Загадочное происшествие в Стайлзе - Кристи Агата - Страница 7

• Предыдущая
• 7/43
• Следующая

Мэри Кавендиш коснулась моей руки:

– В чем дело? Почему доктор Бауэрштейн ведет себя так странно?

Я посмотрел на нее:

– Знаете, что я думаю?

– Что же?

– Послушайте! – Я огляделся. Все находились довольно далеко от нас. – Я полагаю, что миссис Инглторп отравили! И уверен, доктор Бауэрштейн подозревает именно это.

– Что? – Она съежилась и прислонилась к стене; зрачки ее глаз расширились. Затем с неожиданностью, заставившей меня вздрогнуть, закричала: – Нет-нет! Только не это… Не это!

Резко повернувшись, Мэри убежала вверх по лестнице. Я последовал за ней, боясь, как бы она не потеряла сознание, и нашел ее стоящей, опершись на перила. Мертвенно-бледная, она нетерпеливо отмахнулась от меня:

– Нет… Нет! Оставьте меня. Я хотела бы остаться одна. Дайте мне побыть одной минуту-другую. Идите к остальным.

Нехотя я повиновался. Джон и Лоуренс находились в столовой. Я присоединился к ним. Все молчали. Я только высказал то, что думал каждый из нас.

– Где мистер Инглторп? – спросил я.

Джон покачал головой:

– В доме его нет.

Наши взгляды встретились. Где же Алфред Инглторп? Его отсутствие было странным и необъяснимым. Мне вспомнились слова умирающей миссис Инглторп. Что скрывалось за ними? Что еще она могла бы сказать, будь у нее время?

Наконец мы услышали, что врачи спускаются по лестнице. Доктор Уилкинс выглядел значительным, пытаясь за внешним спокойствием скрыть возбуждение. Доктор Бауэрштейн держался в тени. Его мрачное, бородатое лицо не изменилось. Доктор Уилкинс заговорил от имени обоих.

– Мистер Кавендиш, – обратился он к Джону, – я хотел бы получить ваше согласие на вскрытие.

– Это необходимо? – мрачно спросил Джон. Спазм боли изменил его лицо.

– Безусловно, – подтвердил Бауэрштейн.

– Вы хотите сказать…

– Что ни доктор Уилкинс, ни я не могли бы в подобных обстоятельствах выдать свидетельство о смерти.

Джон склонил голову:

– В таком случае у меня нет альтернативы. Я должен согласиться.

– Благодарю вас, – кротко отозвался доктор Уилкинс. – Мы предполагаем, что это произойдет завтра вечером… или, вернее, уже сегодня. – Он глянул на льющийся из окна дневной свет. – В подобных обстоятельствах, боюсь, следствия не избежать… Эти формальности необходимы, но я прошу вас, особенно не расстраивайтесь.

Последовала пауза. Затем доктор Бауэрштейн вынул из своего кармана два ключа и отдал их Джону.

– Это ключи от дверей двух смежных комнат. Я их запер, и, по-моему, лучше, если они пока будут оставаться закрытыми.

Врачи ушли.

У меня в голове все время вертелась одна мысль, и я чувствовал, что пора ее высказать. Но это было несколько неосторожно. Я знал, что Джон испытывал ужас перед оглаской и вообще был добродушным и беспечным оптимистом, который предпочитал никогда не идти навстречу опасности. Возможно, будет трудно убедить его в разумности моего плана. Лоуренс, с другой стороны, обладал большим воображением, меньше придерживался общепринятого, и я чувствовал, что могу положиться на него как на своего союзника. Сомнений не было – для меня настал момент взять инициативу на себя.

– Джон, – произнес я, – мне хотелось вас о чем-то спросить.

– Да?

– Вы помните, я говорил вам о моем друге Пуаро? Бельгийце, который сейчас находится здесь. Он один из самых знаменитых детективов.

– Да, помню.

– Я хочу, чтобы вы разрешили мне пригласить его расследовать это дело.

– Что? Прямо теперь? Еще до вскрытия?

– Да. Время очень дорого. Особенно если… если был какой-то подлый обман.

– Ерунда! – сердито воскликнул Лоуренс. – По-моему, все это выдумка Бауэрштейна. У доктора Уилкинса и мысли такой не было, пока Бауэрштейн не вложил ее ему в голову. Он на этом просто помешан. Яды – его хобби, вот они ему везде и мерещатся!

Признаться, меня немало удивило отношение Лоуренса. Он так редко проявлял сильные эмоции.

