Похищение премьер-министра (сборник) - Кристи Агата - Страница 9

• Предыдущая
• 9/111
• Следующая

Где-то через полчаса мы увидели, как намеченная жертва приближается к гостинице. Пуаро спустился ему навстречу. Обменявшись приветствиями, он провел его в нашу комнату.

– Я рассказал капитану Блеку о том, что привело нас сюда, – начал он. – Надеюсь, вы понимаете, monsieur le capitaine, что мне крайне важно выяснить, в каком настроении был мистер Мальтраверс незадолго до кончины, о чем он думал, может, что-то его тревожило. И так далее. И вместе с тем мне не хотелось бы лишний раз огорчать миссис Мальтраверс своими вопросами. Тем более сейчас, когда она в таком состоянии. И вот по счастливой случайности здесь оказались вы! Как это удачно! Вне всякого сомнения, вы могли бы дать нам весьма ценную информацию.

– Буду рад помочь всем, чем смогу, – ответил молодой офицер, – однако боюсь вас огорчить, мсье. Дело в том, что я не заметил ничего особенного. Видите ли, хотя Мальтраверс был старым приятелем моих родителей, сам я знал его не слишком хорошо.

– Вы приехали сюда…

– Во вторник вечером. Переночевал у них, а в город вернулся рано утром в среду, поскольку мой корабль должен был отплыть из Тилбури около двенадцати. Но я получил кое-какие известия, которые заставили меня резко изменить свои планы. Впрочем, думаю, вы слышали, как я рассказывал об этом миссис Мальтраверс.

– Насколько я понимаю, вы собирались вернуться в Восточную Африку?

– Да. Я осел там сразу после войны. Грандиозная страна!

– Вполне с вами согласен. Хорошо, вернемся к тому, что произошло. Скажите, о чем шел разговор во вторник за обедом?

– О господи, я и не помню. Да, в общем, ни о чем таком особенном, обычная болтовня. Мальтраверс расспрашивал меня о родителях, потом мы поспорили с ним о германских репарациях… Да, миссис Мальтраверс много расспрашивала меня о Восточной Африке. Я рассказал пару случаев из тамошней жизни… Вот, кажется, и все. Да, все.

– Что ж, благодарю вас.

Пуаро на некоторое время погрузился в задумчивое молчание. Видно, в голову ему пришла какая-то идея, потому что он вдруг мягко сказал, обращаясь к капитану:

– С вашего позволения, капитан, мне бы хотелось провести маленький эксперимент. Вы сейчас рассказали нам о том, что сохранила об этих событиях ваша память. Но мне бы хотелось выяснить, что кроется в вашем подсознании.

– Психоанализ, да? – подмигнул капитан, но мне показалось, что в голосе его слышится беспокойство.

– О нет-нет, – поспешил разуверить его Пуаро, – все будет очень просто. Я говорю вам слово, вы в ответ – другое и так далее. Любое слово, какое придет вам в голову, договорились? Вы меня поняли? Итак, начнем?

– Ладно, – медленно проговорил Блек, однако в лице его мне почудилось смущение.

– Записывайте, прошу вас, Гастингс, – велел Пуаро. Потом вытащил из кармана свои огромные старинные серебряные часы в виде луковицы и положил их на стол перед собой. – Ну что ж, все готово. Итак, начнем. День.

На мгновение наступила тишина. Потом Блек бросил в ответ:

– Ночь.

Пуаро продолжал, с каждым разом все быстрее.

– Имя, – сказал он.

– Место.

– Бернар.

– Шоу.

– Вторник.

– Обед.

– Путешествие.

– Корабль.

– Страна.

– Уганда.

– История.

– Львы.

– Охотничье ружье.

– Ферма.

– Выстрел.

– Самоубийство.

– Слон.

– Бивень.

– Деньги.

– Адвокаты.

– Благодарю вас, капитан Блек. Скажите, не могли бы вы уделить мне еще несколько минуток, скажем, где-то через полчаса?

– Да, разумеется. – Удивленно вскинув брови, молодой офицер бросил на него озадаченный взгляд и вышел из комнаты.

– А теперь, Гастингс, – сказал Пуаро, ласково улыбнувшись мне, как только дверь за ним закрылась, – теперь вы видите все так же ясно, как и я, не так ли?

– Понятия не имею, о чем это вы?

– Неужели этот перечень слов ничего вам не говорит?

