Каникулы строгого режима - Крестовый Федор - Страница 29

Сумрак вообще отказался ехать к Сергею домой.

– Ну и где тебя высадить?

– Ты про такого Шуру Цветкова слышал? За Тихомирском присматривает. Блатной.

– Слышал, – усмехнулся спецназовец, – в адресной программе он забит.

– Какой еще программе?

– По вашей поимке. Засада возле его хаты и телефон наверняка на прослушке. Так что не советую…

– А награду за нашу поимку еще не назначили? – уточнил Кольцов.

– Пока нет, но премию точно выпишут.

В итоге положенцу пришлось согласиться еще на один позорный косяк – ныкаться в ментовской хате. Да чего уж теперь: коготок увяз – всей птичке пропасть. Косяком больше, косяком меньше…

Через сорок минут проскочили пост при въезде в Тихомирск. Чуть не случилось непоправимое. Один из гаишников попросил подкинуть его до центральной площади. Отказать Сергей не мог, это вызвало бы подозрения. Кивнул на переднее сиденье. Беженцы на полу затаили дыхание и забились под сиденье. Слава Богу, пассажир был хоть и при исполнении, но крепко захмелевшим, и его совершенно не интересовало, что творится сзади, да еще на полу.

Высадив его на площади, Сергей облегченно вздохнул и свернул на темную улицу. Никаких хвостов он не заметил, но не исключено, что возле дома их тоже поджидала засада. Шансы, что наружка спит или развлекается с женщинами, конечно, есть, но лучше подстраховаться. Поэтому он высадил компаньонов за два квартала, указал на свой дом и дал наставления:

– Зайдете в первый подъезд, нырнете в подвал. Он сквозной. Дверь открыта, замков нет. Пройдите в конец дома и по одному поднимайтесь на второй этаж. Квартира шесть. Если все спокойно, на коврике будет спичка. Звонить не надо.

«Опять „шесть“, – вновь вздохнул про себя положенец, услышав непопулярную в блатных кругах цифру, – все „тритатульки“ попутал. Так и совсем скурвиться можно».

Дорога до дома обошлась без подвигов и приключений. Хотя, как известно, жизнь скучна без подвигов и приключений. Дохромали быстро. Уличное освещение – непозволительная роскошь для этих мест. Зато затопленные вонючей водой подвалы и крысы – суровая реальность. Берцы испытание выдержали, кеды – нет.

Спичка лежала на коврике. Кольцов осторожно толкнул дверь, темная узкая прихожая не таила видимой угрозы. Ни ствола в лицо, ни оскаленной собачьей морды, ни зомби с тянущимися к горлу руками.

– Свет не зажигайте, – послышался шепот однополчанина, – первая дверь налево.

В комнате горел ночник, шторы были плотно занавешены. Из мебели – книжный шкаф, шифоньер, небольшой диван и письменный столик со стопкой учебников. На стенке – репродукция шишкинских «Медведей». Между диваном и шифоньером Сергей втиснул раскладушку.

– Ложитесь… Я посты проверять. Вернусь часов в одиннадцать, дверь открою сам. Там, в ванной, бритвы одноразовые, пенка. В холодильнике сосиски, картошка. Пельмени можете сварить. Не стесняйтесь.

– У тебя ванна, что ли, есть? – переспросил Сумрак, сделав ударение на слове «ванна».

– Конечно… Но в бинтах залезать не советую. Потом не высохнешь.

– Я, считай, двадцать лет в ванне не лежал. В зонах только душ. Да и воняет от нас, как от дворняг. Не люблю.

– Спасибо, Серега, – скупо поблагодарил Кольцов, оккупируя диван, – посты как следует проверяй. На совесть.

– От тебя в Москву цикнуть можно? – продолжал выяснять бытовые условия Сумароков.

– Позвонить, что ли? Можно. Через девятку. Телефон в другой комнате.

После удобств отеля «У запретки» диван Серегиной матушки показался Кольцову райским облаком, и он сразу ушел смотреть хорошие сны, забыв даже про голод.

Удалось посмотреть только первую серию. Когда в начале второй на опера прыгнул зубастый Киллер, Евгений вздрогнул и проснулся. За окном уже рассвело. «Ролекс» показывал восемь утра.

Сумрак сидел за столом и листал школьный учебник. Одеяло на раскладушке было не смято, похоже, спать он не ложился. Ванну, судя по всему, тоже не принимал.

– Чего не спишь?

– Я Клыку звонил. – Компаньон положил учебник. – Домой. Не застал. Там баба какая-то. Якобы за хатой присматривает. Сказала, что Паша за бугор свалил, по делам. В Испанию вроде. Если эта шалава не гонит, вернется в конце июля.

