Просто неотразим - Гибсон Рэйчел - Страница 5

• Предыдущая
• 5/71
• Следующая

– Нет.

– А откуда ты?

– Из Саскатуна.

– Где это?

– В Канаде.

– Никогда не была в Канаде.

Джон никак на это не отреагировал.

– А давно ты играешь в хоккей? – продолжала расспросы Джорджина, надеясь втянуть его хоть в какое-то подобие светской беседы.

– Всю жизнь.

– А когда ты стал играть за «Чинуков»?

Джон взял солнечные очки, валявшиеся на приборной панели, и надел их.

– Год назад.

Да, беседа получается не очень-то светской, решила Джорджина.

– Ты учился в колледже?

– Не совсем.

Джорджина не поняла, что он имеет в виду.

– А я училась в Техасском университете, – солгала она, надеясь завоевать его уважение.

Он зевнул.

Не обескураженная таким явным равнодушием, Джорджина продолжила:

– Ты женат?

Джон повернулся к ней и посмотрел на нее через солнечные очки. Его взгляд не оставлял сомнений в том, что она коснулась больной темы.

– Да кто ты такая, черт бы тебя побрал! Вцепилась в меня как клещ!

– Я не вцепилась. Мне просто интересно. Ведь нам предстоит какое-то время провести в обществе друг друга, вот и я подумала, что дружеская беседа поможет нам лучше познакомиться.

– Я не веду дружеские беседы.

Джорджина потянула к коленкам подол платья.

– Можно мне спросить, куда мы едем?

– У меня дом на Копалис-Бич. Оттуда ты сможешь позвонить тетке.

– Это рядом с Сиэтлом? – Продолжая тянуть подол, она привалилась к дверце.

– Нет. Разве ты не заметила, что мы едем на запад?

При мысли о том, что они на большой скорости удаляются от всего, что ей было хотя бы относительно знакомо, Джорджину охватила паника.

– А как, черт побери, я могла это заметить?

– Если бы взглянула на солнце – оно у нас за спиной.

Конечно, Джорджина не обратила на это внимания, а если бы и обратила, ей бы и в голову не пришло определять направление по солнцу. У нее всегда были нелады с этими северами, югами, востоками и западами.

– Значит, у тебя дома есть телефон?

– Естественно.

Ей придется сделать несколько междугородных звонков в Даллас. Нужно позвонить Лолли, а еще позвонить родителям Сисси и объяснить им, как связаться с дочерью. Потом нужно позвонить в Сиэтл и узнать, куда переслать кольцо, подаренное Вирджилом. Джорджине безумно нравилось это кольцо, но она знала, что не может оставить его себе. Пусть она кокетка, пусть она даже любительница подразнить, однако у нее есть совесть. Бриллиант придется вернуть, только не сейчас. Сейчас ей нужно успокоить нервы, иначе она совсем расклеится.

– Никогда не была на Тихом океане, – сказала она, почувствовав, что паника отпускает ее.

Джон никак на это не отреагировал.

Джорджина всегда считала, что идеально подходит для общения с незнакомыми людьми, потому что могла наговорить с три короба, особенно когда нервничала.

– Но на Мексиканском заливе была много раз, – добавила она. – Однажды, когда мне было двенадцать, бабушка усадила нас с Сисси в свой большой «линкольн» и привезла к заливу. Кстати, Сисси по материнской линии происходит от Миллеров, а женщины этого семейства славятся по всему округу широкими бедрами и «музыкальными» икрами – не очень-то привлекательное зрелище, потому что их ноги похожи на ножки от рояля. Но семейство замечательное. Однажды…

– А в чем тут суть? – перебил ее Джон.

– Я как раз к ней подхожу, – ответила Джорджина, стараясь быть любезной.

– И когда же ты до нее доберешься?

– Я просто хотела спросить, теплая ли вода у побережья штата Вашингтон?

Джон улыбнулся и покосился на нее. Джорджина впервые заметила появившуюся ямочку на его правой щеке.

– Да ты там отморозишь свою южную задницу, – заявил он и, порывшись в кассетах на полочке, выбрал одну из них и вставил в магнитофон. Резкие звуки губной гармоники положили конец всем попыткам Джорджины продолжить беседу.

