Тайна ключа из слоновой кости - Эстрада Рита Клэй - Страница 33

– Нет, ты ничего такого не сделаешь! Ради Бога, ведь тебе нужно отдыхать больше, чем кому бы то ни было.

– Тебе не о чем волноваться. На вершине холма у меня поставлена палатка, и все это время я спала там. Мне больше нравится спать там, нежели в доме, – твердо ответила она.

Вид у Фрэнка был такой, словно он собрался спорить, но затем передумал.

– Тогда спокойной тебе ночи, – сказал он, поднимаясь по лестнице.

Через пятнадцать минут, быстро убрав на кухне, Хоуп вышла из дома. Каждый мускул ее тела рвался сейчас на вершину холма…

– А я уже начал беспокоиться, малышка, – прозвучал бархатистый голос Армана из-за невысокой сосенки. Она подпрыгнула, услышав его. Взгляд ее метнулся, пытаясь отыскать очертания его высокого, хорошо сложенного тела. Она так настроилась подняться к нему на холм, что совсем забыла поискать его у невидимой стены. Он сидел на бугорке, подогнув ноги, опираясь руками о колени и повернувшись лицом к дому и тропинке.

Половина его лица была ярко освещена лунным светом, отчего весь он напоминал дьявола во плоти. Волосы казались темнее дегтя, и глаза, мерцавшие словно серебристо-синие огни, пристально смотрели на нее. Было ли еще когда-нибудь и где-нибудь столь же красивое или столь же сокрушительное по своей красоте лицо?

– Я никак не могла уйти сразу…

Его смех казался таким же таинственным и завораживающим, как и его бесовская внешность.

– Я догадался. – Он протянул к ней руку ладонью вверх, безмолвно приглашая ее приблизиться.

– Почему? – спросила она, подходя поближе. Присев, она прижалась к нему, наслаждаясь его теплом.

Он снова рассмеялся, обнимая ее горячей рукой как раз так, как она и мечтала.

– Ведь дочь была очень занята спорами со своим отцом, правда? – ответил он. – Но сейчас, моя Хоуп, давай вместе наслаждаться черной с серебром красотой ночи. – Он поднял взгляд к усеянному звездами небу. – Здесь так спокойно и мирно.

– Угу, – пробормотала она, крепче прижимаясь к Арману, чтобы ощутить жар его тела.

Она положила голову ему на плечо. Оно казалось твердым и мягким одновременно. Превосходная подушка, сонно вздохнула она. Но его следующие слова нарушили ее умиротворение, разбудив ее:

– Твой отец кажется вполне рассудительным человеком. Я не понимаю, почему тебя так обеспокоил его приезд.

– Рассудительным? Фрэнк шантажирует меня, пытаясь заставить вернуться с ним в Вашингтон. Вернуться прямо сейчас! И ты еще помог мне выглядеть в его глазах полной идиоткой, словно я рассудка лишилась! – сердито прошептала она.

– А почему он хочет, чтобы ты посетила его дом? Ты говоришь, что этот мужчина твой отец, но сама зовешь его по имени…

– Так повелось издавна, – пояснила она. Впервые с тех пор, как умерла мама, Хоуп задумалась, не ведет ли она себя словно ребенок? Отец тоже утверждает это. Но менять что-либо в их отношениях с отцом было уже поздно.

Она почувствовала, как напряжение медленно отпустило Армана.

– Думаю, что начинаю понимать тебя, моя Надежда. И, по какой-то непонятной причине, это тревожит меня больше всего. – Арман покорно вздохнул, одной рукой поглаживая нежную, шелковистую кожу на ее груди. Затем он поднялся и потянул ее за собой. – Пойдем. Думаю, тебе пора спать. – Его рука обвилась вокруг ее талии, и он повел ее на холм. Голова Хоуп все еще была прижата к его груди, а рука покоилась в его руке. – Я хочу, чтобы ты легла рядом со мной, и я буду знать, что ты в безопасности.

– Я и гак в безопасности, – наконец ответила она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его выступающую скулу. – И я счастлива. Очень счастлива.

Он привлек ее в свои объятия и поцеловал в лоб.

– Как и я, моя любимая. Как и я.

– И как это мой собственный ребенок может быть таким упрямым?! – Отец сдержанно скрестил руки на груди. Его карие глаза блестели от гнева и раздражения.

