Карантин - Зорин Виталий - Страница 24
- Предыдущая
- 24/78
- Следующая
Однако Полынов думал по-другому. Слишком много «жареных» фактов оказалось в его руках, чтобы отнестись к армейским учениям так же, как российские журналисты. Схема расположения окопов представляла собой почти идеальный эллипс, в фокусах которого находились поселок Пионер-5 и остатки разрушенной военной базы. Этакая траншея почти в шестьдесят километров – она-то зачем нужна при оцеплении предполагаемого ядерного взрыва? А потом, если вся техника сосредоточена у штабных вагончиков, то почему бензовозы практически равномерно распределены по периметру оцепления и зачем их вообще так много? Для дилетанта, конечно, это – загадка, но не для профессионала.
Пожалуй, самым слабым документом оказался протокол задержания очевидца вспышки массового каннибализма в поселке Пионер-5. Впрочем, иного от участкового инспектора ожидать и не приходилось.
Скучным, канцелярским языком участковый инспектор изложил в протоколе, что восьмого августа в двадцать два часа десять минут в опорный пункт номер три районного отделения милиции явился гражданин Осипов Евгений Юрьевич, житель поселка Пионер-5.
Был он явно в невменяемом состоянии, бессвязно кричал о массовых убийствах в поселке и поедании трупов, плакал, гневно требовал направить туда роту солдат для уничтожения людоедов с плоскими лицами, плоскими зубами и плоскими ногтями. В двадцать два часа пятьдесят минут вышеозначенный гражданин Осипов Е. Ю. был передан бригаде психоневрологического диспансера, о чем составлен акт сдачи-приемки пациента за подписью дежурного психотерапевта Белозерцева И. К. и участкового инспектора лейтенанта милиции Кривулина М. Т.
Самым любопытным в протоколе Полынову показалось упоминание о «плоских» зубах и ногтях людоедов. Такого участковый инспектор выдумать не мог и явно записал со слов очевидца, вероятно, не один раз повторявшего столь «оригинальные» приметы. Никита попытался представить по этому описанию каннибалов, и получилась весьма неприглядная картина.
Чтобы и без того плоские зубы и ногти людей могли стать особой отличительной чертой, они должны быть непомерно огромными. В таком случае весьма «симпатичными» ребятами были эти каннибалы, если, конечно, не являлись плодом больного воображения гражданина Осипова, как трезво рассудил участковый инспектор. И совершенно правильно рассудил – на его месте так поступил бы любой здравомыслящий человек.
И все же, несмотря на наличие столь одиозного протокола среди серьезных документов, самым темным пятном в операции «Карантин» выглядела военная база. До девяносто первого года здесь располагался особо засекреченный резервный командный пункт запуска баллистических ракет. В самый разгар пацифистской вакханалии в СССР резервный командный пункт был ликвидирован. Оборудование полностью демонтировано и скорее всего «успешно» продано за рубеж – а вот здания и сооружения почему-то не уничтожены. В начале девяносто второго года здесь обосновывается некая группа "С", и с тех пор база носит название точка «Минус», причем режим секретности остается для нее по-прежнему наивысший.
Чем занималась группа "С" на точке «Минус» и почему в июне девяносто третьего, просуществовав без малого лишь полтора года, точка была полностью ликвидирована, людям Веретенова узнать не удалось.
Единственным документом, дающим хоть какую-то ниточку для дальнейшего расследования, был список лиц, допущенных к информации по точке «Минус».
В списке значилось восемь фамилий. Против пяти стояли однотипные пометки – погиб при выполнении ответственного задания четырнадцатого июня девяносто третьего года. Дата гибели совпадала с днем ликвидации точки «Минус». Судьба остальных трех человек была неизвестна.
Закончил ознакомление с документами Полынов около полуночи. Аккуратно сложил листки в папку и запер ее в сейф под баром с напитками. Затем налил полстакана «мартеля», разбавил его тоником из холодильника и, открыв на кухне балконную дверь, вышел на балкон. Наконец-то, впервые за последние полтора месяца, он ощутил дуновение прохладного воздуха.
