видно было, как в прогалине, между верхушками деревьев, клубятся тяжёлые серые облака.

Так-Так снял очки, подышал на них и протёр стёкла носовым платком.

– Учёный видит Луну, даже не глядя на неё, – произнёс он.

– А для чего же тогда очки? – спросил Ушастик.

– Очки? – растерянно переспросил Так-Так, и некоторые подумали, что даже учитель не всё знает. – Очки, наверное, для того… чтобы побыстрее вдевать нитку в иголку. Но есть кое-что посильнее самых толстых очков и морского бинокля…

– И даже подзорной трубы? – спросил Фок.

– Да, – твёрдо сказал учитель. – Это – воображение.

– Вот, скажем, – продолжал учитель, – когда пахнет укропом, мне ясно видится дом, в котором жили мои родители. И кадка с посоленными огурцами. Она стоит в сенях, рядом с полными вёдрами, а на крышке лежит медный ковшик, весь во вмятинах – мы его часто роняли… А впрочем, укроп – это, пожалуй, из другого урока: запахи мы ещё не проходили. Кстати, вы положили в костёр картошку?

– Давно! – закричали ученики.

– Так-так, друзья мои… – Учитель задумался. – Возьмём другой пример. У каждого из вас есть близкие люди. Их лица вы можете увидеть даже в темноте, даже тогда, когда эти люди далеко.

– А что делать с картошкой? – спросил Ушастик.

– Ах, да, – спохватился Так-Так, – картошку надо есть. И запивать газированной водой.

– Кажется, я понял, – сказал Понимальчик, перекидывая с ладони на ладонь дымящуюся картофелину. – Вот ещё бывает важный, толстый, щеки надувает, а скажет что-нибудь – и сразу видно… ну, как это называется… в общем, дурак. А некоторые его уважают. Это потому, что не видят, да?

– Или вот наша бабушка, – заговорил Мультик. – Очень обыкновенная бабушка, хоть и не давала мне попрыгать на матрасе. А только уехала она на неделю, сестру проведать, и сразу у нас молоко утром пригорело, папа сердится, что ботинки не найдёшь, мама его ругает, да и мне достаётся. Выходит, мы не знали, что дело в бабушке. Значит, не видели, какая она у нас хорошая.

• Предыдущая
• 17/23
• Следующая