– Позвони на мобильник.

– Не знаю я его мобильника. А эта лярва не дает. Мне без Паши вилы. Даже с бабками. Ксиву только он сделает.

– А этот, Цветков, кажется… Не поможет?

– Опасно. Его менты местные наверняка трясти будут. Любую подляну смухлюют, но на крюк зацепят. Если уже не зацепили. Вы по-другому не умеете.

– Умеем, – возразил Кольцов, – но сейчас не о том речь. И что ты предлагаешь? Здесь жить? Или сдаться?

– В тайгу уйду.

– До июля? К ежикам и белочкам? Приятной прогулки. Привет косолапому, если встретишь. И комарикам. Они очень обрадуются.

– Передам… Пойдем, похаваем, что ли…

Сергей вернулся в одиннадцать, как и обещал. Сегодня он взял законный «отсыпной» и на службу не собирался. Нельзя сказать, что настроение у него было праздничным.

– Плохо дело, мужики… Я утром в управу рапорта с постов отвозил. Чувствую, не верят мне…

– И что?

– В любой момент нагрянуть могут.

– А ты не пускай, – предложил Кольцов.

– Ага… Тогда точно хана. Возьмут санкцию и двери вынесут. В общем, уходить вам надо. Чем быстрее, тем лучше.

– Было бы куда, ушли.

Сумрак поведал о своем звонке в Москву.

– Три месяца?! – переспросил Сергей. – В Тихомирске? Нереально, мужики. Через неделю влетите, а то и раньше.

Возникла пауза, из чего следовал вывод, что никаких оригинальных идей по спасению у трех богатырей не имелось.

Сумрак вновь открыл учебник, словно рассчитывая найти в нем подсказку. Локтем зацепил фотографию в рамке, стоявшую на столе. Школьный класс, в центре учительница.

– Мать, что ли, твоя? – Положенец поднял с пола фотографию и поставил на место.

– Да… Ее последний класс. Потом на пенсию ушла. Сейчас в лагере… В лагере… Погодите, мужики… Погодите… А это мысль…

Сергей посмотрел на беженцев взглядом грибника, выбравшегося из леса после трехнедельного блуждания.

– Неплохая мысль…

– Что? – хором спросили беженцы.

– Лагерь… Детский, оздоровительный. Пионерский по-нашему… Сейчас же каникулы… Им вожатые нужны и воспитатели! Мать говорила.

– Ты спокойно объясни, – попросил Кольцов.

– Короче, так. У нас здесь лагерь есть. Муниципальный, пионерский. «Юнга». В часе езды примерно, возле озера. Директор – матушкина подруга. Тетя Зина, тоже училка бывшая. Мать говорила, у них воспитателей и вожатых не хватает.

– Ну а мы-то тут при чем?

– Вы еще не въехали?! Вы и будете вожатыми! Тихо, тихо, не машите руками… Ни одному оперу, а уж тем более прокурорскому, в башку не придет искать вас у пионеров! Смотрите дальше – кормежка есть, крыша над головой тоже. Еще и копейку какую-то платят. Одежонку найдем. Три месяца как раз и перекантуетесь!

Беженцы переглянулись.

– Да ты на рожи наши посмотри. У коня Буденного жопа краше. Из нас вожатые, как из тебя стюардесса, – Сумрак взглянул на свое симпатичное отражение в небольшом зеркальце, – всех пионеров распугаем.

– Ерунда. Скажу, что знаю вас по горячим точкам. Вы из Питера. По образованию – педагоги, поэтому в этом году вас отправили в Чечню обустраивать детские лагеря. Но по дороге вы нарвались на боевиков, получили ранения лица и корпуса. Я пригласил вас в Тихомирск отдохнуть и подлечиться.

– Вообще-то и под Питером санаториев хватает.

– А вы сюда захотели! Под Питером, может, мест не было! А здесь места шикарные! Кроме зон, конечно… Вы случайно узнали, что в «Юнге» нет вожатых, и решили совместить приятное с полезным. Отдохнуть, подлечиться и выполнить профессиональный долг!

– Полная шняга, – скептически прокомментировал Сумароков, – только последний идиот в это поверит.

– Предложи другое! Что-нибудь получше!

Предложить было нечего, положенец промолчал.

– Матери, правда, придется все рассказать, – продолжил развивать красивую легенду спецназовец, – но она не выдаст. Теть Зине говорить не стоит, она зэков не терпит. Ее квартиру как-то обокрали. Но она кого угодно сейчас возьмет и документы спрашивать не будет. Путевки проданы, а вожатых нет. А уж если мать вас отрекомендует, то и подавно. Можно хоть сегодня в лагерь срываться, там сейчас подготовительный период. На днях у первой смены заезд.