Выбери любимый жанр

Событие - Набоков Владимир Владимирович - Страница 17


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

17

Мамочка, господину Мешаеву совершенно неинтересно о наших делах.

АНТОНИНА ПАВЛОВНА:

А я думала, что он в курсе. Во всяком случае, очень приятно, что вы приехали. В эту нервную ночь приятно присутствие спокойного человека.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Да… Я как-то отвык от ваших городских тревог.

АНТОНИНА ПАВЛОВНА:

Вы где же остановились?

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Да пока что нигде. В гостиницу заеду.

АНТОНИНА ПАВЛОВНА:

А вы у нас переночуйте. Есть свободная комната. Вот эта.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Я, право, не знаю… Боюсь помешать.

Трощейкин возвращается.

ТРОЩЕЙКИН:

Ревшин звонил. Оказывается, он и Куприков засели в кабачке недалеко от нас и спрашивают, все ли благополучно. Кажется, напились. Я ответил, что они могут идти спать, раз у нас этот симпатяга марширует перед домом. (Мешаеву.) Видите, до чего дошло: пришлось нанять ангела-хранителя.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Вот как.

ЛЮБОВЬ:

Алеша, найди какую-нибудь другую тему…

ТРОЩЕЙКИН:

Что ты сердишься? По-моему, очень мило, что они позвонили. Твоя сестричка небось не потрудилась узнать, живы ли мы.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Я боюсь, что у вас какие-то семейные неприятности… Кто-нибудь болен… Мне тем более досадно.

ТРОЩЕЙКИН:

Нет-нет, оставайтесь. Напротив, очень хорошо, что толчется народ. Все равно не до сна.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Вот как.

АНТОНИНА ПАВЛОВНА:

Дело в том, что… справедливо или нет, но Алексей Максимович опасается покушения. У него есть враги… Любочка, нужно же человеку что-нибудь объяснить… А то вы мечетесь, как безумные… Он бог знает что может подумать.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Нет, не беспокойтесь. Я понимаю. Я из деликатности. Вот, говорят, во Франции, в Париже, тоже богема, все такое, драки в ресторанах…

Бесшумно и незаметно вошел Барбошин. Все вздрагивают.

ТРОЩЕЙКИН:

Что вы так пугаете? Что случилось?

БАРБОШИН:

Передохнуть пришел.

АНТОНИНА ПАВЛОВНА: (Мешаеву).

Сидите. Сидите. Это так. Агент.

ТРОЩЕЙКИН:

Вы что-нибудь заметили? Может быть, вы хотите со мной поговорить наедине?

БАРБОШИН:

Нет, господин. Попросту хочется немного света, тепла… Ибо мне стало не по себе. Одиноко, жутко. Нервы сдали… Мучит воображение, совесть неспокойна, картины прошлого…

ЛЮБОВЬ:

Алеша, или он, или я. Дайте ему стакан чаю, а я пойду спать.

БАРБОШИН: (Мешаеву).

Ба! Это кто? Вы как сюда попали?

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Я? Да что ж… Обыкновенно, дверным манером.

БАРБОШИН: (Трощейкину).

Господин, я это рассматриваю как личное оскорбление. Либо я вас охраняю и контролирую посетителей, либо я ухожу и вы принимаете гостей… Или это, может быть, конкурент?

ТРОЩЕЙКИН:

Успокойтесь. Это просто приезжий. Он не знал. Вот, возьмите яблоко и идите, пожалуйста. Нельзя покидать пост. Вы так отлично все это делали до сих пор!..

БАРБОШИН:

Мне обещали стакан чаю. Я устал. Я озяб. У меня гвоздь в башмаке. (Повествовательно.) Я родился в бедной семье, и первое мое сознательное воспоминание…

ЛЮБОВЬ:

Вы получите чая, но под условием, что будете молчать, молчать абсолютно!

БАРБОШИН:

Если просят… Что же, согласен. Я только хотел в двух словах рассказать мою жизнь. В виде иллюстрации. Нельзя?

АНТОНИНА ПАВЛОВНА:

Люба, как же можно так обрывать человека…

ЛЮБОВЬ:

Никаких рассказов, - или я уйду.

