Воля под наркозом - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 13

– Вы ничего не забыли? – Мне показалось, что в Катиных глазах мелькнули знакомые загадочные огоньки. – Ваша сумка.

С трудом сфокусировав взгляд, я улыбнулся жизнерадостной улыбкой человека, страдающего врожденным кретинизмом, и нырнул обратно в салон за сумкой. Водитель невозмутимо разглядывал ногти.

– До свидания, – вежливо сказал я широкой спине и поспешил вынырнуть.

Катя никуда не исчезла. Не испарилась, не растворилась в воздухе. На всякий случай я зажмурился. А когда открыл глаза, она стояла уже рядом и крепко держала меня за руку.

– Что с вами, Володечка?

– Честно говоря, я боялся, что вы – мой сон, – признался я. – Подумал, сейчас открою глаза, а вас нет.

– И не надейтесь, – рассмеялась Катя. – Так просто от меня избавиться вам не удастся.

– Тогда ущипните меня, пожалуйста. Чтобы я убедился, что не сплю.

Катя приблизилась, прошептала в самое ухо:

– С удовольствием.

И… легонько укусила меня за мочку. Ночные видения вихрем пронеслись перед внутренним взором. Я не выдержал и застонал.

– Больно? – как ни в чем не бывало, девушка участливо заглянула мне в глаза.

– Немножко, – хрипло выдавил я.

– Идемте же, – промурлыкала Катя и потянула меня в лабиринт дворов.

Двигаясь, как лунатик, с застывшей, вероятно навсегда, олигофренической улыбкой на губах, я все же заметил, что мы прошли мимо кафе, магазина, кажется продовольственного, пересекли спортплощадку на задках то ли школы, то ли другого учебного заведения, прошли между двумя пятиэтажками, миновали еще одну. Там я окончательно запутался, просто шел послушно, куда ведут. Как щенок на выгуле трусит рядом с хозяйкой.

Около очередной пятиэтажки Катя приостановилась и знаком указала на подъезд.

– Нам сюда.

Лифта, разумеется, не было. Катя преодолевала лестничные пролеты один за другим легко, очевидно, привыкла. Я же, разбалованный достижениями цивилизации, топал по ступеням с грацией усталого гиппопотама. Мы поднялись на пятый этаж. Пока я топтался на площадке, Катя деловито отперла замысловатым ключом замок решетчатой двери, ведущей, как я полагал, на чердак, и невозмутимо сообщила:

– Нам выше.

Поднимаясь, я удивленно оглядывался по сторонам. Это что, частная лестница?

– Куда мы?

– На крышу, разумеется.

– Зачем?

– Живу я там, – озорно сверкнула глазами Катя.

Ступеньки привели нас все же не на крышу – если было бы наоборот, я бы, честно говоря, не удивился, – а в уютную квартиру, с замысловатой планировкой и скошенными потолками.

– Проходи же, – естественно и незаметно Катя перешла на «ты», заметив мое нескрываемое любопытство, прибавила: – Это один из вариантов решения вопроса по благоустройству жилья. По-моему, неплохо, как считаешь? Ни разу не был в таких квартирах?

Она посмотрела на меня испытующе.

– Нет. Мы что, правда на крыше?

– Истинная правда. Надстроили мансарду, получился второй этаж. В смысле второй этаж квартиры. Есть еще и первый, то есть пятый, если счет вести от земли. Только я через него входить не люблю, там замок заедает.

У меня появилось желание помотать головой, чтобы перечисленные скороговоркой этажи встали каждый на свое место.

Катя подошла вплотную, мягко отняла у меня сумку, бросила ее на пол. Чуть раскосые глаза смотрели на меня в упор, пухлые губы приоткрылись, а рука как бы невзначай скользнула по моему бедру.

– Я подумала, зачем нам в каком-то кафе париться…

В следующее мгновение «ведьмочка» уже спускалась по деревянной лестнице на первый этаж.

– Пойду сварю кофе. Кушать хочешь?

Она сказала что-то еще, чего я уже не понял. Зато одно я понял точно. Меня соблазняли. Причем соблазняли профессионально, со знанием дела. Это что, любовь с первого взгляда? Точнее, с первого звука, учитывая телефонное знакомство. Впрочем, почему нет. Разве я сам не «поплыл», едва услышав Катин голос? В любом случае на женщину легкого поведения Катя была похожа так же, как я – на балерину.

В голове шумело. Спермотоксикоз. Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов животом, как учил Саня Малышев, когда надо было восстановить дыхание и обрести хладнокровие. Помогло, но не очень. Тогда я попробовал отвлечься тем, что принялся рассматривать квартиру.