Я еще раз внимательно прочитал его от начала до конца, но был вынужден бессильно развести руками.

– Ну что ж, сейчас я вам все объясню. Сначала Блек отвечал нормально, не слишком быстро, но и не задумываясь и не делая пауз, так что мы можем смело делать вывод о том, что он не чувствовал себя виноватым и ему нечего было скрывать. «День» и «ночь», «место» и «имя» – вполне обычные ассоциации. Тогда я подбросил ему имя Бернар, чтобы проверить, не виделся ли он случайно с нашим добрым эскулапом. Но, как выяснилось, нет. Итак, пойдем дальше. На мое слово «вторник» он тут же, не задумываясь, отвечает «обед», но на слова «путешествие» и «страна» следует соответственно «корабль» и «Уганда», что ясно указывает на то, что нашего друга в настоящее время волнует плавание, в которое он собирался отправиться, а вовсе не поездка, которая привела его сюда. «История» наводит его на мысль о тех историях со львами, которыми он, вне всякого сомнения, потчевал своих собеседников за обедом. Далее я говорю «охотничье ружье» и вдруг слышу в ответ совсем неожиданное – «ферма»! Когда я говорю «выстрел», он, не задумываясь, отвечает «самоубийство». По-моему, ассоциация довольно-таки прозрачная. Какой-то человек, которого он знал, покончил с собой выстрелом из ружья на какой-то ферме. И не забывайте, что в подсознании у него все те истории, которые он рассказывал за обедом. Думаю, вы будете правы, если согласитесь со мной, что нам с вами следует попросить капитана Блека подняться сюда и повторить нам историю о самоубийстве, которую он рассказывал в тот самый вторник за обедом в Марсдон-Мэнор.

Похоже, капитан Блек живо заинтересовался нашим предложением.

– Да, да, я рассказывал об этом. Теперь я ясно вспомнил. Один парень застрелился на ферме – сунул в рот ствол охотничьего ружья и пальнул, так что пуля попала в мозг. Доктора тамошние чуть было с ума не сошли, ничего не могли понять – не было ни единого следа, ничего, только немного крови на губах. Но что…

– Вы хотите спросить, что общего у этой истории с трагедией, что произошла в Марсдон-Мэнор? Стало быть, вы не знаете, что, когда мистера Мальтраверса нашли, рядом валялось охотничье ружье?

– Вы хотите сказать, что мой рассказ навел его на мысль… О боже, какой ужас!

– Не стоит упрекать себя – все равно это случилось бы, не так, значит, иначе. Ну что ж, хорошо. А сейчас мне надо позвонить в Лондон.

Разговор по телефону занял столько времени, что я уже начал терять терпение. Видимо, речь шла о чем-то серьезном, потому как вернулся Пуаро глубоко погруженный в собственные мысли. Всю вторую половину дня он провел в одиночестве. Только часов в семь, словно очнувшись от спячки, вдруг засуетился и в конце концов объявил, что откладывать, дескать, больше нечего – надо сообщить результаты расследования молодой вдове. К тому времени, надо признаться, мое сочувствие целиком и полностью было на ее стороне. Подумать только! Остаться без гроша, да еще зная при этом, что самый близкий человек на свете убил себя ради того, чтобы обеспечить ей безбедное существование, – тяжкая ноша для любой женщины! Правда, в глубине души я лелеял неясную надежду, что, может быть, молодому Блеку удастся хоть немного утешить ее в горе. Говорят, время лечит, и со временем, когда печаль ее пройдет, его любовь сможет вернуть ее к жизни. А то, что он влюблен в нее по уши, и слепому было видно.

Разговор с леди оказался мучительным. Поначалу она вообще отказывалась поверить тому, что рассказал Пуаро. Когда же ему наконец с трудом удалось ее убедить, зарыдала так, что у меня просто сердце разрывалось. Проведенный по нашей просьбе осмотр тела подтвердил самые худшие подозрения, больше того – превратил их в уверенность. Конечно, Пуаро не меньше, чем я, жалел бедняжку, но что он мог сделать? Ведь он работал на страховую компанию, и руки у него были связаны. Уже стоя на пороге и собираясь уходить, он – как всегда, неожиданно – вновь поразил меня.

– Мадам, – мягко произнес он, обращаясь к миссис Мальтраверс, – не стоит так горевать! Кому, как не вам, знать, что смерти как таковой нет и наши близкие всегда рядом с нами!

• Предыдущая
• 9/111
• Следующая