БАРБОШИН:

Ну а телеграмму можно передать?

ТРОЩЕЙКИН:

Телеграмму? Откуда? Давайте скорее.

БАРБОШИН:

Я только что интерцептировал[9] ее носителя, у самого вашего подъезда. Боже мой, боже мой, куда я ее засунул? А! Есть.

ТРОЩЕЙКИН: (хватает и разворачивает).

"Мысленно присутствую обнимаю поздрав…". Вздор какой. Могли не стараться. (Антонине Павловне.) Это вам.

АНТОНИНА ПАВЛОВНА:

Видишь, Любочка, ты была права. Вспомнил Миша!

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Становится поздно! Пора на боковую. Еще раз прошу прощения.

АНТОНИНА ПАВЛОВНА:

А то переночевали бы…

ТРОЩЕЙКИН:

Во-во. Здесь и ляжете.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Я, собственно…

БАРБОШИН: (Мешаеву).

По некоторым внешним приметам, доступным лишь опытному глазу, я могу сказать, что вы служили во флоте, бездетны, были недавно у врача и любите музыку.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Все это совершенно не соответствует действительности.

БАРБОШИН:

Кроме того, вы левша.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Неправда.

БАРБОШИН:

Ну, это вы скажете судебному следователю. Он живо разберет!

ЛЮБОВЬ: (Мешаеву).

Вы не думайте, что это у нас приют для умалишенных. Просто нынче был такой день, и теперь такая ночь…

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Да я ничего…

АНТОНИНА ПАВЛОВНА: (Барбошину).

А в вашей профессии есть много привлекательного для беллетриста. Меня очень интересует, как вы относитесь к детективному роману как таковому.

БАРБОШИН:

Есть вопросы, на которые я отвечать не обязан.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ: (Любови).

Знаете, странно: вот - попытка этого господина, да еще одна замечательная встреча, которая у меня только что была, напомнили мне, что я в свое время от нечего делать занимался хиромантией, так, по-любительски, но иногда весьма удачно.

ЛЮБОВЬ:

Умеете по руке?..

ТРОЩЕЙКИН:

О, если бы вы могли предсказать, что с нами будет! Вот мы здесь сидим, балагурим, пир во время чумы, а у меня такое чувство, что можем в любую минуту взлететь на воздух. (Барбошину.) Ради Христа, кончайте ваш дурацкий чай!

БАРБОШИН:

Он не дурацкий.

АНТОНИНА ПАВЛОВНА:

Я читала недавно книгу одного индуса. Он приводит поразительные примеры…

ТРОЩЕЙКИН:

К сожалению, я неспособен долго жить в атмосфере поразительного. Я, вероятно, поседею за эту ночь.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Вот как?

ЛЮБОВЬ:

Можете мне погадать?

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Извольте. Только я давно этим не занимался. А ручка у вас холодная.

ТРОЩЕЙКИН:

Предскажите ей дорогу, умоляю вас.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Любопытные линии. Линия жизни, например… Собственно, вы должны были умереть давным-давно. Вам сколько? Двадцать два, двадцать три?

Барбошин принимается медленно и несколько недоверчиво рассматривать свою ладонь.

ЛЮБОВЬ:

Двадцать пять. Случайно выжила.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Рассудок у вас послушен сердцу, но сердце у вас рассудочное. Ну, что вам еще сказать? Вы чувствуете природу, но к искусству довольно равнодушны.

ТРОЩЕЙКИН:

Дельно!

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Умрете… вы не боитесь узнать, как умрете?

ЛЮБОВЬ:

Нисколько. Скажите.

МЕШАЕВ ВТОРОЙ:

Тут, впрочем, есть некоторое раздвоение, которое меня смущает… Нет, не берусь дать точный ответ.

БАРБОШИН: (протягивает ладонь).

Прошу.

ЛЮБОВЬ:

Ну, вы не много мне сказали. Я думала, что вы предскажете мне что-нибудь необыкновенное, потрясающее… например, что в жизни у меня сейчас обрыв, что меня ждет удивительное, страшное, волшебное счастье…

ТРОЩЕЙКИН:

Тише! Мне кажется, кто-то позвонил… А?

17
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело