Человечество - для чего оно? - Забелин Игорь Михайлович - Страница 9

«Мы погружены в жизнь, — пишет Винер, — где мир в целом подчиняется второму закону термодинамики: беспорядок увеличивается, а порядок уменьшается. Все же, как мы видели, второй закон термодинамики хотя и может быть обоснован в отношении всей замкнутой системы, определенно не имеет силы в отношении ее неизолированных частей. В мире, где энтропия в целом стремится к возрастанию, существуют местные и временные островки уменьшающейся энтропии, и наличие этих островков дает возможность некоторым из нас доказывать наличие прогресса».

Далее Винер приходит к малоутешительным выводам: «Мы в самом прямом смысле являемся терпящими кораблекрушение пассажирами на обреченной планете. Все же даже во время кораблекрушения человеческая порядочность и человеческие ценности не обязательно исчезают, и мы должны создать их как можно больше. Мы пойдем ко дну, однако и в минуту гибели мы должны сохранять чувство собственного достоинства».[9]

Этот элегантный пессимизм одного из крупнейших ученых современности, который так много сделал для настоящего и будущего, для прогресса, — этот интеллектуальный пессимизм по-своему очень показателен.

Мне трудно судить, почему Винер столь ортодоксально придерживался гипотезы Клаузиуса о тепловой смерти Вселенной, несостоятельность которой была показана еще в прошлом веке философом Энгельсом и физиком Больцманом. Профессионально мне интереснее другое: люди для Винера — беспомощные пассажиры на обреченной планете, разыгрывающие в общем-то бессмысленную трагедию и на всякий случай создающие некие ценности… А ведь при такой ситуации действительно остается либо жить напропалую, либо изящно рассуждать о смертности всего сущего…

Ну а если бы кто-нибудь, не занимаясь специальными исследованиями, просто пожелал бы навести справку: что это такое-человечество, какое оно занимает место в природе? Я, естественно, не просматривал все справочники мира, но что касается БСЭ, то она бы не помогла. Удивительно, но слона не заметили: статьи «Человечество» нет, будто и не существуем мы на странной нашей планете.

Что люди на земном шаре не пассажиры, а уж по крайней мере весьма энергично работающий экипаж, естествоиспытателям, да и не только естествоиспытателям, известно давно. Нравится это или не нравится, а деятельность человечества уже приняла планетарный размах и ширится с каждым годом.

Но констатация этого факта — лишь малая часть той проблемы, к которой мы сейчас вплотную подошли.

Энтропии Клаузиуса в свое время «повезло» примерно так же, как теории относительности, на некоторое время она оказалась «модной», и потому понятие это приобрело широкую известность. Я лишь коротко напомню суть дела, суть второго закона термодинамики, не вдаваясь в несущественные для моих целей вариации и подробности. Второй закон термодинамики еще называют законом рассеяния энергии.

Наиболее важное и нужное для понимания дальнейшего заключается в том, что различные формы энергии с переходом в тепловую как бы консервируются, «выходят из игры»; энергия не исчезает, но становится бесполезной, неработающей, и таким образом возрастает энтропия системы. Если все виды энергии перейдут в замкнутой системе в тепловую, то наступит тепловая смерть системы (максимальная энтропия), и лишь некий толчок со стороны может вернуть системе жизнь, вновь привести ее в движение.

Клаузиус, считая Вселенную конечной, распространил второй принцип термодинамики на всю Вселенную и предсказал ей тепловую смерть, то есть такое состояние, когда вроде бы все остается — и материя, и прежнее количество энергии, но уже не происходит никаких изменений и превращений.

В отдельных частях Вселенной увеличение энтропии действительно вполне возможно, или, иначе говоря, такая отдельная часть или такая система может перейти из состояния менее вероятного в состояние более вероятное.

Австрийский физик Людвиг Больцман, в числе первых подвергший критике гипотезу Клаузиуса, нарисовал такую картину Вселенной: «Можно себе представить мир как механическую систему, состоящую из огромного числа частиц и существующую неизмеримо долго. В сравнении с размерами этой системы ничтожна вся наша звездная система, и промежутки времени, измеряемые необозримыми эпохами, будут малы по сравнению со временем существования Вселенной. В этой Вселенной господствует почти везде тепловое равновесие и как его следствие — смерть. Но то там, то здесь в небольших относительно участках (они будут порядка нашего звездного мира; мы их будем называть индивидуальными мирами) окажутся значительные отступления от термического равновесия… Число частей Вселенной, переходящих к состояниям более вероятным, равно числу частей, переходящих к менее вероятным состояниям».

Иначе говоря, во Вселенной существуют как «энтропийные», так и «антиэнтропийные» миры (миры, а не системы, по принятой в этой статье терминологии), причем направление их эволюции со временем может изменяться на противоположное. Но с возможностью увеличения энтропии считаться приходится. «Итак, в конце концов приходят все же к исчерпанию и прекращению движения, — писал Энгельс. — Вопрос будет окончательно решен лишь в том случае, если будет показано, каким образом излученная в мировое пространство теплота становится снова используемой. Учение о превращении движения ставит этот вопрос в абсолютной форме, и от него нельзя отделаться при помощи негодных отсрочек векселей и увиливаньем от ответа».[10]

Речь идет, стало быть, о поисках антиэнтропийных процессов, как назвал их Циолковский, антиэнтропийных систем, способных аккумулировать теплоту — по отношению к земному шару солнечное тепло — и затем как-то использовать ее.

Первый такой процесс, сразу же противопоставленный второму началу термодинамики, был обнаружен сравнительно быстро — это органическая жизнь, растительность в первую очередь, с ее способностью к фотосинтезу. Именно в растениях концентрируемое солнечное тепло вновь становится используемым, начинает активно функционировать. О том, что жизнь как некая система противостоит закону рассеяния энергии, писали и К. А. Тимирязев и В. И. Вернадский, а Н. А. Умов даже предлагал ввести в научный обиход третий закон термодинамики, определяющий развитие живой природы.

Но на земном шаре протекает еще один антиэнтропийный процесс, значительно менее известный. Я имею в виду зарядку геохимических аккумуляторов.

Дело тут в следующем. Исследованиями кристаллографов еще в довоенное время была установлена почти для всех породообразующих минералов атомная, или «тонкая», структура (подразумевается взаимное расположение составляющих атомов в кристалле). Уже в более позднее время, при сравнении полученных результатов, кристаллографы подметили существенное структурное различие между главными минералами изверженных и излившихся пород — с одной стороны, и минералами из осадочных и метаморфизованных пород — с другой (я использую работы советских ученых В. И. Лебедева и особенно Н. В. Белова). По распространенности в земной коре «чемпионом» среди химических элементов является кислород (около 50 процентов), на втором месте — кремний (25 процентов), а на третьем — алюминий (9 процентов). Так вот, при внимательном анализе обнаружилось, что элемент алюминий в кристаллических решетках изверженных и излившихся пород окружен атомами кислорода гораздо плотнее, ближе, чем в кристаллических решетках минералов осадочных и метаморфических пород.

Но изменение расстояния между атомами алюминия и кислорода связано с изменением количества энергии, с освобождением ее в недрах земного шара. Значит, где-то и когда-то минералы должны были зарядиться, чтобы потом «разрядиться». Предполагается, что процесс этот имеет такой характер…

Впрочем, сначала одна оговорка. В. И. Вернадский полагал, что все процессы, протекающие в земной коре и не затронутые жизнью, строго подчиняются второму закону термодинамики — возрастает энтропия, нивелируются уровни гор и равнин, разрушаются горные породы…