Надстройка была сделана, очевидно, совсем недавно. Дерево, а во внутренней отделке использовалось преимущественно именно оно, еще пахло лаком и хвоей. По площади квартира была не очень большой по сегодняшним меркам. Наверху – две спальни, санузел и крохотная комнатка. Мебель почти отсутствовала, отчего комнаты казались просторными и светлыми. В одной из спален мебели не было вообще, если не считать маленького столика, на котором примостился компактный магнитофон.

В углу, прямо на полу, стоял небольшой телевизор, около него – видеоплеер, тут же горкой громоздились видеокассеты.

На полу же, занимая добрую половину комнаты, был расстелен огромных размеров матрас со стопкой постельного белья, небрежно брошенного на край. Ассоциации матрас вызывал только одни – именно те, которые и должен был вызывать по замыслу его изготовителя.

Эдакая уютная холостяцкая квартирка. Помнится, именно о такой и мечтал в беспокойные студенческие годы Мишка. Михаил Александрович Колесов. Причем именно с таким матрасом – большим, во всю спальню. И непременно на полу. А сам, между тем, чтобы не травмировать впечатлительную маму, водил возлюбленных ко мне в общагу.

– Я еще вернусь, – пообещал я матрасу и спустился вниз.

На первом этаже обнаружилась прихожая, плавно переходящая в гостиную, еще один санузел и просторная кухня.

В гостиной негромко играла музыка, а на кухне Катя колдовала над кофе.

– Так как насчет перекусить? – поинтересовалась она, заметив мою мнущуюся в дверях фигуру.

Я промычал что-то нечленораздельное.

– Перевожу это как «да, что-нибудь легкое», – рассмеялась она. – Пока можешь принять душ, ты же после спортзала…

Душ в спорткомплексе конечно же имелся, и полоскался я под ним не меньше пятнадцати минут, зализывая полученные на ринге раны. Тем не менее я решил сей факт на обсуждение не выносить. Душ так душ. Соблазняют так соблазняют. Я обеими руками «за».

Результаты только что проведенного тайного голосования привели к выводу, что душем стоит воспользоваться тем, что поближе к спальне, стало быть, на втором этаже.

Быстро разобравшись в незнакомой сантехнике, я скинул одежду, встал под теплые струи воды и задернул полупрозрачную шторку. Когда же я выключил воду и сдвинул штору, оказалось, что одежда моя бесследно исчезла. Вместо нее на стуле лежал махровый халат, а сверху – чистое полотенце.

Вероятно, я все-таки сплю, заключил я. Придя к такому выводу, я отбросил жалкие остатки природного смущения, обтерся полотенцем и облачился в халат. Теперь музыка доносилась из спальни. Расценив это как приглашение, я, как всегда смело, шагнул навстречу судьбе. В данном случае – в спальню.

Кати в спальне не было. Прямо на полу – а где же еще? – стоял поднос, на нем – две чашки с дымящимся свежесваренным кофе, два бокала, бутылка шампанского, фрукты и большое блюдо с аккуратно разложенными бутербродами с копченым мясом, сыром и чем-то еще непонятным, но выглядящим аппетитно. Матрас уже застелен покрывалом, комплекта постельного белья нигде не видно. Наверное, он там, где ему и положено быть – между покрывалом и матрасом.

Я аккуратно обогнул поднос и плюхнулся на матрас. Тут же вскочил, но снова сел, на этот раз осторожнее. Матрас был надувным. Что ж, тоже неплохо.

Освоив матрас, я покопался в видеокассетах. Любопытно, какое кино предпочитают смотреть современные продвинутые во всех отношениях ведьмочки. Но вместо привычных названий фильмов на наклейках были написаны даты, а также буковки и цифры, в сочетании которых никакого смысла мне усмотреть не удалось. В другой ситуации кассеты, возможно, пробудили бы у меня больший интерес, очень уж необычные надписи их украшали. Но у Кати спрашивать о видеозаписях я не решился – датированные пленки вполне могли оказаться какой-нибудь семейной хроникой или чем-то в этом роде. А если так, вдруг мое любопытство покажется ей слишком назойливым? Мне же не хотелось случайно испортить этот чудный вечер. А поставить кассету в магнитофон без спроса – откровенно говоря, руки так и чесались сделать что-то подобное – я не решился из-за боязни быть застуканным. Потом я вспомнил, что это всего-навсего сон, тем более эротический, поэтому какое мне дело до каких-то кассет.