Джон колебался.

– Я не могу чувствовать как ты, Лоуренс, – сказал он наконец. – Я склоняюсь к тому, чтобы предоставить Гастингсу свободу действий. Хотя предпочел бы немного подождать. Не хотелось бы ненужного скандала.

– Нет-нет! – энергично возразил я. – Вы не должны этого бояться. Пуаро – сама осторожность!

– Очень хорошо. Тогда действуйте, как считаете нужным. Я вам доверяю. Хотя если все так, как мы подозреваем, то дело, кажется, совершенно ясно. Прости меня господи, если я несправедлив к этому человеку и виню его в случившемся.

Я посмотрел на часы. Было шесть часов. Я решил не терять времени.

Правда, я разрешил себе пять минут задержки. Я потерял это время, роясь в библиотеке в поисках медицинской книги с описанием отравления стрихнином.

Дом в деревне, который занимали бельгийцы, находился довольно близко от парковой калитки. Можно было сэкономить время, отправившись туда по узкой тропинке, проложенной среди высокой травы. Это значительно сокращало путь. Я, конечно, пошел по этой тропинке и был уже почти у дома, когда мое внимание привлек бегущий мне навстречу человек. Это был мистер Инглторп. Где же он был все это время? И как собирался объяснить свое отсутствие?

– О господи! Это ужасно! – нетерпеливо бросился он ко мне. – Моя бедная жена! Я только сейчас узнал.

– Где вы были? – спросил я.

– Меня задержал Дэнди. Был уже час ночи, когда мы кончили работу. И тут я обнаружил, что забыл ключ. Мне не хотелось будить всех в доме, и Дэнди уложил меня у себя.

– Как вы узнали?

– Уилкинс постучал и сообщил Дэнди. Бедная моя Эмили! Такое самопожертвование! Такой благородный характер! Она постоянно себя перегружала, не щадила своих сил…

Меня охватило отвращение. Каким же омерзительным лицемером был этот человек!

– Мне надо спешить! – заторопился я, довольный тем, что он не спросил, куда я иду.

Через несколько минут я уже стучал в дверь «Листуэй коттедж». Не получив ответа, постучал снова. Окно над моей головой осторожно открылось, и выглянул сам Пуаро.

Увидев меня, он воскликнул от удивления. В нескольких словах я сообщил о случившемся и сказал, что хочу просить его помощи.

– Подождите, друг мой, сейчас я впущу вас в дом, и, пока буду одеваться, вы мне все расскажете.

Через несколько минут он открыл дверь, и я прошел за ним в комнату. Тут Пуаро усадил меня в кресло, и я поведал ему всю историю, ничего не утаивая и не опуская никаких обстоятельств, какими бы незначительными они ни казались. Он тем временем тщательно одевался.

Я рассказал о том, как проснулся; о последних словах миссис Инглторп; об отсутствии ее мужа; о ссоре, которая произошла за день до этого; о случайно услышанном мною обрывке разговора Мэри и ее свекрови; о недавней ссоре между миссис Инглторп и Эвлин Ховард и о намеках последней…

Вряд ли я говорил так четко и понятно, как мне того хотелось. Я часто повторялся, возвращался назад из-за какой-нибудь забытой детали. Пуаро по-доброму улыбнулся:

– Ваш разум в смятении? Не так ли? Не торопитесь, mon ami! Вы взволнованы, возбуждены. Это вполне естественно. Как только вы успокоитесь, мы с вами упорядочим все факты: каждый аккуратно поставим на свое место. Проверим и кое-что отбросим. Важные факты отложим в одну сторону; неважные… пуф-ф… – он надул щеки и довольно комично выдохнул, – отбросим прочь!

– Все это хорошо, – возразил я, – но как вы решите, что важно, а что нет? По-моему, это очень трудно.

Пуаро энергично затряс головой. Сейчас он тщательно приводил в порядок свои усы.

– Не так уж и трудно. Voyons![9] Один факт ведет к другому. Продолжим! Как выглядит следующий факт? Подходит? A merveille![10] Хорошо! Пойдем дальше! Следующий маленький факт… Подходит? Нет! Ах как странно! Чего-то не хватает… какого-то звена в цепи… Проверим. Поищем. И этот странный маленький факт, эта ничтожная маленькая деталь, которая раньше не подходила… Мы находим ей место! – Пуаро сделал экстравагантный жест. – Оказывается, он очень важен. Просто потрясающе!

• Предыдущая
• 7/43
• Следующая