Молодые волки - Белов (Селидор) Александр Константинович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/35
- Следующая
– У меня, между прочим, травма… – упрямо бубнил Фил.
– Так с левой! – взвился со своего места потерявший терпение Пчела. – Японский городовой! Сто раз же уже сказано – с левой!
Фил поднял совершенно растерянный взгляд на Белова. Саша вздохнул и хлопнул друга по плечу:
– Ничего не попишешь, Фил… Надо!
Фил обреченно кивнул и опустил голову. Взгляд Саши наткнулся на бутылку, он взял ее и протянул Филу:
– На вот, прими для храбрости… Но портвейн тут же перехватил Космос:
– Ты что! – вытаращил он глаза. – Это же анестезия для Пчелы! Ну все, братцы, хорош базарить, давайте начнем…
Фил и Пчела поднялись со скамеек.
– Вить, может, не стоит? – взмолился Фил.
– Я прошу тебя, Валер! – тихо ответил тот.
– Минутку! – встрял между ними Космос со стаканом и бутылкой. – А анестезия? Стакан – до, стакан – после!
Пока Пчела принимал «лекарство», Белов инструктировал Фила.
– Смотри, Теофило, бей без дураков! Схалтуришь – придется повторять, ясно? Помнишь, как Папанов в «Брильянтовой руке»? «Бить буду аккуратно, но сильно!» – вот и ты так же!
– Ладно, – с отрешенностью смертника кивнул Фил. – Сделаю.
«Секунданты» разошлись. Фил стал готовиться к удару.
– Так, Пчел… Голову левее и пониже, еще немного… Ага… – с угрюмой деловитостью распоряжался он. – Теперь колени чуть подогни… Так… Кос, встань за ним – подхватишь, чтоб не упал, понял?
– Ладно, Фил, не тяни… – нервно усмехнулся Пчела.
– Готов? – спросил Фил.
– Готов.
Бум-м-м!!! От могучего удара Фила Пчела отлетел на руки Космосу, и они оба рухнули на дощатый пол беседки! Белов с Филом бросились к ним. Правый глаз несчастного Пчелы почти мгновенно заплыл – осталась только узенькая, как у монгола, щелочка.
– О-о-о… Ну, у тебя и кувалда, Фил… – жалобно простонал он.
– Анестезию, быстро! – скомандовал из-под него Космос.
В мгновение ока Пчелу поставили на ноги и сунули ему в руку стакан.
– Ну, чтоб не зря… – выдохнул он и выпил.
На следующий день в военкомат с Пчелой пошли все – было ужасно интересно, чем закончится история с мнимой сотрясухой. Помимо друзей, Пчелу сопровождали три беспрерывно хныкавшие продавщицы из универсама.
– Витенька, больно? Витенька, как ты? – то и дело спрашивали они, с участливым любопытством рассматривая его выдающийся фингал.
Посмотреть и вправду было на что! За ночь фонарь, казалось, увеличился еще больше, да к тому же еще и расцвел всеми цветами радуги. Доминировали, конечно, черный и темно-синий, но помимо них в творении Фила присутствовали и голубой, и зеленый, и желтый тона. Картинка, что и говорить, была еще та!
Феноменальный синяк волшебным образом изменил и самого Пчелу. Он приобрел настолько шпанистый, беспредельно-отвязный вид, что Космос, внимательно его рассмотрев, удовлетворенно хмыкнул:
– Н-да, Пчел, будь я военкомом – ни за что не доверил бы защиту Отечества такому раздолбаю!
– И почему ты не военком, Косматый? – с тоской в голосе спросил Пчела.
По дороге Космос еще раз проэкзаменовал потенциального новобранца на знание основных симптомов сотрясения мозга. Пчела отвечал уверенно и точно. На пороге военкомата ему пожелали ни пуха ни пера и, усевшись на лавочку, принялись ждать.
Через час с небольшим он вышел – с непокрытой головой, в расстегнутой куртке. На его асимметричной физиономии роились, сталкиваясь и, как в калейдоскопе, непрерывно сменяя друг друга, совершенно несовместимые эмоции – радость и разочарование, облегчение и досада, растерянность и гордость.
– Ну? – вскочили с мест друзья.
Пчела обвел их единственным своим глазом, в котором в эту секунду застыло недоумение.
– Не годен… – едва вымолвил он.
– Иес! – восторженно рявкнул Космос. – Сотрясуха?
Лицо Пчелы исказила гримаса боли, отчаянья и обиды. Он вцепился себе в волосы и простонал:
– Какая, на хрен, сотрясуха? Пацаны, у меня, оказывается, плоскостопие!