Хоуп совершенно спокойно отхлебнула еще один глоток своего утреннего кофе.

– Я не знаю на свете ни одного человека, кто мог бы состязаться в упрямстве с тобой. Только подумай о генах. Каждый раз они дают знать о себе.

– Не пытайтесь умничать со мной, юная леди! Я ведь все еще твой отец!

– Никто этого и не отрицает. – Она потянулась за банкой свежего сливового джема, которую привез Фрэнк, и начала намазывать его на гренку из белого хлеба. – Но ты не мой опекун. Я останусь здесь до начала слушаний.

Глаза Фрэнка сузились, но голос стал мягче:

– Пожалуйста, поедем вместе. Я приехал сюда потому, что мне хотелось получше узнать тебя; нам бы надо было сделать это давным-давно, если бы только не эта глупая гордость всех Лэнгстонов… – Он нерешительно прикоснулся к ее руке.

Хотя он явно старался сблизиться с ней, она не могла ответить ему – по крайней мере так, как отец этого хотел. Между ними стоял Арман, и Хоуп не могла поступить с ним так, как поступила Фейт. Хоуп отказалась предпочесть отца Арману.

– Я не могу. Во всяком случае, не сейчас. Пожалуйста, дай мне еще немного времени.

Он застыл, но затем снова расслабился. Рука, которая только что тянулась к ней, упала на его колено.

– Ты не ответишь мне «да», что бы я ни сказал, ведь так?

Она медленно покачала головой.

– Извини, но я не могу. Дай мне еще две недели. Всего две недели, и потом я приеду в Вашингтон.

– Одну неделю. Тебе понадобится еще одна, чтобы подготовиться к выступлению перед Комитетом.

– Две, – повторила она. – У тебя компетентный персонал, и мне не так много надо сказать Комитету.

Глаза отца разочарованно сверкнули.

– Милая, ты торгуешься как матерый политик-профессионал. – В его взгляде она заметила нечто похожее на восхищение. – Возможно, ты упустила свое призвание.

Она усмехнулась.

– Ничего подобного. Я не могу выносить постоянное давление. Мне хорошо и там, где я есть.

Фрэнк вздохнул.

– Ну, ладно. Две недели. А затем ты прилетишь в Вашингтон. Мы договорились? – Мгновение он поколебался, а затем робко посмотрел на нее. – Как ты думаешь, а у тебя не получится немного задержаться и посетить меня после слушаний?

– Я бы с удовольствием. Спасибо, – ответила она, вкладывая в свои слова большее значение, гораздо большее.

– Милости просим, – сказал Фрэнк и посмотрел в сторону Как он ни старался, но не мог припомнить, когда последний раз на глаза его навертывались слезы.

Остаток дня они провели в безделье. Гуляли по берегу острова, и он рассказывал ей о своих сомнениях по поводу карьеры ее матери. Хоуп была потрясена, узнав, как гордился он ее достижениями. Она никогда раньше не понимала, что отец ревновал маму к ее возрастающему увлечению компьютерами.

К вечеру она проводила отца на причал. Держась за руки, они не спеша брели к лодке.

– Ты выросла, Хоуп, и стала настоящей молодой женщиной. Я очень горжусь тобой.

Его слова запоздали на много лет, но она все равно вспыхнула.

– Спасибо, что заметил это.

– О, я замечал это и раньше, – сказал отец, и в глазах его загорелись огоньки. – Просто до сих пор у меня никогда не было возможности сказать тебе об этом.

– Возможности?

– Ладно, – признал он, вздыхая, – думаю, я смущался и ничего не говорил потому, что, когда ты бывала рядом, я слишком старался как-то восполнить свое отсутствие и чересчур усердствовал в роли родителя. Но я очень люблю тебя. Даже если я не всегда показываю это, как должен был бы.

– Я знаю, Фрэнк. – Хоуп ласково сжала его руку. – Я чувствую то же самое.

Он остановился и повернулся к ней. Ее рука все еще лежала на его запястье.

– Тогда не могла бы ты сделать мне одно великое одолжение?

Она кивнула, и глаза ее расширились, пока она раздумывала, что же такое она может сделать для своего отца. Не станет же он снова просить ее уехать с острова пораньше!

– Ты не могла бы называть меня папой? – спросил он, и слабая краска проступила на его щеках.

Не в состоянии проглотить комок в горле, Хоуп резко закинула руки ему за шею и крепко обняла его.