Все-таки есть существенная разница между летом в тропиках и летом в средней полосе России. Особенно ночью – днем жара практически одинаковая…
Никита оперся о перила и, отхлебывая из стакана, осмотрелся. Узкий дворик между двумя девятиэтажками был засажен молодыми березками, их густые кроны достигали четвертого этажа. В обманчивом свете луны казалось, что можно спокойно перелезть через перила, по серебристо-зеленым холмам крон дойти до стены дома напротив – и, постучавшись кому-нибудь в окно, попроситься в гости. Полынов вздохнул. Похоже, он здорово заработался, если подобные бредни лезут в голову. Так и крыша поехать может.
Никита вернулся в кабинет и включил телевизор.
Выбрав программу с концертом эстрадной музыки, приглушил звук и сел в кресло. Хотелось отвлечься, отключить хоть на время перегруженный информацией мозг, но ничего не получилось. Не отвлекала музыка, а дебильные фразы из современных песен – раздражали.
Никак не ожидал Полынов, что в списке группы "С" ему встретятся две знакомые фамилии. Полгода после окончания института – до призыва в армию – Никита проработал младшим научным сотрудником в институте молекулярной биологии АН СССР в Пущине в отделе цитологии простейших организмов.
Научный сотрудник Валерий Васильевич Лаврик, значившийся среди погибших на точке «Минус», работал в том же отделе в соседней лаборатории. Был он натри года старше Полынова, и, кроме науки, его ничего в жизни не интересовало. Дневал и ночевал в институте, редко появляясь в общежитии. Помимо своей непосредственной работы по запланированной тематике, он вел еще пару хоздоговорных работ, а по ночам проводил сугубо личные исследования. На рабочем месте и спал, поставив в лаборатории раскладушку – а в дневное время предусмотрительно прятал ее от бдительного ока инженера по технике безопасности. Направленность личных исследований Лаврика была за пределами общепризнанных современных научных представлений – кажется, что-то о взаимном влиянии биологических полей на межвидовую мутацию организмов, что, по мнению многих сотрудников института, граничило с мистикой, а также с высмеянными в свое время идеями академика Лысенко. Впрочем, в то время Никиту не интересовали проблемы его коллеги – в его жизни случился бурный роман с лаборанткой Лилечкой, и все научные дебаты в институте пролетали мимо его сознания. В памяти сохранились лишь беззлобные шутки коллег, интересующихся у Лаврика в «курилке», когда же он наконец вырастит на дубе арбузы, передаст народному хозяйству технологию выведения высокоудойных индюшек или повысит яйценоскость баранов. Лаврик не обижался, лишь смущался как-то по-детски, даже не пытаясь отшучиваться. Казалось, что так будет продолжаться вечно, – но однажды на одном из ученых советов института завлабораторией генетики доктор наук Вениамин Аркадьевич Петрищев со всей мощью своего авторитета обрушился на бредовые, по его мнению, исследования доморощенного «гения», позорящего честь отечественной науки. Чем закончилось противостояние доктора наук и неостепененного научного сотрудника, Никита не знал – забрали служить в армию. А там – вербовка КГБ, спецшкола, которую окончить так и не довелось из-за перемены в стране власти… Но это – уже другая история. А вот что же такого экстраординарного должно было произойти в институте, чтобы фамилии Петрищева и Лаврика оказались в одном списке группы "С"? Как так могло получиться, что после столь «знаменательного» заседания ученого совета они вдруг стали работать в одной команде, да еще на военное ведомство – и не просто так, а на особо засекреченной точке? В «гений» Петрищева Никита не верил – знал, как тот нещадно эксплуатировал свой коллектив, самым наглым образом присваивая идеи подчиненных. Ни одна научная статья не отправлялась в печать, если первым в списке авторов не стоял завотделом. Вероятно, весьма неординарных результатов удалось добиться Лаврику, поскольку оборотистый Петрищев тут же к нему приклеился. Может, даже и извинения Лаврику принес, а тот и растаял – на удивление мягким и бесхребетным был Валерий Васильевич… Был. И, наверное, открыл нечто такое, что и привлекло внимание военного ведомства. Уж, конечно, не из области выведения популяции высокоудойных индюшек – но, видимо, «плоскозубые» каннибалы имели к его открытию прямое отношение…
- Предыдущая
- 24/78
- Следующая