XIX
Оставшиеся до призыва дни таяли, как сосулька на солнце. Днем Саша – из автоколонны он уже уволился- валялся на диване, читал, бесцельно болтался по улицам, но в шесть вечера он, как штык, встречал Лену у дверей ее прачечной. Они дорожили буквально каждым часом, проведенным вместе, ведь времени до рокового дня оставалось так мало…
О предстоящем расставании они почти не говорили, но, прощаясь за полночь у Лениного подъезда, каждый с горестью отмечал про себя – еще одним днем у них стало меньше. Словно у обоих в голове непрерывно тикал невидимый хронометр, отсчитывающий часы и минуты, остающиеся им до неизбежной разлуки.
За день до. проводов, в десять утра, в квартире Беловых раздался телефонный звонок. Звонила Лена.
– Саш, ты можешь прямо сейчас за мной зайти? – сходу выпалила она. Голос ее звучал странно – так, словно она бежала и запыхалась.
– Конечно! – обрадовался Белов. – А в чем дело?
– Я… я отпросилась на сегодня…
– Ну? Здорово! – завопил Саша. – Все, Лен, лечу!
Через каких-нибудь четверть часа он открыл дверь прачечной. Лена, уже одетая, ждала его у окошка приемной. Она тут же подхватила Сашу под руку и шагнула к двери.
– Счастливо, Леночка! – пропела ей вслед слащавым голоском пухлая, ярко накрашенная женщина, высунувшаяся из окошка.
– До свидания! – хором ответили Лена с Сашей и выскочили на улицу.
– Ну, куда пойдем? – спросил Белов, оглядываясь по сторонам.
Честно говоря, бесконечные прогулки ему уже порядком поднадоели, Саша хотел пригласить Лену к себе, но, памятуя о ссоре у Космоса, как-то не решался. Как на это посмотрит Ленка – еще неизвестно, а портить последние дни размолвкой ему не хотелось совершенно.
Лена теснее прижалась к его руке и, опустив голову, негромко сказала:
– Пойдем ко мне, Саш…
Это было так неожиданно, что растерявшийся Белов не придумал ничего лучшего, как задать абсолютно нелепый вопрос:
– А твои родители? Они в курсе? Девушка улыбнулась и, не поднимая глаз, покачала головой:
– Их нет дома. Мама до шести на работе, а отец… Отца тоже нет…
Саша и вовсе оторопел. Подумать только – то, что не решался предложить ей он, Лена предложила ему сама! Он посмотрел на нее – она шла, не поднимая головы, и, похоже, напряженно о чем-то думала. До самого ее подъезда они не проронили ни слова. Обычный их треп стал вдруг казаться неуместным, легкомысленным и глупым, а говорить о том, чем они будут заниматься у Лены, не решался ни тот, ни другой.. Лена открыла дверь, шагнула за порог и, улыбнувшись, повернулась к Саше:
– Проходи, раздевайся… Я сейчас чай поставлю…
Пока она хлопотала на кухне, Саша прошелся по комнатам. Обычная «двушка», точно такая же, как у них с мамой. Только, пожалуй, еще скромнее, но зато очень чистая и ухоженная.
– Саш! – позвала Лена.
Он зашел на кухню – там на столе уже стояли чашки, вазочка с печеньем и конфетами и… бутылка вина.
– Вот это фокус! – Саша с усмешкой кивнул на бутылку. – А это с чего вдруг? Что, есть повод?
– Есть, Саша, есть… – без тени улыбки ответила Лена. – Садись, открывай…
Открыв бутылку, Саша разлил вино по бокалам. Подняв свой, он со смущенной улыбкой взглянул на девушку.
– За что пьем?
– Давай, Саш, без тоста… – Лена тоже явно смущалась. – Или нет! Давай за нас!
– За нас!
Стекло тихонько дзынькнуло. Лена едва пригубила вино и тут же поставила свой бокал.
– Ты пей, я сейчас… – улыбнулась на Саше, вставая. – Я быстро…
Она ушла в свою комнату. Саша услышал, как за стеной хлопнула дверца шкафа. «Переодевается…», – решил он. Допив свой бокал до дна, он снова наполнил его вином и выпил все залпом.
Все было так странно… Саша чувствовал, что что-то должно произойти, он, пожалуй, даже догадывался – что именно, но боялся поверить своим догадкам. Вдруг он представил себе, как сейчас, в эту самую минуту, в трех шагах от него раздевается Ленка, и у него перехватило дыхание. Ужасно захотелось курить, он даже достал сигареты, встал, отошел к окошку, но закурить не решился.
- Предыдущая
- 20/35
- Следующая
