Уникум - Шитова Наталья - Страница 12

И постепенно Егор почувствовал, что жить с братом под одной крышей уже не так вольготно и здорово, как это было поначалу, когда Березины только обосновались в Питере. То, что Егор добровольно посвятил себя роли лакея, Родион воспринимал, как нечто совершенно естественное, и все чаще обращался с Егором, словно с нерадивым плебеем, крепостным, которого разве что насмерть прибить нельзя, а помимо того — все, что угодно.

Конечно, и на прожженных хамов иногда находят благостные минуты. Иногда Родион просил извинения, но увы… Чаще всего он этого не делал.

Раздраженная требовательность босса, ребячьи капризы, хамские срывы следовали один за другим. Родион иногда не видел различия между Егором и прочими наемными работниками…

Егор обижался. Бывало, что целыми днями у него все валилось из рук после очередной выволочки, полученной от босса, но не станешь же жаловаться пусть даже хорошо знакомым ребятам, что тебе неуютно рядом с собственным братом…

У Егора почти не оставалось времени на то, чтобы завести себе подружку, чтобы пойти развлечься, оттянуться где-нибудь на стороне, чтобы наконец просто-напросто надраться и расслабиться. Нужно было или заниматься хозяйством, или сопровождать брата, или мотаться по его индивидуальным поручениям, подставляя свою задницу закройщику для снятия мерок на новый костюм для босса или подписывая очередной контракт на публичные сеансы.

Короче говоря, хлопотливая должность брата популярной личности приелась Егору окончательно.

Юлька появилась на горизонте, как тайфун, и он впустил ее в свою жизнь с восторгом, не заботясь о последствиях.

Все началось в большом продовольственном магазине, где Егор регулярно закупал продукты. Методично продвигаясь вдоль рядов стеллажей, Егор сметал в тележку коробки с полуфабрикатами, расфасованные фрукты, какие-то банки с соусами, упаковки с паштетами и пластиковые бутылки…

Шататься по магазинам Егор не любил и обычно старался производить «шопинг» на западный манер: один раз в неделю он покупал много и впрок. Набор покупок был довольно стандартным: за несколько лет братья перепробовали чертову уйму всевозможных вкусностей и в конце концов остановились на чем-то определенном в каждой разновидности съестного.

Поэтому Егор оказался в недоумении, когда, встав в очередь к кассе, обнаружил в своей корзинке большую пачку какого-то гнусного печенья в шоколаде. Он готов был поклясться, что сам он этого ни в коем случае не брал. Но пачка была в самой середине тележки, и отказываться от нее, уже стоя у кассы, было как-то не солидно. Поэтому Егор просто смолчал, когда кассирша сноровисто перекидала всю его кучу из одной тележки в другую, пробила целое полотенце, стребовала шестизначную сумму, включив в нее и левое печенье, которое Егор ни за что не стал бы есть по доброй воле.

Выехав со своей тележкой к выходу, Егор отошел в сторонку, достал из кармана свернутый в трубочку баул и, развернув его, принялся укладываться, продолжая соображать, как попало к нему в тележку печенье, и не стоит ли бросить его в ближайшую корзину для мусора, которая стояла в двух шагах. Пачка лежала на краю парапета и ждала своей участи, как вдруг рядом с Егором замелькала невысокая фигурка. Какая-то юная особа женского пола прошла мимо Егора туда-сюда, задев его зажатым под мышкой французским батоном, и через какую-то секунду уже пошла прочь, прихватив с собой печенье.

Наверное, они позабавили бы немало народа, если бы Егор затеял скандал. Но он просто остановил ее и вежливо потребовал объяснений.

Девчонка оказалась не такой уж нахальной. Она смутилась и, похоже, испугалась. Прожженной мошенницей она никак не выглядела, и поэтому дело закончилось тем, что через некоторое время они вдвоем сидели в автомобиле Егора, жевали то самое печенье, и Егор слушал о том, как его новая знакомая, назвавшаяся Юлькой, добывает себе средства к существованию.