Она переключила свое внимание на холмистый пейзаж за окном. Теперь, когда занять голову больше было нечем, тяжелые мысли навалились на нее, как техасская жара. Джорджина задумалась о своей жизни и о том, что она натворила. Она бросила мужчину у алтаря. Он этого не заслужил, хотя брак с ним представлялся ей катастрофой.

Все ее вещи, упакованные в четыре чемодана, находились в «роллс-ройсе» Вирджила. Все, за исключением предметов первой необходимости, собранных в чемоданчике, который сейчас лежал на полу за сиденьем. Она приготовила этот чемоданчик накануне вечером, чтобы захватить его, когда они с Вирджилом отправятся в свадебное путешествие.

Таким образом, сейчас все ее имущество состояло из кошелька с семью долларами и тремя кредитками с превышенным лимитом, огромного количества косметики, зубной щетки и щетки для волос, расчески, лака для волос, полдюжины обтягивающих словно вторая кожа трусиков с подобранными к ним кружевными бюстгальтерами, противозачаточных таблеток и одного сникерса.

Да, это уж слишком – даже для неудачницы Джорджины.

Тихоокеанское побережье встретило Джорджину ярким солнцем, хрустально-голубым небом, колышущимися на волнах водорослями и солоноватым ветром, таким плотным, что, казалось, его можно попробовать на вкус. Ее руки тут же покрылись гусиной кожей.

Джон свернул на боковую дорожку и повел «корветт» к непримечательному серому дому с белыми ставнями. На террасе дома появился старик в майке, серых шортах и дешевых резиновых сланцах.

Как только машина остановилась, Джорджина открыла дверцу и выбралась наружу. Она не стала ждать, когда Джон поухаживает за ней – она вообще сомневалась, что такая мысль придет ему в голову. За полтора часа езды она так устала от своего тугого корсета, что сейчас боялась, как бы ее действительно не вырвало.

Одернув розовое платье, Джорджина наклонилась, чтобы достать из машины чемоданчик и туфли. Металлические косточки корсета безжалостно впились ей в ребра.

– Боже мой, сынок, – недовольно пробурчал старик, – еще одна танцовщица?

Джон подвел Джорджину к крыльцу. Его лицо было хмурым, брови сурово сдвинуты.

– Эрни, разреши представить тебе мисс Джорджину Ховард. Джорджи, это мой дед Эрнест Максвелл.

– Как поживаете, сэр? – Джорджина протянула руку.

– Южанка… гм… – Старик оглядел ее, повернулся и пошел в дом.

Джон придержал для Джорджины внешнюю сетчатую дверь, и девушка, переступив порог, оказалась в гостиной, обставленной шикарной мебелью в голубых, зеленых и светло-коричневых тонах. Казалось, будто комната является продолжением океанского пейзажа, вид на который открывался через большое панорамное окно. Было совершенно очевидно, что каждый предмет обстановки подбирался так, чтобы он сливался с океанской водой и песчаным пляжем, – каждый, кроме обитого черным винилом огромного «ушастого» кресла с дыркой, заклеенной плотным серебристым скотчем, и двух сломанных хоккейных клюшек, висевших крест-накрест над забитой наградами и призами горкой.

Джон снял солнечные очки и бросил их на кофейный столик со стеклянной столешницей.

– По коридору, последняя дверь слева, находится гостевая. Ванная справа, – сказал он, войдя вслед за Джорджиной в комнату.

Он прошел в кухню, достал из холодильника бутылку пива, отвинтил крышку и поднес горлышко к губам. Да-а, здорово он вляпался. Зря он согласился помочь Джорджине, а тем более нельзя было брать ее с собой – уж в этом-то он уверен на все сто. Он и не хотел ее брать, но она выглядела такой беззащитной, что он просто не смог оставить ее на обочине. Оставалось надеяться, что Вирджил об этом никогда не узнает.

Джон вернулся в гостиную. Эрни уже сидел в своем любимом «ушастом» кресле и внимательно разглядывал Джорджину, которая стояла возле камина. Ее волосы были растрепаны, крохотное розовое платье помялось, и вид у нее был измученный. Но тут Джон обратил внимание на выражение лица Эрни, и Джорджи вдруг показалась ему более соблазнительной, чем обильный шведский стол.

• Предыдущая
• 5/71
• Следующая