По ее словам, так и не сумев протянуть все пять лет в институте, она бросила учебу, снимала жилье где-то в пригороде, перебивалась случайными заработками и порой прибегала к нестандартным способам полакомиться. Засунуть приглянувшийся товар в доверху наполненную тележку какого-нибудь жирного гуся, вроде того, каким ей показался Егор, а потом встретить его уже после расчетного узла и исподтишка увести лакомство из-под чужого носа — это было ее излюбленным приемом…

Егор веселился от души, слушая забавный рассказ неунывающей пройдохи.

Он поверил ей во всем, кроме одного. Глаза девушки, большие, сочные, жадно оглядывали самого Егора, салон его машины, пакеты и коробки, торчащие из баула, и вдруг совершенно без всякой причины на какое-то время становились тоскливыми и скорбными, и Егор решил, что неунывающая Юлька не настолько довольна жизнью вольного корсара, как пытается это представить. В отрывистых репликах девушки сквозила досада и зависть к тем жлобам, которые ездят в этой машине, лопают эти продукты и носят такие дорогие фирменные шмотки…

Никогда людская зависть не вызывала у Егора сочувствия, но тогда сердце его дрогнуло по необъяснимой причине.

И с тех пор вот уже почти месяц, как вокруг братьев Березиных крутился этот тайфун по имени Юлька.

Родион действительно был затворником и не терпел в доме никаких посторонних. В первый раз он просто выставил непрошенную гостью прочь. Во второй раз, когда Егор вопреки запрету вновь привел Юльку в дом, Родион демонстративно ушел сам. А в третий он угрюмо пригласил Юльку к ужину, а потом ни слова не сказал, когда она на следующее утро появилась к завтраку, выпорхнув из комнаты Егора в его небрежно запахнутой полосатой сорочке вместо халатика.

Видимо, Родион представлял, что с любовью шутки плохи. Он смирился и лишь слегка ворчал.

Но Егор рано праздновал свою победу над привычками брата.

Позавчера после внезапно вспыхнувшей перепалки, Родион прогнал Юльку, бросая ей вдогонку множество самых обидных обвинений. Юлька за словом в карман не лезла, и в свою очередь обласкав Родиона, гордо удалилась. Егор не решился принять ничью сторону, потому что, по правде сказать, оба спорщика были хороши… Разгоревшуюся свару унять не удалось, Егор винил себя в этом и просто надеялся, что все само вернется на свои места. Ему казалось, что он достаточно узнал Юльку, чтобы быть уверенным: она вскоре бросит дуться и объявится на горизонте снова.

Вот она, наконец, объявилась. Довольно быстро и, увы, не совсем вовремя…

И все же Егор был невероятно рад этому. В отличие от Родиона он готов был простить подружке все выходки, лишь бы ее глаза пореже гасли и не становились неожиданно такими безнадежно горестными…

Наконец, открылась дверь ванной, и Родион прошел на кухню. Его мокрые волосы были гладко зачесаны назад, длинная клетчатая рубашка осталась навыпуск. Милый, кроткий домашний вид.

— Кормиться пришел, — печально сообщил Родион. Остановившись, он потянул носом и кивнул: — Узнаю знакомый запах…

Он сел за столик и взглянул на сковородку под колпаком.

— Все думаю, хорошо бы такой фокус огранизовать, чтобы вареники сами в рот прыгали и при этом мимо не пролетали… — проговорил Родион. — Может, на яичнице поупражняться?

— Я не для того старался, чтобы ты по всей кухне насвинячил!

Родион старательно изобразил полное смирение и развел руками:

— Договорились. Эксперименты после…

Егор поддел яичницу лопаточкой, с виртуозной ловкостью переложил ее на широкую тарелку и поставил перед Родионом.

— Симпатично выглядит… — проговорил Родион, придирчиво разглядывая яично-овощной тортик. — Присоединяйся!

— Я уже ел… — сказал Егор и замолчал, сооображая, как бы поаккуратнее исчезнуть из дома.

Родион отделил от края кусочек и принялся за еду. Он рассеянно смотрел прямо перед собой, за окно, но, судя по всему, ничего там не видел, ни прозрачного октябрьского неба, ни аккуратных маленьких облачков. Угрюмо уставившись в никуда, Родион жевал без всякого видимого аппетита…

— Ты что такой мрачный? — осведомился Егор. Когда его стряпню поглощали с таким отсутствующим видом, Егор начинал тихо ненавидеть едока.